Иван Оченков - Великий герцог Мекленбурга

• Название: Великий герцог Мекленбурга
• Автор: Иван Оченков
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-9922-2416-0

Новые приключения нашего современника и соотечественника, волей судьбы оказавшегося в ХVII веке.

Век шпаг, мушкетеров и кружевных воротников… Он всего два года в этом мире, но можно сказать, что жизнь удалась. Он великий герцог и женат на принцессе, а шведский король его лучший друг. Он уже известный военачальник, его любят прекрасные женщины, знакомством с ним гордятся друзья, а враги скрежещут зубами при одном упоминании его имени. А где-то там его родина, терзаемая врагами…

Послушай, парень, какое тебе дело до родины? У тебя ведь все хорошо!

---

       -- А чего не выгонит Завадского?

       -- Выгонишь такого, как же! Не те сейчас бароны, сидят тихо, как мышь под веником.

       -- Понятно, кони-то, говорите, хорошие?

       -- Ой, хорошие, герцог-батюшка! -- вновь вступил в разговор Анисим. -- Аникита как увидал, сам не свой сделался. Говорит "жить не буду, а сведу хоть одного коня"!

       -- И много коней?

       -- Да каждый одвуконь, а у панов еще и заводные, так что, почитай, две сотни.

       Ближайшей ночью мы окружили хутор, вернее, небольшую мызу, и стали дожидаться, пока люди пана Завадского угомонятся. Не знаю как ясновельможный пан и его люди воюют, но пить здоровы, это точно. С хутора доносились пьяные крики, играла какая-то музыка. Иногда раздавались визги, перемежаемые совершенно сатанинским хохотом. Наконец к утру воинство утихомирилось. Очень я надеялся, что все поляки перепились вусмерть, а то у меня всего два десятка людей под рукой. Следом должен прийти еще караван с моими спешенными драгунами и рейтарами, но караван большой, на него могут и обратить внимание раньше, чем нужно. А тут такой случай -- никак нельзя упустить.

       Часовые отсутствовали как класс. Многие доблестные воины лежали там, где их сразил Бахус. Другие смогли добраться до домов, откуда выгнали хозяев. Местные, те, что не успели сбежать, ютились по хлевам. Они первыми заметили наше появление, но Клим сказал им несколько слов, и те не возникали. Я, грешным делом, думал, что захотят поквитаться с обидчиками, но нет. Хранили нейтралитет -- видать, привыкли.

       Первыми попадали под раздачу те, кто на улице. Здраво рассудив, что важные паны спят по домам, а те, кто снаружи, проходят по списку как шелупонь, я дал отмашку. То, что пьянство вредит здоровью, известно давно. Сегодня оно приводит к летальному исходу. Пленные мне особо не нужны, то есть потрясти самого пана Завадского еще куда ни шло, но возиться с остальными -- увольте! Имею опыт после памятной битвы с войском пана Одзиевского.

       Трудно просыпаться с перепоя, но особенно нехорошо, если, проснувшись, обнаруживаешь, что руки связаны, а вокруг ходят суровые люди, которые вовсе не собираются тебя похмелять. Да что там похмелять -- хоть бы водички бы дали! Пан Завадский и его сын стояли на коленях со связанными за спиной руками посреди двора и угрюмо озирались. Вокруг суета, местные складывали на телеги тела их менее удачливых сотоварищей, уже освобожденных от излишней одежды. Их я приказал закопать где-нибудь в лесу. Среди убитых и племянник пана: он и еще пара человек были несколько трезвее прочих и попробовали схватиться за сабли. Понаблюдав за Завадским, я понял, что выкуп меня в данной ситуации не интересует. В глазах пана сквозит ненависть, а лишний кровник мне ни к чему. К тому же вряд ли у него есть что-то помимо того, что я уже взял. Кроме того, посмотрев на замордованных до последней крайности местных жителей, особенно женщин, сочувствия к пану и его отродью я не испытывал ни малейшего. Надо было сразу кончать, легче на душе было бы, ну да чего теперь. Впрочем, изо всего надо стараться извлечь пользу. Почему бы не перессорить поляков и местных. По моему знаку Завадских потащили к одиноко стоящему дереву и стали пристраивать к сучьям веревки.

       -- Скажи мне хоть свое имя, негодяй! -- выкрикнул связанный пан, сидя на коне с петлей на шее.

       -- В аду у чертей спросите, любезнейший, я им в последнее время регулярно всякую мразоту отправляю, так что они в курсе, -- ответил я и махнул рукой.

       Коноводы повели коней под уздцы, и приговоренные, лишившись опоры, начали дергаться в петлях. Теперь на грудь им повесили сочиненную тут же бумагу на немецком, в которой высокопарным слогом написано, что Завадские приговорены советом баронов (только что придумал) за учиненные ими насилия над местными жителями. Пусть воевода голову поломает.

       На следующий день, дождавшись прибытия своих людей, мы оседлали коней и отправились в рейд. Теперь у меня сотня хорошо вооруженных всадников, и горе тем, кто осмелится встать на моем пути!

       Первым делом наведался в Дерпт. От пленных знал, что у местного воеводы в настоящий момент едва две сотни ратников под началом, в основном немецких наемников. Стража несла свою службу более-менее исправно, однако принимала нас сначала за людей Завадского, а потом уже поздно. Прорвавшись в ворота и подпалив предместья, мы навели шороху. Пан воевода, на свою беду узнав, что прибыл Завадский, отправился к воротам желая, очевидно, крепко облаять негодяя с башни, прежде чем отказаться пустить в город, и попался нам одним из первых. Делать ему было нечего, и он счел за благо капитулировать. Сильно поживиться не удалось, ибо городская казна была пустой, но какую-никакую контрибуцию я все же стряс. Можно было переманить к себе наемных солдат, тем более что жалованья они уже год не видели, но посмотрев на сих доблестных вояк, я рассудил за благо этого не делать. Подорвав на прощанье пороховой склад и подпалив городской арсенал, я со своим отрядом отбыл восвояси. Разорив еще несколько мыз и наведя как можно больше шороху, моя банда растворилась в местных лесах и материализовалась уже в районе Нарвы. Увы, мызу Алатскиви я так и не посетил. Разорять почти свою собственность мне разумным не показалось, а наводить на след польскую администрацию не хотелось. Да-да, я и мои люди всячески скрывали, кто мы на самом деле, -- пусть лучше думают, что какая-то банда мародеров вконец распоясалась. Рано или поздно, конечно, это безобразие со мной свяжут, но уж лучше поздно.

       Потешив душеньку разбоем, я, следуя давно полученным указаниям, направился со всем своим героическим полком в Новгород. Ну да, разбоем, а как еще прикажете назвать мой рейд по тылам противника? Чем я, по большому счету, лучше покойного Завадского? Разве тем, что насилий мои архаровцы меньше совершили, да рейд был все же по тылам противника, а не своим, как у покойного пана.

       В Новгород я вступил довольно торжественно. Делагарди, в отличие от бургомистра Нарвы, по-видимому, проникся моим титулом и родством с правящей династией и встретил по высшему разряду. Даже колокола звонили, уж и не знаю, как он с митрополитом Исидором договорился. Отобедав с дороги, я в сопровождении своих ближников и приставленного ко мне Якобом Делагарди адъютанта отправился осматривать местные достопримечательности. Адъютанта звали Брюс Мак-Кормак, и по происхождению он был шотландцем. Добродушный и рослый здоровяк, он с удовольствием посвятил меня в здешние расклады. Руководил городом непосредственно сам Делагарди, однако русская администрация во главе с воеводой князем Одоевским не была распущена. Одоевского трудно было назвать лояльным к шведам, поскольку он все в свое время сделал, чтобы не пустить их в город. И если бы не предательство Бутурлина, ему бы это вполне удалось. Впрочем, на прямую конфронтацию князь не шел. Митрополит Исидор, как и полагается православному иерарху, также на шведов смотрел косо.

       -- И что же, никто из новгородцев не хочет видеть своим государем Карла Филипа? -- спросил я словоохотливого Мак-Кормака.

       -- Кто их разберет этих новгородцев! -- засмеялся офицер. -- Во всяком случае, они рады ему не больше, чем в Шотландии рады Якову Стюарту.

       -- А это еще что за Маклауд из клана Маклаудов? -- вырвалось у меня, когда я заметил шотландца, лежащего почти посреди дороги и, очевидно, пьяного. Национальную принадлежность было нетрудно угадать по пледу и берету.

       -- О нет, что вы, этот парень не из Маклаудов, у их пледов совсем другие цвета, -- тут же отозвался Мак-Кормак. -- Я знаю его, это Джон Лермонт, он конный лучник.

       -- Конный лучник! И где же его лонгбоу(3)?

        3 Английский длинный лук.

       -- Увы, мой добрый герцог, для настоящего лонгбоу нужен тис, а он не растет в здешних местах. У нас, в стране вереска, он, впрочем, тоже не растет. Поэтому у нас мало хороших лучников, это чертовы англичане торгуют со всем светом и могут закупать тис. Поэтому у них много лучников, хотя лучшие стрелки все же валлийцы.

       -- А это что у него, волынка?

       -- О да, Джон славно играет на волынке, а еще он слывет бардом и сочиняет баллады!

       -- Ну надо же, у вас тут еще и поэты есть! И каков он как поэт?

       -- Честно говоря, так себе, -- засмеялся адъютант. -- Волынщик из него получше будет.

       -- Это кто тут сомневается в моем поэтическом даре! -- заревел во весь голос некстати проснувшийся Лермонт. -- Я вызываю этого негодяя!

       Только что беспробудно спавший конный лучник резво выхватил здоровенный клеймор(4) и, похоже, собирался атаковать. Я как в замедленной съемке вижу, как Кароль вынимает из седельной кобуры пистолет, и вдруг в голову молоточком стучит мысль: "Лермонт, Лермонт..." Блин, это же предок Михаила Юрьевича!