Роман Суржиков - Без помощи вашей

• Название: Без помощи вашей
• Автор: Роман Суржиков
• Жанр: Научная Фантастика

Полари – мир фантастического средневековья. Суровые нравы граничат с ростками будущего, мечи и арбалеты – с первыми электростанциями и поездами. Император Адриан ведет страну нелегким путем реформ. Феодалы плетут интриги в борьбе за власть. Церковь пользуется большим влиянием, ведь никто не сомневается в существовании богов. Боги шлют людям дары – непостижимые Священные Предметы. В них таится сила, способная исцелять болезни, управлять стихиями, разрушать преграды. Секрет этой силы давно утерян.

---

Глядел на болото – оно выглядело таким умильно безмятежным под своим изумрудным покрывалом. Юркими точками носились бегунцы, кружили на плоских крыльях несколько хищных птиц, да поодаль, на юге играла рябью черная вода в крупной полынье. Более ничто не нарушало спокойствия Мягких Полей. Странным образом гиблая болотная тишь навеивала Эрвину умиротворение.

Лагерь жил своей жизнью. Часть греев чистили коней, другие искали топливо для костра. Зазвенело оружие, и Эрвин всполошился было, но убедился в том, что это всего лишь тренировка на затупленных мечах. Колемон рассказывал что-то кайрам, слуха Ориджина достигли обрывки:

– …видать, загнал его на болото другой клыкан, покрупнее. Клыканы меж собою свирепо бьются…

Когда охотник умолк, говорить стал барон Филипп. Изложил, по своему обыкновению, скабрезную историю о некой уездной леди, которая на деле оказалась вовсе и не леди, а купчихой, зато уж какой страстной – не вырвешься! Филипп заигрался с нею, как тут уже вечер наступил, и ейный муж домой возвращается. Филипп едва успел схватить одежду да в окно вылезти, как тут купец заходит в спальню к жене. А окно-то на третьем этаже, барону прыгнуть боязко, он и висит под карнизом. И слышит, как купец жену спрашивает: «Отчего это у тебя окно раскрыто?» А она: «Так жарко же!» Он тогда: «А чего голышом сидишь?»

Купчиха в ответ…

Эрвин предположил два варианта развития событий, в равной степени банальные. Он обозначил их для себя вариантами А и Б, сделал ставку на А и проиграл – Филипп закончил историю развязкой Б. Кайры одобрительно хохотнули. Имперский наблюдатель все чаще предпочитал общество рыцарей, а не лорда: Эрвин кривил губы от Филипповых рассказов, а воины слушали с любопытством и делились в ответ собственным любовным опытом. Опыт этот зачастую был бесхитростен и груб, к большому удовольствию Филиппа. Вот сейчас, например, кайры Доннел и Освальд принялись рассказывать о том, как знатно они развлеклись в порту Севен-Фит, когда после месячной осады взяли его штурмом.

Механик Луис Мария осторожно приблизился к Эрвину:

– Не помешаю, милорд, если я тут, около вас посижу?

Эрвин пожал плечами и разрешил.

Механик присел на торчащий из земли ивовый корень. Луис выглядел удрученно, на его подбородке краснела свежая ссадина.

– Это что?

– Ничего особенного, милорд. По неуклюжести своей споткнулся и упал.

Ну да, конечно.

Воинская жизнь была бы кромешной скукой, если бы не милые маленькие развлечения. Солдаты любят весело пошутить над кем-нибудь. Если человек не засмеется, а, скажем, рассвирепеет и полезет в драку – тем забавнее. А если обидится, расстроится – совсем чудесно, надолго будет пища для насмешек. На роль жертвы лучше всего подойдет человек хилый, беззащитный и ранимый. В составе эксплорады таковым являлся Луис Мария.

В Замшевом лесу, после отбытия из Спота, механик сделался мишенью для череды прелестных шуточек. Сперва кто-то подсыпал колючек под седло Луису, и осел свирепо скинул блондина наземь. На беду, тот не сразу уразумел причину. Провел долгие переговоры с осликом, призвал его быть хорошим мальчиком и вновь попытался сесть верхом. Серый Мохнатик вторично швырнул Луиса на грунт. Отряд покатывался со смеху. Лишь после третьего падения жертва догадалась заглянуть под седло.

Затем Луис потерял свой листок со стихотворением. Перерыл свои вещи, побродил по лагерю и, в конце концов, нашел листок под деревом – смятый, мокрый и подозрительно желтый. За ужином механик угрюмо молчал, а воины нет-нет да и бросали какую-нибудь строку из стиха – кто что запомнил. Конечно, все наиболее сентиментальные слова греи заменяли пошлостями.

– Вы бы видели, милорд, – позже рассказывал Эрвину Томми, – у Луиса глазенки стали влажные, что у коровы. И язык проглотил. Пытается сказать, а выходит только мычание. Сглотнет, помычит – и дальше молчит. Ну, точно, корова! Жаль, вы не видели.

А однажды, укладываясь спать, Луис развернул одеяло и обнаружил внутри нечто такое, от чего с воплем вылетел из шатра. То был дохлый барсук, порядком подгнивший.

О предыдущих случаях Эрвин знал понаслышке, последнему стал свидетелем сам. Испуганный крик Луиса привлек его внимание, он подошел посмотреть, в чем дело. Эрвин подозвал Теобарта и спросил, считает ли капитан нормальными такие события.

– Обычное дело, милорд, – ответил кайр. – Воинам скучно, вот они и забавляются.

– Разве это не нарушение дисциплины?

– Это простительные шалости, милорд. Люди станут роптать, если не позволять им даже такой ерунды. А тому, над кем шутят, это только идет на пользу: пускай учится хладнокровию.

Луис никому не жаловался и старался мужественно переносить издевательства. Это было правильно – сохрани он бесстрастность, от него отстали бы. Вот только у него не слишком получалось. Глаза Луиса и вправду были на мокром месте и от обиды начинали влажно блестеть. Это слишком забавляло воинов, чтобы те могли отказать себе в удовольствии. Вскоре Луис стал замкнут, избегал разговоров, и, изнывая от одиночества, то и дело старался оказаться где-нибудь около Эрвина. Молодой лорд виделся ему, наверное, единственным человечным существом в отряде.

По хорошему, Ориджину стоило бы холодно осадить механика. Луис – простолюдин, ему не место возле герцогского сына. Не Луиса следовало приблизить, а барона Филиппа, капитана Теобарта, знатных кайров – хотя бы, того же Джемиса. Но Эрвин пожалел механика. Луис был так по-детски беззащитен, наивен, трогательно добр. Он любил животных, души не чаял в своей леди… и он точно понравился бы Ионе.

Сейчас он сел возле лорда, пожевал губу, силясь найти тему для разговора, и завел речь о погоде. Будет ли дождь? Вот Кид говорит, что не будет, но Луис боится, что вечером снова польет, и завтра снова придется сидеть на островке… А сидеть – одно уныние. Идти по болоту – тоже не очень-то, но все-таки…

Одна идея посетила Эрвина, и он сказал:

– Луис, не хотите ли вернуться домой?

– В каком смысле, милорд? – удивился механик.

– Я имею в виду, прямо сейчас. Хотите отправиться обратно, в Первую Зиму? Я дал бы вам одного из следопытов, вы добрались бы вместе до Спота, а там дождались торговой шхуны.

– Но, милорд! Как же!.. Ведь дело-то не закончено! Нет, я не могу!..

Эрвин взмахнул рукой, широким жестом охватил болото.

– Какое дело, Луис?.. Карта маршрута рельсовой дороги? Очнитесь и посмотрите трезво. Здесь никогда не будет дороги. Кто станет прокладывать рельсы сквозь трясину!

Луис нахмурился, проговорил тихо и с обидой:

– Отчего же, милорд… Можно осушить топь… Или набить свай вдоль отмели, поднять рельсы над водой…

Эрвин молча смотрел на него.

– Да, наверное, вы правы, милорд… – вздохнул Луис. – Проложить рельсы будет жутко дорого и сложно…

– И, главное, совершенно бессмысленно. Ведь никто и никогда не захочет жить там, за болотами.

– Да, милорд…

– Так что же, вернетесь? Я передал бы с вами пару писем.

– Но, милорд, а как же искровый цех на Реке? Мое дело – не только рельсовая дорога. Я должен отметить место для плотины!

– С этим я справлюсь, Луис. Я ничего не смыслю в рельсовых стройках, но кое-что знаю о плотинах.

В Университете Фаунтерры искровую инженерию преподавали всем студентам дворянского сословия. Как и военное искусство, она считалась благородным знанием, необходимым аристократу.

– Милорд… – промямлил Луис. Он выглядел опечаленным и как будто искал аргументов, чтобы отказаться. – Но, милорд, а как же…

– Деньги? Я заплачу, сколько причитается. Я же вижу, что вам не место здесь. Вы сбережете и душевное, и телесное здоровье, если пуститесь в обратный путь.

– Это так милосердно с вашей стороны…

Вопреки словам, на лице Луиса проступила грусть.

– Я не приказываю, а лишь предлагаю, – уточнил Эрвин. – Хотите – можете продолжить путешествие вместе с нами.

– Да?.. – Луис просиял от радости. – Благодарю вас! Я останусь в отряде, милорд! Понимаете, моя леди… она ни за что не поймет, если я отступлю перед трудностями и сбегу. Я не смогу тогда посмотреть ей в глаза. Моей леди нужен настоящий мужчина – смелый, упорный. Ведь вы понимаете, милорд?

– Отлично понимаю, – кивнул Эрвин. – Что ж, оставайтесь, коли желаете.

Луис даже дернулся, чтобы обнять лорда, но в последний миг сдержался.

– Вы так великодушны! Не знаю, как и благодарить вас!

Эрвин не смог понять, что же так обрадовало механика: возможность сбежать в любой момент, или перспектива проявить себя героем (по крайней мере, героически рассказать любимой о своих приключениях), или право выбора. Забавно: сам Эрвин был лишен всех этих удовольствий. Отец не оставил ему права выбора, гордость не позволила бы ему сбежать, а что до рассказа о подвигах, то Эрвин не видел в своих приключениях ничего героического. Эксплорада представлялось ему не геройским эпосом, а нелепой трагикомедией.