Дженди Нельсон - Я подарю тебе солнце

• Название: Я подарю тебе солнце
• Автор: Дженди Нельсон
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-386-09203-0

Выход дебютного романа Дженди Нельсон ознаменовал появление в современной молодежной литературе нового и талантливого дарования.

Второй роман писательницы «Я подарю тебе солнце» моментально занял первые строчки в списках бестселлеров. Книга стала лидером продаж в 32 странах, была удостоена всех возможных наград и принесла Дженди Нельсон мировую известность, а права на экранизацию куплены задолго до выхода книги.

Ноа и Джуд. Брат и сестра, такие разные, но самые близкие друзья на свете. До тех пор, пока страшная семейная трагедия не разлучила их. Спустя три года они встретились снова. Какие испытания им предстоит пройти, чтобы научиться снова понимать друг друга?

Это роман о дружбе и предательстве, творчестве и поисках себя и конечно же о любви во всех ее проявлениях.

---

– Во что?

– Черт, где Ральф? Черт, где Ральф? – снова встревоженно и требовательно спрашивает попугай.

Джуд высовывается из окна, возле которого стоит кровать, и орет:

– Извини, Провидец, но никому это не ведомо! – А я и не знал, что сестра с ним тоже разговаривает. Я улыбаюсь. – Я нашла в бабушкиной комнате «говорящую доску», – продолжает она. – Мы с ней играли один раз. Ей можно задавать вопросы, а она передаст ответы.

– От кого? – интересуюсь я, хотя, кажется, я видел эту игру как-то в кино.

– Ну, от духов, – улыбается Джуд и преувеличенно делает бровями вверх-вниз, вверх-вниз. Мои губы искривляются в улыбке. Я до жути хочу снова попасть с Джуд в одну команду! Хочу, чтобы все у нас стало, как раньше.

– Ладно, – соглашаюсь я.

Ее лицо начинает светиться.

– Пойдем.

И как будто всех наших ужасных глупых неприятных разговоров и не было, словно мы и не ссорились. Как все так быстро меняется?

Джуд объясняет мне, что делать, как легонько придерживать стрелку, чтобы ее могла водить рука духа, указывая на буквы или на «да» и «нет».

– Я сейчас задам вопрос, – объявляет она, закрывая глаза, и разводит руки, словно ее сейчас распнут на кресте.

Я смеюсь:

– И я еще звезданутый, да?

Джуд открывает глаза:

– Но так надо, честно. Меня бабушка научила, – и опять закрывает. – Ладно, духи, вот вам мой вопрос: М меня любит?

– М – это кто? – спрашиваю я.

– Кое-кто.

– Майкл Стайн?

– Фу, нет, конечно!

– Но только не Макс Фракер!

– Боже, нет, конечно!

– Так кто же?

– Ноа, духи не придут, если будешь перебивать. Я не скажу, кто это.

– Ладно.

Она разводит руки и снова обращается к духам с вопросом, а потом кладет ладони на стрелку.

Я тоже. Стрелка прямой наводкой едет к «нет». И я нисколько не сомневаюсь, что это я ее туда толкнул.

– Ты жульничаешь! – вскрикивает сестра.

В следующий раз я не жульничаю, но все равно она ползет туда же.

Джуд страшно обескуражена.

– Давай еще раз попробуем.

На этот раз я уже не сомневаюсь, что это она ведет стрелку к «да».

– Теперь ты жульничаешь, – говорю я.

– Ладно, еще раз.

Показывает «нет».

– Последняя попытка, – не сдается сестра.

Показывает «нет».

Джуд вздыхает.

– Ладно, твой вопрос.

Я закрываю глаза и спрашиваю про себя: Примут ли меня в ШИК?

– Вслух, – недовольно командует она.

– Почему?

– Потому что духи мысли не читают.

– А ты откуда знаешь?

– Знаю. Давай. И про руки не забудь.

– Хорошо. – Я развожу руки, словно на кресте теперь я, и спрашиваю: – Примут ли меня в ШИК?

– Зря только время тратить на такой вопрос. Конечно, примут.

– Я хочу знать наверняка.

Я задаю свой вопрос десять раз. И каждый раз стрелка идет на «нет». В итоге Джуд переворачивает доску.

– Глупость какая, – говорит сестра, но я знаю, что она сама в это не верит. М ее не любит, а я не попаду в ШИК.

– Давай спросим, возьмут ли тебя, – предлагаю я.

– Это тупость. Точно нет. Вообще фиг знает, буду ли я пробовать? Я хочу в Рузвельт со всеми. У них там бассейн.

– Давай, – настаиваю я.

И доска говорит «да».

И еще раз.

И еще.

И еще.

Проснувшись, я не могу пролежать больше ни минуты и, наскоро одевшись, лезу на крышу посмотреть, там ли новый сосед. Его нет, что не особо-то удивительно, поскольку нет даже шести утра, едва рассвело, но пока я крутился в кровати, как рыба на берегу, я все время думал о том, что он тоже не спит, вышел на крышу и мечет пальцами электрические разряды, которые через потолок проникают в меня, и у меня из-за этого бессонница. Но я ошибаюсь. Тут только я и тускнеющая глупая луна да крикливые чайки, слетевшиеся в Лост-коув со всех краев, чтобы дать на рассвете концерт. Я впервые так рано вышел на улицу, раньше я и не знал, что они такие громкие. Тут так страшно, думаю я, осматривая собравшихся в кучу серых стариков, притворяющихся деревьями.

Я сажусь, открываю чистый лист в альбоме и начинаю рисовать, но не могу сосредоточиться, даже линию не удается нормально провести. Это все из-за этой игры с предсказаниями. А если Джуд правда возьмут в ШИК, а меня нет? И мне придется идти в Рузвельт с тремя тысячами клонами отстойного Франклина Фрая? Что, если я паршиво рисую? А мама с мистером Грейди просто меня жалеют? Потому что им за меня неловко, как говорит Джуд? И как считает папа. Я роняю голову на руки, ощущая на ладонях жар от щек, и заново переживаю случившееся прошлой зимой в лесу с Фраем и Зефиром.

(АВТОПОРТРЕТ, СЕРИЯ: Сломанный зонтик № 88.)

Я поднимаю голову и проверяю, не появился ли сосед на крыше. А что, если он догадается, какой я? Сквозь меня дует холодный ветер, как будто я пустая комната, и я вдруг точно знаю, что все будет ужасно и я обречен; и не только я, весь этот мрачный червивый серый мир – тоже.

Я ложусь на спину, вытягиваю руки как можно шире и шепчу: «Помогите».

Через какое-то время меня будит звук открывающегося гаража. Я поднимаюсь на локтях. Небо стало голубым – небесно-голубым, океан голубее – лазоревый, деревья – завихрения всевозможнейших земных зеленых оттенков, и все полито ярким и густым яично-желтым. Потрясающе. Судный день однозначно отменили.

(ПЕЙЗАЖ: Когда Господь выходит за контуры.)

Я сажусь и замечаю, какой открылся гараж – его.

Через несколько секунд, которые для меня растягиваются на несколько лет, он курсирует по подъездной дорожке. На груди у него висит черный типа рюкзачок. С метеоритами? У него рюкзак метеоритов. И он носит с собой куски галактики. Бог ты мой! Я хочу, чтобы лопнул поднимающий меня в воздух шарик, убеждая себя, что не надо так радоваться парню, с которым познакомился только вчера. Даже если у него при себе галактика!

(АВТОПОРТРЕТ: Последний взгляд на мальчика с шариком, которого уносит через Тихий океан на запад.)

Сосед переходит через дорогу и останавливается в том месте, где у нас вчера случился приступ смеха, и после короткой паузы разворачивается и смотрит прямо на меня, словно всю дорогу знал, что я тут, и знает, что я жду его с самого рассвета. Наши глаза встречаются, по моему позвоночнику вверх бежит ток. Я почти уверен, что он телепатирует мне идти за ним. Через минуту после такого мысленного слияния, какое у меня до этого бывало только с Джуд, он поворачивается к роще.

Я хотел бы пойти за ним. Очень, реально хотел бы, просто ужасно, но я не могу – ноги приклеились к крыше. Почему? Что тут такого? Он же вчера со мной до самого ШИКа дошел! Люди знакомятся. Все дружат. И я тоже могу. То есть мы же уже подружились – мы хохотали с ним, как гиены. Хорошо. Я пойду. Бросаю альбом в рюкзак, спускаюсь по лестнице и бегу в сторону тропинки.

Но его на ней не оказывается. Я прислушиваюсь к звуку шагов, но ничего не слышу, только сердце молотом стучит в ушах. Я иду дальше, и после первого поворота вижу, что он стоит на коленях, склонившись над землей. При этом держит что-то в руке и рассматривает через лупу. Как будто в сортир окунается. Я не знаю, что ему сказать. Не знаю, что делать с руками. Мне надо вернуться домой. Немедленно. Я начинаю потихоньку пятиться, и тут сосед поворачивается и смотрит на меня.

– А, привет, – говорит он небрежно, встает и бросает то, что держал, на землю. В большинстве случаев во время следующей встречи люди выглядят не так, какими ты их запомнил. Но не он. Он светится точно так же, как и в моем воображении. Он просто праздник света. И он идет ко мне.

– Я леса не знаю. Может… – Он не договаривает, легонько улыбается. Этот пацан просто не поганец. – Как, кстати, тебя зовут? – Он стоит так близко, что можно дотронуться, можно пересчитать веснушки. У меня проблема с руками. Как так выходит, что все остальные, кроме меня, знают, что с ними делать? Карманы, с облегчением вспоминаю я, карманы, обожаю карманы! Я прячу руки, избегая смотреть ему в глаза. Они у него такие! Если на что-то обязательно смотреть, пусть это будет рот.

А он не сводит с меня взгляда. Я это знаю даже при том, что все свое внимание сосредоточил на его губах. Он меня о чем-то спросил? Кажется, да. Мой ай-кью резко пошел вниз.

– Я, пожалуй, и сам угадаю, – говорит он. – Наверное, Ван, хотя нет, точно, Майлз, да, ты выглядишь совершенно как Майлз.

– Ноа, – выпаливаю я, как будто эта информация только что поступила мне в голову. – Я Ноа. Ноа Свитвайн. – О господи. Боже. Долдон.

– Точно?

– Ага, однозначно, – отвечаю я весело и звездануто. Руки мои теперь в настоящей западне. Карманы – это тюрьмы для рук. Я их высвобождаю и хлопаю ими, как цимбалами. Блин. – А тебя как? – обращаюсь я к его губам, вспоминая, что и у него наверняка тоже есть имя, хотя мои умственные способности уже приравниваются к овощным.

– Брайен, – говорит он просто, потому что он-то не сломанный.

Смотреть на его губы тоже оказалось плохой идеей, особенно когда он говорит. Его язык вновь и вновь возвращается в это пространство между передними зубами. Лучше переведу взгляд вон на то дерево.