Беатриче Мазини - Дети в лесу

• Название: Дети в лесу
• Автор: Беатриче Мазини
• Жанр: Детская
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9175-9562-7

После глобальной мировой катастрофы немногие уцелевшие дети оказываются в Лагере, где они живут под прицелом видеокамер. Каждый вечер они должны глотать отупляющее лекарство, которое постепенно стирает эмоции и воспоминания о прошлой жизни. Дети удручены и бесправны, для лагерного начальства они всего лишь «свежее мясо», товар – дешевая рабочая сила, которую можно выгодно продать. Но кое-что меняется, когда тринадцатилетний Том случайно находит книгу сказок и читает ее вслух остальным. Дети начинают задавать вопросы, и главный из них: что там, в лесу, за пределами Лагеря?

---

– Ты знаешь, куда идти? – спросила Хана у Тома перед самым выходом.

Он помедлил. Хотел сказать правду, но передумал и просто кивнул: решил, что быть вожаком – значит уметь солгать, когда нужно. Да и какая разница? Они уходят. Это главное.

И потом, он же все-таки знает дорогу, хотя бы начало. Он повел их своей тайной тропой, но пока еще они не добрались даже до чемодана. В темноте приходилось ступать осторожно, поэтому двигались медленно.

«Сколько времени им понадобится, чтобы заметить наш побег? Станут ли нас искать? А если найдут, то накажут?» Вопросы вихрем кружились в голове Тома. Ему хотелось поделиться сомнениями с Ханой. Может, было бы лучше, говорил он сам себе, если бы все оставалось, как раньше – и он был бы как все, слушался бы и подчинялся? А сейчас на него будто направили луч прожектора; даже ночью он следовал за ним по пятам, указывал на него, не давал укрыться. Делал уязвимым для чужого взгляда и для чужой мысли.

«А если кто-то из детей погибнет? Подцепит простуду, отравится ядовитыми плодами, наступит на заразную колючку? Смогу ли я позаботиться о них?»

Слишком много всего, слишком. Раньше, когда Том в одиночестве исследовал лес пядь за пядью, было совсем другое дело: если бы с ним что-то случилось, это касалось бы только его. Но теперь – усталое дыхание детей, звуки их осторожных шагов в темноте – все вместе тяжким грузом навалилось на его плечи. Дети шли туда, куда шел он, куда вел их он. А он не знал, куда идти.

* * *

– Ты все еще их видишь?

– Рубен, у тебя раньше никогда не было такого интереса к детям, – усмехнулся Джонас. Он пытался настроить изображение на вспомогательном мониторе, который он подключил к удаленному датчику. Основной экран был «вычищен» им как следует и показывал теперь привычные черно-белые полосы.

– Ты мне не ответил. Ты их все еще видишь?

– Да, вот они. Ты что, сам не видишь?

– Мне нужны линзы. Раньше я носил линзы или очки.

– А-а… Тогда тебе доверили как раз подходящую работу.

Джонас чувствовал какую-то легкость, почти радость. Да и Рубен, если честно, тоже: и пусть он даже слеп как летучая мышь и все, чем он тут занимается, – сплошная пародия, но зато его привычное насмешливое равнодушие, которое он привык натягивать на себя наподобие рабочего комбинезона, вдруг куда-то делось. Удивительно, но он волновался. Ему важно было знать, что станет с этими детьми.

– Расскажи мне, что там происходит. Будь моими глазами, – вполне серьезно попросил он.

И Джонас ответил ему без намека на иронию:

– Мой монитор отслеживает их по термоследам. Он работает с помощью микропередатчика – это небольшое механическое насекомое, которое запрограммировано на преследование тепловых пятен с заданными параметрами. Ты ведь знаешь, любое тело выделяет тепло. Так что мы сможем видеть их до тех пор, пока датчик это тепло чувствует.

– Ну ты даешь! – восхищенно присвистнул Рубен. – Ты и впрямь гений. Теперь я понимаю, чего ты столько возился с этой штукой. Она никак не хотела работать, но ты ее все-таки победил. Гениально.

– У нас тут столько времени, – пожал плечами Джонас. – Надо же чем-то заниматься. Но мне и в голову не приходило, что скоро нам все это пригодится.

– А как долго мы будем их видеть? – спросил Рубен. – Сколько времени?

– Это зависит не от времени, а от расстояния. И вот этого я как раз не знаю. Теоретически эта «штука», как ты ее называешь, достаточно мощная, чтобы улавливать их следы на расстоянии хоть нескольких тысяч под. Но важен еще уровень сигнала. Лес – это не проблема: какой бы он ни был густой и темный, это всего лишь деревья и листья, там сигнал держится. А вот если они углубятся в горы или влезут в какой-нибудь туннель, то я не гарантирую, что сигнал пройдет сквозь камень. Это еще не проверено.

– Что ж, будем надеяться, что в этих местах нет гор, – хмыкнул Рубен.

– Можешь не беспокоиться, гор нет, – подтвердил Джонас. – Но сигнал поддается воздействию и высокого напряжения здесь, на Базе, и магнитных бурь, которые могут повредить передачу, и сульфитных дождей…

– Короче, будем держать кулаки, – закончил за него Рубен.

– Да, будем надеяться, что наш эксперимент удастся, – добавил Джонас, будто убеждая самого себя. – Вот они, смотри… – он снова обернулся к экрану.

– Ага, – отозвался Рубен. – Спят себе…

* * *

Под конец ночи, когда уже занималась заря, дети не выдержали. Орла ведь была еще совсем маленькая, Ноль-Семь тоже. Они шагали и шагали, наравне со всеми, но Орла все чаще опиралась на Глора, который с грубоватой заботливостью подталкивал ее вперед, а Ноль-Семь дышал все тяжелее.

– Беглецы не останавливаются, – заявила Хана с таким видом, словно совершила в своей жизни уже с десяток побегов.

– Совсем не останавливаться нельзя, – возразил Том. – И потом, мы ушли уже достаточно далеко. Если повезет, никто ничего не заметит до самого вечера – до приема таблеток.

Так что теперь они спали. Утренние лучи восходящего Астера высвечивали таинственную красоту леса; тени от листьев, сначала серые, потом зеленоватые, дрожали на бледных лицах, на худых исцарапанных ногах, тонких руках. Дети спали, тесно прижимаясь друг к другу, потому что так теплее; вместе они походили сейчас на невиданного спящего зверя с торчащими во все стороны конечностями и головами. Они спали, и усталость делала их похожими друг на друга: даже упрямая Хана была как все.

Если бы кому-то довелось попасть в их сны, было бы чему удивиться. Глор смотрел на свет, направленный прямо ему в лицо, – свет как будто умел говорить и звал его к себе: иди-иди-иди; Нинне бежала по полю – не то чтобы она когда-нибудь видела настоящее поле, нет: оно было взято из сказок и украшено по ее вкусу – голубое, с мягкими перьями вместо травы, которые раздвигались при ее шагах и потом опять смыкались в идеальный пушистый ковер; Гранах смотрел в озеро, и его отражение в воде было без единого волдыря – кожа гладкая и ровная. Хане снился огонь: она сидела перед ним со скрещенными ногами и смотрела на пламя, внимательно и неподвижно. Только у Тома в голове была пустота – смесь страха и усталости.

Сны приходили к нему часто, даже слишком часто – раньше, когда он был один; в них умещалось сразу столько невозможного и несуществующего, что иногда казалось, голова вот-вот лопнет. А может, это были не сны, а воспоминания; и тогда было еще больнее – значит, все это не воображаемое, а потерянное? Но сейчас, когда ему приходилось думать за всех, сны будто уползли вглубь, на поверхности ничего не осталось. Том дернулся, зашарил руками: он желал видеть сны, они были его спасителями. Но сны не являлись, и ему вдруг стало страшно, что он никогда их больше не увидит – и никогда не вспомнит. Они уже и так в последнее время становились все бледнее: расплывалась фигура, которая протягивала к нему руки. Угасала песня. Все, что он помнил из своего прошлого.

Проснувшись раньше всех, Том почувствовал себя еще более усталым, чем перед сном. Но его ждали дела, и он тотчас занялся ими, медлить было нельзя. Встав, он словно нарушил покой спящего невиданного зверя, и постепенно, один за другим, начиная с Глора, остальные тоже стали просыпаться, сонно тереть глаза и потягиваться.

– Сейчас будем завтракать, – сказал Том.

Хана уставилась на него: взгляд решительный, но это скорее по привычке; в остальном же она мало напоминала себя вчерашнюю – так, слабое подобие. Такой беззащитной Том увидел ее впервые; в последующие дни он к этому привыкнет, но сейчас ему не удалось удержаться от улыбки.

– Не выспалась?

Хана то ли не расслышала, то ли сделала вид. Вместо ответа она переспросила:

– Завтракать?

– Завтракать? – эхом отозвалась Орла.

– Завтракать? – прошептала Нинне, глядя на Тома из-под спутанной челки.

– Завтракать? – осмелев, спросил и Ноль-Семь.

– Завтрак – это первая утренняя еда, чтобы начинать день без той пустоты в животе, которая образуется ночью, – терпеливо объяснил Том. – Помните сказочную принцессу? Которая ела белые булочки?

– И кристальный мед, и сладкое варенье? – подхватил Дуду.

– Да. Это и есть завтрак. Ну, королевский завтрак, ясно.

– Но у нас же нет ни варенья, ни печенья, – сказал Гранах. Все обернулись от неожиданности: Гранах почти всегда молчал и никогда еще не произносил такой длинной фразы и таких сложных слов. Никогда до этого момента.

– Да, – подтвердил Том. Он удивился, как и остальные, но решил этого не показывать. – Зато есть вот что! – и он достал из-за спины большой бумажный кулек.

Орла захлопала в ладоши:

– Сюрприз!

На этот раз все уставились на нее. Но это длилось недолго: содержание кулька было куда интереснее нового слова. Том пошелестел бумагой, придавая торжественности моменту, – и высыпал на траву восемь больших желтых плодов.

Через мгновение на траве ничего не было. Драться не пришлось: каждый взял по одному, словно неписаные правила выживания Лагеря остались позади, а в лесу правила другие – не важно, откуда они взялись.