Андрей Воронин - Голос ангела

• Название: Голос ангела
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 985-456-928-4

Советник Московского патриарха Андрей Алексеевич Холмогоров едет в белорусский город Борисов, не подозревая, что это путешествие – начало череды загадочных и трагичных криминальных происшествий, свидетелем и участником которых ему предстоит стать.

---

Рой поднялся резко, как по команде, и через несколько минут пчелы спокойно, мирно жужжа, вновь забирались в узкие щели летков. Седой мужчина с пистолетом в руке, которого его спутники называли Самсоном Ильичом, лежал на спине, неестественно запрокинув голову. По широко открытому мертвому, но все еще влажному глазу медленно ползла пчела. Ее крылья были мокрыми. Пчела с трудом расправила крылья, пошевелила ими, тяжело взлетела, а затем застыла в воздухе, словно невидимая игла приколола ее к пейзажу.

– Это же сон, – еще не проснувшись, понял Андрей Холмогоров. Он открыл глаза, уже зная, что увидит перед собой. – Кошмар! – пробормотал он.

В окно бил яркий свет.

Советник патриарха Андрей Алексеевич Холмогоров находился у себя дома на старом кожаном диване, который достался ему еще от отца. Хрустя суставами, он медленно потянулся и встал. Маятник высоких напольных часов мерно раскачивался. Их потемневший диск болезненно зацепил память, напомнив об увиденном во сне, о странном медальоне на шее пасечника.

Холмогоров посмотрел на икону. На потемневшей доске светился лик Спасителя. Холмогоров зажег свечу. В комнате сразу же запахло воском и медом.

– Пчелы, – прошептал Андрей. – Как много их там было. Так вот почему воск пахнет смертью, – он перекрестился крепко сжатыми длинными пальцами и принялся смотреть на голубоватый огонек свечи – так потерявшийся в ночи спутник вглядывается в далекий свет, еще не зная, что это – окно дома, костер или только-только взошедшая звезда.

"Что я видел? Прошлое или будущее? – подумал советник патриарха. – И кто такой Самсон Ильич? Почему его имя я слышал так отчетливо?”

Глава 1

Места лишения свободы – вот истинные кузницы кадров для страны, они же – школы жизни, они же – университеты! Если кто-то не успел на воле закончить десятилетку, получить диплом, он доберет знания в “казенном доме”, и не по учебникам, а черпая их из первоисточников. Учителя в тюрьме и на зоне замечательные – настоящие универсалы. Есть аспиранты, младшие научные сотрудники и кандидаты воровских, бандитских наук, реже встречаются профессора и академики, не говоря уже об авторитетных специалистах и о ворах в законе, последнее звание, по меркам человека “зоны-не-топтавшего, жизни-не-видевшего”, можно соотнести с нобелевским лауреатом.

За колючкой судьба собирает не сухих теоретиков, крыс кабинетных, а самых что ни на есть натренированных практиков, знающих дело, как говорится, на ощупь. Если ты не лодырь, не бездарь, если в тебе теплится Божья искорка, если Господь поцеловал тебя в макушку, станешь специалистом высшей квалификации. Умельцы научат тебя открывать и закрывать любые замки, отличать с завязанными глазами фальшивую банкноту от настоящей на ощупь, на запах, на шорох. И станет в мире одним специалистом больше, умеющим зеленую сотку, сделанную в Америке, отличить от липовой с той же уверенностью, с какой опытный скорняк отличает мех хорошей выделки от подделки.

На зоны и в тюрьмы не приходят специальные технические журналы, но преподаватели воровских наук всегда в курсе последних новинок. Им, не отлучавшимся из-за колючей проволоки за долгие годы отсидки ни на один день, непостижимым образом становится известно, какая именно фирма разработала и внедрила новый тип сигнализации; они, почесывая под рваной телогрейкой давно не мытое тело, объяснят, чем новомодный швейцарский сейф отличается от израильского или старого немецкого, попавшего в Россию еще по репарации. И сделают они это не заумным казенным языком, а доходчиво, простыми словами, пересыпая лекцию шутками да прибаутками.

Основная же дисциплина тюремного университета – конечно, Уголовный кодекс. Любому двоечнику, прошедшему СИЗО, суд и зону, на воле вместе с личными вещами, следовало бы без экзаменов выдавать и диплом юриста, потому что навряд ли какой-нибудь адвокатишко из юридической консультации, окончивший университет с отличием, будет знать Уголовный кодекс так же хорошо, как бывший заключенный. С бывшими зеками в освоении главной книги земного существования могут сравниться разве что хасиды-талмудисты, но лишь в знании своей книги – Торы. Проткни на глазах такого знатока страницу иголкой, и он безошибочно ответит, на каком слове с обратной стороны вышло острие.

За колючей проволокой можно обрести специальности, которых не отыщешь в Кодексе о труде: медвежатник, фальшивомонетчик, домушник, карманник, брачный аферист. На любой зоне, как правило, в той или иной мере представлены все воровские специальности. Но попадаются, естественно, и люди с очень редкими профессиями.

Одним из таких избранных и был Самсон Ильич Лукин, солидный пожилой мужчина с тонкими губами и немигающими глубоко посаженными глазами. На нем и тюремная роба сидела не хуже, чем дорогой фрак на дирижере симфонического оркестра. Говорил он, избегая “фени” и ненормативной лексики, голосом обладал мягким и бархатистым. Редкие качества! На зоне мало кому удается сохранить собственное достоинство, это удел исключительно сильных личностей. Лукин же умел приспособить обстоятельства под себя. Даже начальник зоны обращался к нему уважительно, по имени-отчеству, не говоря уже о простых надзирателях и зеках, и далеко не каждому из них Лукин отвечал.

В минуты душевного подъема Самсон Ильич, картинно заложив руки за спину, ходил по бараку и негромко напевал. Спросите, что ж тут необычного? Многие заключенные от нечего делать мычат себе под нос. Но дело в том, что напевал Лукин не блатные песни, а оперные арии: отечественных композиторов – по-русски, итальянцев – по-итальянски, Вагнера, естественно, – по-немецки. Место в бараке он занимал лучшее, в самом дальнем углу у окошка.

Со своим весом и влиянием в местном обществе Самсон Ильич мог бы позволить себе не ударять палец о палец. Но Лукин не привык сидеть без дела, поэтому работал в библиотеке. С его приходом на должность библиотекаря книги и журналы стали поступать на зону чуть ли не каждую неделю. Вскоре даже начальник зоны стал наведываться в библиотеку – почитать новинки. Государство не тратило на литературу ни копейки, все книги и журналы присылали спонсоры, о которых раньше на зоне и слыхом не слыхивали. Поступлениям из России не удивлялись, но вскоре объявились какие-то немецкие благотворительные организации, за ними – шведские, а однажды канадцы прислали двести книг на английском языке. Читать эти книги мог лишь сам Самсон Ильич, поскольку на зоне в лучшем случае можно было отыскать знатоков кавказских языков.

Подобному собранию изданий по искусству, каталогам выставок, аукционов могла позавидовать солидная библиотека любого столичного музея. Библиотека зоны во многом повторяла личную библиотеку Лукина, оставленную им на воле. Из привычных источников информации Самсону Ильичу не хватало лишь мощного компьютера, подключенного к Интернету. Лукин предлагал начальнику компьютеризировать зону, но подполковник не согласился.

– Не положено, – коротко сказал он Самсону Ильичу, с трудом избежав соблазна заиметь и в собственном кабинете чудо современной техники.

– Что ж, обойдемся и без электроники. Отцы наши обходились, деды… А какие книги писали, какие вещи делали!

Лукин обладал феноменальной памятью и далеко не поверхностными знаниями во многих областях искусства и техники. Он мог безошибочно, лишь один раз взглянув на репродукцию иконы, сказать:

– Конец семнадцатого века, владимирская школа. Но мастер не лучший. Красная цена этой доски, если она в хорошем состоянии, пятьсот пятьдесят долларов.

И, даже не взглянув на подпись под репродукцией, называл место, где сейчас эта икона находится. Если же кто-нибудь интересовался, то Лукин мог пояснить, какими путями доска попала в Рязанский областной музей. Так же легко Лукин ориентировался и в светской живописи. Художника, страну, год создания полотна Лукин называл безошибочно, лишь бросив на картину быстрый взгляд. Это умение было уже частью его души, вошло в плоть и кровь, все нужные сведения он держал в голове, и Самсону Ильичу не составляло большого труда дать обычно бесполезную на зоне искусствоведческую консультацию.

Но случалось, что его знания оказывались востребованными. Иногда кто-нибудь из начальства приносил в библиотеку икону, перстень, нательный крест и заискивающе интересовался:

– Самсон Ильич, стоящая вещь или так себе?

Лукин улыбался так, как улыбается жрец, посвященный в тайны мироздания.

– Вы хотите продать или купить?

– Просто.., интересуюсь… – мгновенно смущался проситель.

– Вещь довольно эффектная, – держа на ладони крестик с двухцветной эмалью, говорил Самсон Ильич. – Если будете продавать, можете говорить, что она конца восемнадцатого века и сделана мастерами Валаамского монастыря. Можете запросить за крестик сто долларов.