Георг Мясников - «Душа моя спокойна...»

• Название: «Душа моя спокойна...»
• Автор: Георг Мясников
• Жанр: Прочая документальная литература

---

Ездил в Рамзай, посмотрел бюст Загоскина и камень на месте острога. В душе радость, что удалось закрепить для потомков эти почти потерянные места. Немного жалко, что я не влез в детали и видны элементы спешки и всяких небрежностей. Победа одержана, но надо ее отшлифовывать. Поручил архитектору Бреусову.

25 ноября. Интересная краеведческая деталь. Лет 10 назад ломали в Краснополье[43] особняк управляющего княгини Голицыной (она из Кищевки). Нашли циркуляр по весеннему севу:

— выдавать мужикам по фунту мяса;

— хлебом кормить от пуза.

Эпиграф послания: «Хлеб пузом не перетаскаешь…».

1979

6 апреля. Ночью морозец до -5˚, но метель утихла. Солнечный день, холодный ветер.

Завтрак в Тамале[44]. Опять разговор о проблемах миграции. То, что вчера видел и понял, приводит к грустному выводу — наверху не очень беспокоятся о судьбе и будущем русского народа, составляющего фундамент нашего государства. И это не первый раз. В 30-е годы под видом революционных преобразований размотали все русское. А как только возникла война и первые трудности в защите государства, вспомнили: «Пусть осенит Вас… мужественный образ наших великих предков — Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» Вот так вот! И теперь идет тоже чехарда — русский народ тает на глазах, живет хуже других, его грабят всякого рода армяне, азербайджанцы, осетины в виде диких бригад на стройках, увозящие миллионы рублей его денег. На эти деньги у себя сооружают замки, покупают машины, рожают детей, а Русь пустеет. И ни у кого ни одного серьезного вопроса. Придумали Нечерноземку, но там уже пусто…

30 апреля. Когда я думаю о причинах, истоках нынешних непорядков, то невольно мысль идет в одном направлении — это все не есть результаты промахов одной личности. Нет, чем дальше, тем больше рождается убеждение, что все это заложено в самой системе, ее основах, ее направлении при определении и выборе путей движения.

Кто знает, а может, зерно уже посеяно в почву тогда, когда шли яростные споры о формулировке парагр. 2 Устава партии, а потом, с приходом к власти, дополнено такими внешне безобидными решениями, как

— разгон Учредительного собрания;

— отказ от сотрудничества с другими партиями в составе правительства;

— введение Красного террора и расстрелы на месте без суда и следствия;

— решение X съезда РКП(б) о единстве партии и запрет какой бы то ни было фракционной борьбы (за фракционную мысль можно выдать любую, не соответствующую взглядам руководящего ядра).

Без железной дисциплины невозможно было победить в жесточайшей классовой борьбе, но нужно ли и полезно ли для развития общества превращать ее в абсолют в любых условиях — тут есть вопрос, и немалый вопрос.

Отсутствие критики пагубно сказывается на развитии, снимает внутренние двигатели.

Еще об одной закономерности: чем старше общество, тем старше у него руководитель. Старших будут менять старшие. Без какого-то взрыва невозможен прорыв молодежи к руководству. А это — едва ли положительно. Молодежи свойственна и свежесть, и смелость мысли.

9 мая. Мысль странная, но неизбежная в этот день: единственный город в Советском Союзе, где нет никакого памятника Победы, — Москва. Все областные, республиканские города, многие районные центры, так или иначе, с большим или меньшим размахом, отдали дань уважения павшим воинам, соорудили обелиски. А в Москве — Могила неизвестного солдата. Почему неизвестного? Всех или призывали по именной повестке, или по заявлению добровольца. У нас не было наемных войск, а «могилу» мы восприняли из Франции. И сделали ее плохо, только из Подмосковья. А если «братскую» — перевезти гробы [неизвестных] солдат со всех полей битв, похоронить командующих фронтами, здесь же могилы Жукова, Василевского… Как бы это обогатило память о войне!

В Москве этим заниматься некому. Не хотят.

Тратим миллионы на Новороссийск, т. к. там «Малая земля», а на Москву нет ни желания, ни средств. Каждый, ставя памятники, хочет увековечить себя, а не солдат. Беда!

13 мая. Полистал старые дневники, нашел хорошую фразу из Шамфора[45]: «Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливостям, которые чинят люди».

Временами казалось, что время работает не на нас, на самом деле — против нас. Наверху создали обстановку боязни к группе комсомольских работников ЦК и Москвы 50-х годов. Ребята, вроде толковые, но их зажали всех. Я наивно думал, что меня забыли. Когда вызвали с предложением ехать в Афганистан — насторожился, когда же узнал, что после моего отказа поехал туда Семен Веселов (секретарь МК ВЛКСМ 50-х годов), выстроилась система: и меня не забыли, держат всех на примете и учете.

Говорят, что мое личное дело не раз со всякими предложениями таскали в ЦК КПСС, но как только просвечивало комсомольское прошлое — отбрасывали. Последняя попытка была у А.И.Шибаева[46].

26 мая. Чем дальше, тем больше душу охватывает грусть за образовавшуюся не по моей вине пустоту. В жизни так, вероятно, часто бывает: хочешь делать — тебе не дают, не хочешь — заставляют; способен на одно — отводят совсем другую роль. Какой-то мрачный и не очень удачный спектакль, в котором есть актеры, но нет разумного режиссера. Режиссер не столько думает, как будут играть свои роли актеры, сколько — а как он смотрится в роли режиссера! А при хорошей организации публики и прессы, аплодисменты всегда обеспечены с гарантией.

25 октября. День возился со всякими бумагами.

Мысль: а не находимся ли мы сейчас у самого начала зарождения противоречивой ситуации. Судя по всему — верхи уже не могут. Самое страшное — трещит весь хозяйственный механизм. Стоит сомкнуться с нежеланием низов мириться с этим, как появятся острые противоречия. Выхода иного пока не видно. Кто знает, чем все это закончится. Низы понимают, но молчат.

3 декабря. Весь день получился каким-то литературным. Максяшев принес книгу А.Гладкова о Мейерхольде. Федина показала посылку музею от И.Ильинского[47], есть две фотографии с подлинными автографами Мейерхольда.

Написал письмо Валентей[48], Маркову[49] и В.Орлову.

Говорил по телефону с Ц.И.Кин[50], поздравил ее с выходом книги, за которую она болела, и которую, собственно, начала.

С А.В.Февральским — автором предисловия. И его поздравил.

С Валентей. Она продолжает поиски в Москве. Человек деятельный и боевой. Надо что-то написать М.Жарову[51].

Говорил вечером с В.Н.Орловым, высоко оценил его «Гамаюна». Думаю, что надо бы этой восхитительной работе дать Государственную премию СССР. О Блоке и Бекетовых. Обещал ему книгу о Мейерхольде, он — «Гамаюна».

Да! Еще с Т.А.Мавриной[52] и Н.В.Кузьминым. Обещал послать эпиграммы Пушкина.

Да, дозвонился до Льва Ошанина в Переделкино. В боевом состоянии, работает над какой-то поэмой, готовит 2-й том своих сочинений. Договорились созвониться позже.

19 декабря. Пришел Акимов[53] со странным вопросом — что делать? Вагонов нет, топлива нет, некоторые литейки не работают из-за отсутствия кокса, молока не хватает.

Потом Огарев[54]: нет кормов, скот, особенно народившийся молодняк, гибнет.

Что-то совсем разладился наш хозяйственный механизм во всех отраслях. Теперь не только в сельском хозяйстве. Захватил энергетику, транспорт, промышленность. И объяснить трудно. Дело, конечно, не только в людях, но и в каких-то базисных явлениях. Что-то долго накапливалось в самой основе и теперь полезло наружу. Неясно только, чем это кончится…

1980

3 января. Умер Степан Щипачев. Отличный поэт, но очень скромный, посвятивший себя только стихам. Может, потому так и не стал Героем, хотя заслужил звание больше других.

8 января. Получил письмо Е.Евтушенко. Пишет, что хочет приехать, но предпочтительнее весной.

Получил книжку Т.А.Мавриной «Стеклянный пруд». Сделана довольно своеобразно. Приятно иметь ее в библиотеке.

Беседа с А.Е.Щербаковым[55]; общий замысел — преобразить верх улицы Кирова: восстановить вал и фрагменты крепостной стены, обозначить крепость Пензу символом в виде набатной башни с колоколом и подлинной пушкой, а напротив, на самом обрыве, создать сквер и установить памятник «Первопоселенцу Пензы». Сделать это все — к 8 сентября с.г. — дню 600-летия Куликовской битвы. Вроде бы не имеет отношения, но без этой битвы быть бы нам вечными рабами мусульман, да, пожалуй, христиан бы и не осталось. Русь отатарили бы. Щербаков выступает «за».