Александр Городницкий - И жить еще надежде…

• Название: И жить еще надежде…
• Автор: Александр Городницкий
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-264-00675-X

Каждый геолог хоть раз в жизни спел песню под гитару у костра. Некоторые сочиняли песни сами — и их пели участники экспедиций.

Но чтобы песни геолога запела вся страна — такого, наверное, не бывает…

Бывает. «Атланты» и «Снег», «Над Канадой» и «Перекаты», «Донской монастырь» и «Жена французского посла» не звучали по радио и телевидению, но их пели тысячи людей, зачастую даже не зная имени их автора — Александра Городницкого.

Его судьба — яркое воплощение феномена, возникшего в России в середине 60-х годов, когда человек с гитарой стал выразителем мыслей и чувств миллионов.

Феномен этот назывался «авторской песней», а имена тех, кого впоследствии стали называть «бардами» — Владимира Высоцкого, Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Александра Галича, Юлия Кима, — были у всех на слуху.

Но в своих воспоминаниях Александр Городницкий рассказывает не только об авторской песне.

Ученый с мировым именем, он объездил весь свет, был на Северном полюсе и в Антарктиде, погружался на океанское дно и искал затонувшую Атлантиду. Рассказы о путешествиях, написанные то лирично, то с тонкой иронией, составляют отдельную часть книги.

---

Израиль — страна маленькая, и все друг друга знают. Иногда это напоминает о себе довольно неожиданно. Нас с Юликом водили по прибрежным кварталам Яффы, и я, увидев общественный туалет, зашел внутрь. В предбаннике дремал, не глядя на меня, пожилой служитель. Я кинул взгляд на входные двери, надеясь увидеть знакомые буквы или хотя бы значки, но над обеими красовались какие-то непонятные мне надписи на иврите. Я замешкался и вдруг услышал у себя за спиной голос: «Господин Городницкий, — вам в правую дверь».

Двумя днями позже в квартире, где мы жили, раздался телефонный звонок, и мой собеседник, сообщив, что его фамилия тоже Городницкий, спросил — нет ли у нас общих корней. Примерно полчаса мы искали с ним возможных общих родичей в прошлом, но так и не нашли. Он заметно погрустнел. «А в чем дело? — спросил я его. — Почему вы хотите, чтобы мы оказались родственниками?» — «Понимаете, мой сын, тоже Саша Городницкий, очень талантливый мальчик. Он выступает в составе команды КВН Израиля, сам пишет. Ему очень хотелось бы быть вашим племянником». «Ну что же, — улыбнулся я, — если мальчик хороший, то я не возражаю».

На авторских выступлениях в больших залах в Израиле, как и в России, я обычно пользовался помощью аккомпаниатора. Как правило, здесь мне помогал одаренный автор и гитарист Михаил Волков, переехавший в Израиль из Москвы. Он активно сотрудничает в юмористическом журнале «Беседер», пишет песни и сам довольно успешно с ними выступает. Как-то на одном из концертов в Тель-Авиве в перерыве я зашел в артистическую, где стоял Миша, окруженный стайкой своих поклонниц. «А Городницкий твои песни слышал?» — спросила одна из них. «Да все никак не соберется послушать, — не без некоторой обиды ответил он, не заметив, что я вошел. — Да и что он в современных песнях понимает? Он же старый. Посмотрите, — у него уши белым мхом заросли». Услышав это, я кинулся к зеркалу и с ужасом обнаружил на своих ушах клочки седой шерсти. Мне сразу же пришли на память строки из бессмертной повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» о сотрудниках некоего института «НИИЧАВО». У бездарных и ленивых уши зарастали шерстью, и их узнавали по свежим порезам от бритья.

Что же до «голоса крови», то, впервые в жизни столкнувшись с ивритом, я с удивлением убедился, что запоминается он на слух куда быстрее, чем, например, английский, который так и не смог одолеть. «Старик, — улыбнулся Губерман, с которым я поделился своим недоумением, — это же очень просто: ты не учишь, а вспоминаешь, он же у тебя в генах. Кстати, ты знаешь, почему слово РСФСР одинаково читается справа налево и слева направо? Да потому, что половина членов Первого советского правительства могла читать слева направо, а другая — только справа налево. А известно ли тебе, что блатное слово «шмон» (обыск) тоже пришло из иврита? «Шмоне» — на иврите означает «восемь», а в одесских тюрьмах обыск всегда проводился в восемь часов. Да и «кагал» тоже ивритское слово».

В тот же вечер мы смотрели с ним телевизионную передачу, в которой показывали выступление тогдашнего премьер-министра Шамира в кнессете. Свою речь премьер начал словами: «Ани мудаг». Я вздрогнул. «Старый, не удивляйся, — тут же отреагировал Губерман, — «ани» на иврите «я», а «мудаг» — «озабочен». Я же говорю — очень много родных слов. Кстати, знаешь, как звучит на иврите выражение «точка, бесконечно удаленная в пространстве?» — «Кибинимат». Тебя посылают — ты идешь. А что значит на иврите «Вы хуля, вы хуля»? «Так далее и так далее»».

На самом деле множество слов пришло в русский язык из иврита. Это и слово «колбаса» (изделие из мяса), и слово «кремль» (укрепление на холме, по имени вершины Кармель). Даже имя старинного русского города Тверь имеет своим началом имя римской крепости в Палестине Тверия, названной так в честь Тиберия.

А если серьезно говорить об общности израильской и русской культур, то конвергенция библейской и христианской мифологий, освоение ветхозаветного ядра после уничтожения еврейского государства в начале нашей эры привели к тому, что в русской поэзии, так же как и во всей классической европейской литературе, библейские сюжеты использовались как лишенные национальных корней символы и аллегории.

Кризис школ символистов и акмеистов, появление на рубеже становления крупнейшего в мире тоталитарного государства таких художников, как Мандельштам и Пастернак, впервые наполнивших абстрактные общечеловеческие символы и метафоры хасидским и талмудистским мироощущением, ознаменовали начало нового этапа развития русской поэзии, продолженного уже в 70-е годы в творчестве Иосифа Бродского. Это дало русской поэзии многомерность, расширив рамки христианской традиции, позволив ей соприкоснуться с ветхозаветной культурой и философией непосредственно.

Возникновение государства Израиль, возродившего культурные и географические реалии Ветхого Завета, послужило импульсом для развития современной поэзии, дав ей конкретное национально-историческое содержание. Обращение к праязыку, синтез древней философии и новейшей политической обстановки, возвращение от антропоморфизма к невидимому космическому Богу, — свидетельства новых тенденций в сегодняшней поэзии.

Эту трансформацию в разной степени можно проследить на примере творчества нескольких поколений русских поэтов послевоенной эпохи — от Арсения Тарковского, Бориса Слуцкого, Давида Самойлова и Семена Липкина до Александра Кушнера, Анны Наль, Елены Аксельрод и Ларисы Миллер.

В то же время это не могло не вызвать раскола в российской литературной среде, усугубленного распадом большевистской империи и обострением межнациональных конфликтов. Явственно обозначились проблемы духовного выбора для «полукровок» — русских поэтов диаспоры. Следствием явилась резкая поляризация позиций и проявление откровенно антисемитских мотивов у русских авторов «национально-патриотического» направления — Юрия Кузнецова, Глеба Горбовского и других. Все это поставило российскую поэзию перед альтернативой — обогащение на основе синтеза иудео-христианской культуры или шовинистический изоляционизм.

Неторопливо истина простая
В реке времен нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову — создаст народ.

Что еще поразило меня в Израиле? Пожалуй, старики, — свободные, как и дети, оживленно жестикулирующие и громко переговаривающиеся. Помнится, на одном из концертов один почтенного возраста человек, сидевший в последнем ряду, начал громко жаловаться, что он плохо слышит. «Садитесь в первый ряд», — предложил я ему, — и будет хорошо слышно». «Нет, — возразил он, — я хочу, чтобы мне было слышно здесь». Старики здесь не боятся быть такими, какие они есть, — шумными, наивными, размахивающими руками, смешными и беспомощными. Им не надо отворачиваться и втягивать голову в плечи на улице или в автобусе под откровенно насмешливыми, по-хамски презрительными взглядами, рискуя на каждом шагу нарваться на неожиданное оскорбление «жиды проклятые». Они у себя дома, в своей стране.

Это непривычное чувство защищенности, всеобщего братства и дома, гордости за свой народ впервые в жизни возникло и у меня, и, пожалуй, это самое дорогое приобретение за долгие годы ощущения себя «человеком второго сорта».

Торжественно провозглашенная большевистскими идеологами новая общность людей, Советский Союз, с треском распалась — и обнажились во всей неприглядности звериный национализм и религиозная нетерпимость. Взрывная ядерная реакция начала неостановимо расщеплять не только бывшую сталинскую империю — «тюрьму народов», но и сами отделившиеся страны, казавшиеся мононациональными. На наших глазах распалась на части Грузия, насмерть воюют между собой кланы в Таджикистане, негасимым пожаром то тлеет, то снова вспыхивает Чеченская война, угрожая поджечь весь Северный Кавказ.

Антисемитизм однако — это не просто разновидность шовинизма. Как показал печальный опыт истории, раковая опухоль антисемитизма поражает общество, обреченное на фашизм и последующую катастрофу. Обвинения и угрозы в адрес евреев, поджоги и взрывы синагог, зловещий миф о «тайных сетях сионизма», опутывающих всю планету, — уже испытанный Гитлером метод оболванивания народа и расправы с политическими противниками. Тот небывалый в истории даже дофевральской России разгул «народного» антисемитизма, который искусно управляется красно-коричневой оппозицией, объединившей юных фашистов и старых гебешников, макашовых и баркашовых, и которому потакает наше слабое «демократическое» правительство, то слегка журящее национал-патриотов, то кокетливо с ними заигрывающее, оставляет мало надежды на чудесное исцеление больного.