Сергей Волков - Великое Лихо

• Название: Великое Лихо
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Научная Фантастика

---

Перевал.

Арпаки, отдохнувшие и порезвевшие, бодро зарысили по Ходу на восход. В неясном утреннем сумраке, туманном и знобком, проплыла мимо скала с начертанным "Словом" и Чертежом, потом потянулись слева и справа от дороги глинистые увалы, поросшие кустами и соснами. Постепенно светало...

Путники не разговаривали, молча горячили коней. Хотелось спать, и даже утренний холодок не мог выбить из Луни ночного морока. "Гремка она, гремка!".

Туман мало-помалу расползался сизыми космами, впереди засерели склоны Серединного хребта. Ход пошел вверх, петляя между высокими холмами, уже не гладколобыми, а оскалившимися пиками скал.

Солнце ударило в глаза, когда преодолели узкую ложбину между скал и выехали на каменистый склон одного из холмов. Луня огляделся и невольно залюбовался открывшийся красотой. Могучие горы, сине-фиолетовые, покрытые розовыми в восходных лучах ледниками, вставали впереди, застилая полнеба. Грозно дыбились скалы, по колено в тающем тумане. Шумела справа внизу бурливая речка, пенясь на перекатах. Зеленоглавые сосны казались стражами в пышных головных уборах, а высоко-высоко в ярко-голубом небе парили орлы.

Дома, на родине, Луня тоже часто любовался красой земли, красой лесов, озер, ручьев, лугов и перелесков, но там краса была другая, мягкая, добрая, своя, привычная.

Здесь же, в западных отрогах Серединного, Луня впервые увидел всю грозную мощь Матери-Земли, мощь первозданную, чисту и светлую, как глоток воды из родника. Увидел - и полюбил, потянулся душой к здешним местам. Захотелось остаться тут, построить дом на берегу реки, бродить по окрестным скалам, охотится и ловить рыбу, пасти коз и овец...

Неожиданно Луня понял, что уже без неприязни и гнева думает о том, что матерью Руны была гремка. "Что за наваждение на меня вчера нашло? Подумаешь, мать-гремка! По отцу-то она родка, Корч правильно сказал! Что ж это я? Не иначе, глаза мне дрянь какая-то застила... Эх, дурень, дурень, Прах меня побери! А как она меня назвала... Окоёя... Моржонок, стало быть. Если Корч правду сказал, если у гремов моржи эти самые в чести, то выходит, не подшутить, а похвалить хотела меня Руна. Все одно что по-нашему парня медвежонком назвать! А я то... Дурило, тьфу!".

Невеселые мысли едва не стоили Луне жизни - замешкавшись на краю крутого откоса, покрытого острыми камнями, он еле-еле успел направить арпка в сторону, а то переломали бы и конь, и человек себе все кости.

- Лунька, не зевай! За дорогой следи, здесь тебе не полье, костей не соберешь! - крикнул уехавший вперед Шык, и Луня, пристыженный замечанием, отбросил посторонние мысли и начал "не зевать".

К полудню путники въехали в широкую, поднимающуюся к востоку, к горам, долину, по дну которой бежал быстрый ручей. Ход шел вдоль берега, усыпанного валунами, и вел прямо на верх, в горы, а казалось - на самое небо.

- Дяденька, а как же там, дальше? - удивленно спросил Луня у волхва, указывая рукой на уходящую в поднебесье ленточку Хода.

- Страшно? - усмехнулся Шык: - Не робей, проедем! Там дорога выше облаков поднимается, и вкруг горы идет. Гора эта завется Тучей, Буршей, по-арски. Ход полгоры окружает, и выводит к Перевалу. Отсюда его не видать, гора мешает. Там, наверху, особо осторожным надо быть - справа пропасть будет, слева - стена каменная, чуть замешкаешься, и птицей станешь, до-о-олго лететь придется! Давай-ка перекусим, что Род послал, а Корч в котомки напихал, и поторопимся - к ночи нам Буршу объехать надо, чтобы на заставе у Перевала заночевать.

Путники выбрали место у большого, плоского камня, привязали коней, чтобы не переломали ноги, бродя по окрестным валунам, разложили снедь и занялись едой. Луня, быстро покончив с жирной копченой уткой, спустился, ковыляя и оступаясь на каждом шагу, по валунам к ручью - найти пару горстей песка да оттереть жирные руки. И только он присел на корточки над ледяной водой, как сзади раздался крик!

Стермглав взбежав по скользким камням наверх, Луня увидел волхва, завалившегося на плоский камень, который служил путникам обеденным столом. Глаза Шыка закатились так, что были видны одни лишь белки, на губах пузырилась пена.

Луня в ужасе огляделся, ища, откуда пришла беда, и заметил ускользающее в каменную расщелину длинное, узкое черно-крапчатое тело змеи! Волхв был ужален, и тварь, совершившая такое, наверняка сильно ядовита, иначе сознание не так скоро покинуло бы тело Шыка.

Ужален-то ужален, но куда? Луня, понимая, что каждый миг промедления приближает Шыка к дверям смерти, принялся проворно снимать поршни и раскручивать обмотки онучей. Так, на левой ноге все чисто, а на правой... Есть! На щиколотке виднелись два маленьких темных пятнышка, следы змеючих зубов. Что же делать дальше?

Калить нож и вырезать место укуса уже поздно. Остается одно... Луня припал к ранке ртом, изо всех сил втягивая в себя отравленную кровь и часто сплевывая на серые камни тягучую, желто-красную слюну.

Нет, поздно, слишком поздно! Нога волхва уже начала синеть и пухнуть на глазах - яд пошел по венам, отравляя все тело. Значит, остаются только чары, а Луня, как на беду, плохо помнил змеючий заговор... Ну да сидеть сиднем и глядеть, как душа Шыка отправляется в Маровы чертоги, тоже не след. И Луня решил попытать счастья.

Первым делом он выволок из котомки волхва кусочек оленего рога, ударом камня отколол кусочек, растер, раздробил в порошек и присыпал ранку на ноге. Теперь слова. Луня раскинул руки, выпрямился, запрокинул голову и заголосил, завыл древний заговор так, как запомнил он его, услыхав давным-давно, ещё дитенком:

- На Бор-дуб, на липовый куст, слово мое, лети, сучьев не тронь, листьев не колохни, к корням упади, в землю уйди, в гнездо змиючье, к матке-ползюке, черной гадюке Караве приди!

Ты, змиюка Карава, возми свое жало из рода Шыка, отбери недуги, оживи ноги, осили руки, верни душу, открой глаза, отвори уста! А коли не возьмешь жало, слово мое вынет ножи острые, возмет топоры тяжелые, кости твои поломает, глаза выколет, в пыль-ковыль сотрет, по ветру развеет, и будешь ты летать ветром-прахом, в нору свою не вернешься, пылью дорожной обернешься!

С этого часа, с этой поры всякая змиина, змийка и змиючка, будь бездвижна, бездыханна до того, как Карава не возмет свое жало! Слово мое крепко, в сей век, в сей час, и пересилить его никто не сможет!

Луня закончил заговор, и тяжело дыша, весь мокрый от пота и пережитого напряжения, уставился на волхва, ожидая, подействуют ли чары. Время шло, Шык становился все бледнее и бледнее, дыхание из его груди рвалось с сиплым стоном, губы обметало серой пленкой, а распухшая, синяя нога стала толщиной с древесный ствол.

Но вот что-то произошло, словно спустила тетива туго натянутого лука. Тело волхва выгнулось дугой, он застонал, заскрежетал зубами, и вдруг начал кидаться из стороны в сторону, нелепо взмахивая руками, колотя им о камни.

Луня едва успел прижать костистое тело Шыка к земле, а не то волхв разбил бы себе голову об острые края каменных осколков. Постепенно Шык начал затихать, но это была не смерть - Луня видел, как порозовело лицо, как закрылись в покое глаза, спрятав мутные выкаченные белки, опала, перестала пузырится пена на губах, и так же стремительно, как и появилась, начала спадать опухоль на ноге. Заговор подействовал!

Наконец Шык совсем успокоился, тело его расслабилось, судороги и корчи прекратились. Луня отпустил волхва, подложил ему под голову свернутый плащ, и склонился над ранкой на ноге. И вот чудо - из ранки показались, а потом и вовсе вышли и упали на камни два небольших, коричневых змеючих зуба!

"Что ж это за змея такая, что оставляяет свои зубы в человеке?!", - в смятении подумал Луня, осторожно, с опаской подхватил мерзкие клычки кончиком кинжала и завернул в полоску толстой кабаней кожи. Потом, когда волхв очнется, надо будет показать ему эти трофеи.

Но Шык и не думал приходить в себя. Он по прежнему лежал на камнях подле плоского валуна, и казался глубоко спящим. Луня послушал дыхание, припал ухом к груди - все нормально, волхв жив! Однако сколько Луня не тормошил учителя, сколько не пытался открыть ему глаза, ничего не помогало - Шык оставался без памяти, а воззвать к душе волхва Луня не мог, он просто не знал, как это сделать.

- Дяденька! - наконец в отчаянии крикнул Луня: - Чего ж ты меня покинул! Я ж делать-то чего, не знаю! Как же мы теперя? Ведь и нава одолели, и корьев, и лешью, и этих... беров поганых! А тут змеюка подколодная... Дяденька!

Шык не отзывался. Луня сел на камень и задумался. Вокруг в величавом молчании застыли исполинские громады гор, над камнями, нагретыми ещё ярким, не смотря на осень, солнцем, колыхалась сонное марево, где-то в поднебесной вышине перекликались птицы... Неужели же их путь, начатый так далеко отсюда, закончится вот здесь, у большого плоского камня, в полуднях езды от арской заставы, совсем на пороге Загорья? Ну уж нет!

"И мертвого дотащу! А спящего - тем более!", - решил Луня: "Вед этот арский, он чародей зело могучий, авось спасет волхва, вытянет Шыка из дремотного омута! Ну давай, Луня, твой черед деяния совершать!".