Андрей Воронин - Голос ангела

• Название: Голос ангела
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 985-456-928-4

Советник Московского патриарха Андрей Алексеевич Холмогоров едет в белорусский город Борисов, не подозревая, что это путешествие – начало череды загадочных и трагичных криминальных происшествий, свидетелем и участником которых ему предстоит стать.

---

– Михаил, ты где? – закричал Холмогоров, приложив ладони ко рту, и прислушался.

Голос погас, как гаснет спичка, брошенная в воду. Тяжело дыша, Холмогоров двинулся вниз по росистой траве. Впереди чернел перелесок. Андрей брел сквозь кусты, ломая тонкие сухие прутья, пока наконец не остановился у березы. У самых ног чернела яма, неглубокая, наспех выкопанная, на дне которой, скорчившись, лежал отец Михаил, придавленный велосипедом. В серебристых спицах кое-где желтели застрявшие в них осенние листья. Переднее колесо медленно вращалось, может, чуть быстрее секундной стрелки часов. Голые березы шатались на осеннем ветру, и вместе с тем повсюду чудился дурманящий запах цветущей черемухи;

– Михаил, – проговорил Холмогоров, понимая, что друг мертв.

– Ты чего остановился? – услышал он голос и резко обернулся.

Перед ним стоял Михаил в черной рясе с портфелем в руке и улыбался. На черной одежде не было креста.

– Почему ты здесь? – спросил Холмогоров.

– Живу я здесь.

– А я почему здесь?

– Я приглашал тебя приехать, вот ты и приехал.

– Я еще не приехал, – сказал Холмогоров, – я в Москве. Михаил рассмеялся:

– Это тебе кажется, что ты в Москве, но ты уже здесь. Матушке от меня передай: на все воля Божья.

– Ты сам ей это скажешь.

– Обо мне не волнуйся, у меня теперь все хорошо.

– Что случилось? – спросил Холмогоров. Собственные слова показались ему ужасно пресными, хотелось кричать, броситься, обнять отца Михаила, но он застыл.

– Я пойду, меня ждут, – тихо сказал отец Михаил, приподнял руку, словно хотел подать ее на прощание, а затем виновато улыбнулся:

– Уже нельзя.

– Почему?

– Не получится.

Холмогоров посмотрел в яму, на медленно вращающееся колесо: отец Михаил с окровавленной головой лежал под велосипедом.

– Что случилось? – снова спросил Холмогоров и вновь обернулся. Отца Михаила рядом уже не было, как не было и следов на росистой траве, словно протоиерей растаял в воздухе.

– Михаил! – крикнул Холмогоров.

На этот раз голос понесся далеко и вернулся эхом, отраженный зубчатой стеной леса. По голому полю бежал серый пес. Его металлический ошейник отливал серебром в вечернем свете.

"Далекий лес всегда кажется синим”, – подумал во сне Андрей и только хотел обернуться, чтобы вновь посмотреть в яму, как тут же проснулся.

Пробуждение было резким, но оно не испугало Холмогорова, как случается обычно. Предрассветные сумерки все еще наполняли комнату, но уже ощущался приход света. В том, что сон вещий, Холмогоров не сомневался, не бывает так, чтобы подобные вещи снились просто так, сами по себе. Но Холмогоров знал и другое: обычно сны являются иносказанием и понять их смысл можно лишь потом, когда события произойдут.

Андрей чувствовал себя на удивление бодрым, хотя поспал максимум часа три, и, что было уже совсем удивительным, боль в спине исчезла напрочь. Он даже не сразу в это поверил. Осторожно сел, прислушиваясь к ощущениям, повел плечами, – ожидая, что боль вернется резким ударом. Андрей даже зажмурился, но не ощутил ни малейшего неудобства.

«Дозвониться до Борисова!»

Ожидание растянулось бесконечно долго, пока наконец часы не показали половину девятого.

Сдерживая дрожь в руках, Холмогоров позвонил секретарю патриархии. Но тут его ждало разочарование: секретарь отыскал лишь телефонный номер отца Михаила, а церковный староста жил по старинке, не удосужился даже обзавестись телефоном, в справочнике значился только адрес.

– Что-нибудь случилось, Андрей Алексеевич? – поинтересовался секретарь, уловив в голосе Холмогорова тревожные нотки.

– Надеюсь, что нет, – уклонился Андрей от прямого ответа.

В мыслях складывались самые изощренные варианты: позвонить в городскую газету, в Борисовское управление министерства внутренних дел. Но каждый раз Холмогоров останавливал себя. “Я не имею права так делать. Отец Михаил – человек в городе уважаемый, и мои домыслы могут повредить ему”.

Телефонный номер вместе с кодом находился в памяти аппарата, и Холмогорову лишь оставалось нажимать кнопку повтора. И вдруг, когда он уже совсем отчаялся, ровно в десять утра на другом конце провода сняли трубку.

– Алло, – раздался абсолютно спокойный женский голос.

– Добрый день, – выдавил из себя Холмогоров. – Отца Михаила можно пригласить к телефону?

– Мужа сейчас нет дома, может, ему что-нибудь передать?

Холмогоров с облегчением перевел дыхание. Матушка говорила спокойно, безо всякого волнения.

– Передайте отцу Михаилу, когда вернется, что звонил Холмогоров из Москвы.

– Ой, это вы? – воскликнула матушка. – Извините, сразу не признала. Муж сильно переживал, что побеспокоил вас. Он столько о вас рассказывал.

И тут у Андрея вырвалось:

– Передайте, что я приеду, скорее всего завтра.

– В самом деле? – искренне обрадовалась матушка. – Я так рада!

– Я тоже рад. До свидания, увидимся, – Холмогоров положил трубку.

"Ну вот, – усмехнулся он, – не было счастья, так несчастье помогло. Вытащил-таки меня из дому отец Михаил. Чему суждено быть, то произойдет”.

Холмогоров был легок на подъем. Он никогда долго не собирался, сумка, приготовленная к отъезду, неизменно стояла в просторном стенном шкафу. Холмогоров принадлежал к той категории людей, которые не загромождают квартиру ненужными вещами. И хоть у советника патриарха имелись дела в Москве, он твердо решил, что сегодня же отправится в Борисов.

Полдня ушло на то, чтобы отложить уже назначенные на ближайшую неделю встречи. Смеркалось, когда Холмогоров опустил дорожную сумку в багажник машины. Недочитанную книгу о войне 1812 года он положил рядом на свободное сиденье и вырулил со двора.

Андрей хоть и был человеком сугубо городским, родившимся и выросшим в Москве, но всегда удивлялся столичной суете, знал, как легко суета пожирает души людей, не дает им подумать о времени, о душе.

"Мчишься по городу, сменяя один транспорт на другой, и кажется, от того, успеешь ты или опоздаешь, зависит вся твоя жизнь. Некогда остановиться, посмотреть на небо, вздохнуть полной грудью, заглянуть в глаза соседу по вагону метро. В большом городе среди людей человек так же одинок, как в лесу, – думал Холмогоров, – не больше и не меньше, а именно так. Идущий по улице обходит других прохожих – так, как обходил бы в лесу деревья, – он видит в них исключительно препятствия. Нет, все же не так, – усмехнулся Холмогоров. – В лесу человек, увидев поваленное дерево, переступит через него и пойдет дальше. Упавшего человека в городе все же поднимут, пусть не сразу, но найдется тот, кто остановится и поможет. Большой город.., большие деньги.., большие соблазны… В мегаполисе жить легче и одновременно труднее, чем в маленьком городке”.

"Жигули” Холмогорова двигались в плотном потоке машин. Чем ближе к окраине, тем темнее становилась улица, тем реже горели фонари, тем меньше попадалось прохожих.

Наконец мелькнули за стеклами последние городские дома, и машина вырвалась на шоссе.

Глава 7

Новости в маленьких городках распространяются так же быстро, как эпидемия гриппа. Стоит узнать что-то интересное одному, как уже через несколько часов эту новость мусолит и пересказывает друг другу дюжина людей. А еще через пару часов количество осведомленных увеличивается в десять раз. А к вечеру новость уже не является новостью, ее знают все, даже понемногу начинают забывать. Новость теряет вкус и вместе со своей новизной превращается в обыденную всем известную историю.

Так получилось и с серебряным окладом, который пожертвовал церкви Григорий Стрельцов. О подарке говорили уже на базаре, интерес подогревало то, что никому, кроме отца Михаила, не было известно имя дарителя.

Стрельцов лежал на диване, смотрел на зажженные лампочки люстры и размышлял о жизни. Телефонный звонок вывел его из оцепенения. Поздние звонки, особенно когда кто-нибудь из близких лежит в больнице, пугают, несут угрозу.

Испуганно вздрогнул и Григорий Стрельцов.

– Господи, – произнес он, вскакивая с дивана и спеша к телефону.

Когда схватил трубку, прижал к уху, то услышал знакомый голос. Сердце, до этого замершее, забилось быстро и часто.

– Ты что это, Гриша, дышишь так тяжело, как паровоз на станции?

– Ой, Кузьма, – вздохнул Григорий Стрельцов, услышав голос своего приятеля.

– Чего делаешь, Гриша? Стрельцов перевел дух, немного отдышался, вытер вспотевшее лицо.

– Ничего не делаю, Кузьма, лежу на диване. Даже стакан водки выпить не могу. Хочешь – заходи, выпьем?

– Нет, Гриша, у меня другое предложение. Ты один?

– Один, конечно. Жена в Минске, в больнице.

– Понятно. Слушай сюда, – голос Кузьмы Пацука звучал как приказ. – Часика в три ночи жди меня возле старого моста. Я тебя захвачу, и сплаваем в старицу.