Дмитрий Всатен - Оридония и род Людомергов[СИ]

• Название: Оридония и род Людомергов[СИ]
• Автор: Дмитрий Всатен
• Жанр: Фэнтези

Владия — срединная земля, волею богов лежащая между двумя враждующими континентами. Она соединяет их и этим уготовила себе тяжелую судьбу. Всякий раз она становится ареной битвы, будь то кровавые сражения дикарей или битвы магов. Ее обитатели: олюди, брезды и реотвы, саарары, грирники и эвры даже не подозревают о том, что вскоре будут втянуты в события, масштабности которых они никогда не поймут. Лишь некоторые из них будут иметь смутное представление о том, что произошло на самом деле. Людомар по прозвищу Сын Прыгуна никогда бы не подумал о том, что он невольно окажется в самой гуще кровавой безжалостной борьбы, и станет тем, кто сможет противостоять Злу, пожирающему Владию.

---

— Братец, — бросился к нему Ирпор, — братец, в себе ли ты! Что говоришь? Как же можно?!

— Правильно говорит он. Сам задумал, пусть первым и отвечает. Но я своего не добавлю, — донеслось из толпы торговцем.

— Братец, очнись же ты! Что делаешь с нами, братец?! — тряс Каумпора за плечи Ирпор, а у того в сознании билась только одна жилка-мысль: все пропало, предприятие загублено только начавшись. Как же хорошо оно началось! Как же хорошо…

— Из моего берите, — неожиданно долетел до слуха Быстросчета голос Илло. — Сколько там? Сорок? Берите сорок. — Он подошел к холкуну. — Каум! Каум, — позвал он, нахмурился и отошел.

Вселенная сузилась для Каумпора до размеров вытянутой руки. Во вне неслись какие-то шумы, дул ветер, сияло солнце. Ничего из этого не пробивалось в его мирок. Он был погружен в него словно утопленик в топкое болото.

Вдруг его тело сотрясли удары.

— Молодец! Ух и молоде-е-е-ц! Ха-ха! Как же надо было… придумал!

Со всех сторон его трясли, хлопали по плечам, а он стоял и не понимал, что происходит.

В этот момент громадная тень закрыла от него солнце. Холкун поднял глаза и увидел черный силуэт. Он заморгал и только тут разглядел забрызганного кровью Варогона. Сокрытое шлемом лицо его улыбалось.

— Подарочек тебе за усердие о нас, — проговорил он охрипшим от усталости голосом и бросил что-то под ноги торговца.

Тот посмотрел вниз и в ужасе отпрянул. На него смотрело лицо Желтого Быка. Глаза его были закатаны вверх, рот исказился вбок в предсмертной судороге, за зубами застыло кровавое желе внутренностей.

Мир со всей силой своих звуков, красок и запахов вмиг обрушился на Каумпора и вмял его в землю. Он вздрогнул и ошарашенно огляделся вокруг.

Его окружили десятки холкунов и пасмасов с широчайшими улыбками на лицах. Они смотрели на него с обожанием и шептали, что он молодец.

— Братец, братец! — Ирпор подошел и обнял его. Он тоже был запачкан кровью.

Быстросчет ощущал себя только что проснувшимся.

— Что? Что произошло? — спросил он.

— Все, как задумал ты, — похлопал его в грудь Илло. — А я уж распрощался с товаром. — Он от души расхохотался. Надо же… быстро как все сделано…

Каумпору подвели грухха. Он взобрался на него и обомлел.

Справа на поле лежали вповалку сотни убитых разбойников. Далее, у дороги, еще несколько сотен. Слуги торговцев ходили по полю, опасливо отпихивая трупы в сторону, вынимали из-под них тюки и сносили их обратно к каравану.

— Мы должны идти, — побелевшими губами прошептал Быстросчет. Он не мог оторвать взгляда от кровавого месива. Впервые в жизни он видел подобное. Голова снова закружилась. Тело пробил холодный липкий пот.

— Он говорит, мы должны идти. Не ждать отставших! — разнеслось по колонне.

Караван двинулся в путь и шел не останавливаясь до самого вечера.

Когда Владыка обратил долу свой белый глаз, холкун подошел к Варогону, сидевшему на тюке и при свете тресни точившему топор.

— Спасибо… ты знаешь, за что, — проговорил Каумпор тихо.

Варогон посмотрел на него из-под бровей.

— Сколько? — спросил он.

— Десять тысяч. Только тебе.

Брезд довольно кивнул.

— На всю дорогу. Не смогу каждый раз… — добавил Каумпор.

Варогон расхохотался: — Идет!

Холкун присел рядом. Голова была все еще тяжела.

— Как ты их? — спросил он.

— Тюки спутили и сложили в стороне. Как часть на них пошла, я всеми силами на оставшихся в поле навалился. Избил. Потом на тех, кто делить добычу побежал. Перебил и их. Вот и вся премудрость, — ответил брезд. Он приподнял топор, внимательно его осмотрел и пробормотал: — Не головы у них, а каменья. Весь топор иступил.

Быстросчет вздохнул.

— Может быть, вернуться тебе? — спросил неожиданно Варогон.

— Куда?

— В Фийоларк.

— Нет… не… а почему ты так говоришь?

— Когда у тебя глазенки к макушке прилипают от вида порубленного мяса, тогда и я скажу, что ты не готов к пути. Поэтому вертайся в город. Оставь за себя Ирпора. Он хваткий. Порубил двух али трех пасмасов из войска Быка. Глаза на месте у него. Голова светлая. В такие дали с темной головой идти — верная смерть.

Холкун почувствовал, что краснеет. Даже слезы обиды выступили на его глазах.

— Это от неожиданности все… обычно… — попытался оправдаться он.

— То ли еще будет! — вздохнул Варогон. — Порой ум нужен, а не только моя смекался. Хитер я, но не умен. Про то знаю. Ум у тебя есть. Видно. Только трус ты…

— Нет… не говори… как ты смеешь!.. — Холкун вяло защищался и ойкнул, когда огромная рука Варогона схватила его за шиворот, встряхнула и притянула к лицу воина.

— Не знаю, что вы там торгаши делите, — зашипел он. — Но я нанялся к тебе защищать от разбойников, а они ноне армиями ходят. Непривычно так ходят. Не ходят так разбоем, понял, — затряс брезд торговца. — Не услышал ты главного. Ждали нас здесь. Знали про нас. Не понял? — Он отпустил Каумпора.

Холкун отшатнулся, упал на спину, поднялся и закрыв рот рукой, чтобы не закричать, пошел прочь. Куда глаза глядят.

— Кто идет? — остановил его часовой.

— Я, — пискнул он. — Каумпор…

— Зачем туда-то. Опасно там.

— Оставь… оставь… — Быстросчета шатало. Он шел прочь от каравана, зажимая обеими руками рот, готовый изрыгнуть дикий крик. Пройдя с сотню шагов, он упал на колени, зажал голову между руками и повалился лбом в землю. — Боги, Владыка, уберегите… — шептал он как заведенный. Только теперь он окончательно осознал, что вместо того, чтобы с караваном уйти от политических игр трех торговых гильдий: Аснара, Линула и Мириула, он, приняв в караван капиталы Аснара, включил себя в передовые ряды его сторонников и завел сам себя в самую гущу схватки.

****

— Я не хочу вам врать или что-то скрывать от вас. То, что скажу вам будет наше и только наше. Никому не говорите о моих словах.

Целый день пути, проведенный в покачивании на спине грухха; жаркое прибрежное солнце, нещадно пекшее с небес; пустынная дорога, по которой мерно двигались животные и олюди, — все это позволило Каумпору основательно поразмыслить над тем, что произошло вчера и что, как он понял, намечается в ближайшем будущем.

Его раздумья все чаще и чаще сводились к игре, которую очень любят холкунские мальчишки. Она называется неровность и камешки. Смысл ее заключался в том, чтобы при помощи специально сделанных округлых камешков первым обогнуть по кругу площадку сплошь усеянную препятствия и неровностями. Камешки катали ногтем среднего пальца так, чтобы они использовали неровности в свою пользу. Нужно было сбить с пути соперников, — лучше всего оттолкнуть их в глубокий угол — не дать сбиться с пути самому, и прогнать шарик несколько кругов. Всякий последующий круг шарик увеличивался в размерах и его было сложнее сбить другими шариками, меньшими по величине и весу.

Быстросчету казалось, что он самый маленький шарик. Теперь он это понял, хотя до вчерашнего дня мнил себя хотя бы вторым по величине с конца. Всего типов шариков было пять. Так вот он был вторым с конца, а против него выставили сразу два шара пятого типа. Как с ними биться, он понятия не имел. Привкус поражения, которое он ощутил вчера — горечь страха вперемешку с унизительной кислотой вынужденного смирения — холкун никогда не забудет. Он ощущал ее до сих пор на кончике языка. Иной раз он водил им по небу, чтобы напомнить себе. Это было невыносимо.

Варогон изредка подъезжал к нему и внимательно на него смотрел.

В первые два раза его подъезжания, Каумпору вдруг так сильно захотелось крикнуть ему "Что смотришь? Я уеду! Уеду! Не смотри!!!", но он перебарывал свое желание, переходящее в панику, стискивал зубы и молчал.

Если бы он был один — хотя один он никогда не был — тогда, возможно, он плюнул бы, развернулся и скрылся за ближайшим поворотом. Он мчался бы прочь и наслаждался своим предательством. И пусть бы его даже нагнали, пусть свалили бы наземь, напрыгнули и перерезали глотку. О, это было бы проще, чем нынешнее его тяжелое положение.

Сам себе Быстросчет казался приговоренным, которому донесли, что его ждет смерть, но забыли сказать, когда. Что смертный приговор свершится не вызывало сомнений. Мучила лишь неопределенность. Когда?

Изведя с равнин еще несколько оттенков зеленого, Владыка закрыл свой желтый пламенеющий глаз. На землю спускались сумерки. Караван, не в пример своему поводырю воодушевленный произошедшим расположился в стороне от дороги. Бесчисленные разговоры возбужденных горожан о вчерашней схватке уже обрастало небылицами.

Каумпор, Ирпор, Илло и Варогон — все те, кому суровая реальность даровала доверие холкуна, сидели в стороне от лагеря и смотрели в сгустившееся пространство. От ближайшей рощицы поволокло легкой сизой пеленой. Пора туманов вступала в свои права.