Андрей Воронин - Шальные деньги

• Название: Шальные деньги
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2003
• ISBN: 985-14-0399-7

Единственный специалист, которому полностью доверяет генерал ФСБ Алексей Данилович Малахов, – секретный агент Глеб Сиверов по кличке Слепой. Заслужить такое отношение – дело крайне трудное. Новое задание Слепого – из разряда “невыполнимых”. Шансы на успех равны практически нулю. Потому что очень трудно проследить тончайший, сложный и кровавый след шальных денег – или, точнее, “новорусского капитала”.

---

– Если я завтра подскочу в Пырьевск, вы будете на месте?

– Могли бы и не звонить. Куда я с подводной лодки денусь? Мои больные без меня жить не могут. Я каждый день с ними общаюсь, а если я в отпуск ухожу, то они всегда интересуются, куда это Виктор Феликсович подевался. Уж не уволили ли меня?

– Приятно слышать, что вас ценят, – сказал Кривошеев.

– Что ж это я с вами просто так болтаю, деньги-то щелкают. Приезжайте, тогда и поговорим.

– Не переживайте, – успокоил психиатра Кривошеев. – Я завтра к десяти у вас буду. Вас устроит? Не сильно напрягу?

– Что вы, что вы… Как насчет небольшого пикничка на природе? – обрадовался главврач. – Если задержитесь до послезавтра, то я все организую. У меня здесь все схвачено.

– Пикник отложим до лучших времен. Никого, пожалуйста, не предупреждайте. Я вас настоятельно об этом прошу.

– Понял, не вопрос.

– Спокойной ночи, – попрощался со словоохотливым врачом Кирилл Андреевич и тут же отключил переносной телефон.

Его рука, сжимавшая трубку, вспотела, ухо тоже.

– Черт подери, – произнес Кирилл Андреевич, швыряя трубку на диван, – тяжело все это, аж нутро выворачивает, знаю, что без греха не покаешься, а все-таки тяжело.

И Кирилл Андреевич направился прямиком в столовую, где, взяв с буфета бутылку коньяка, налил себе изрядную порцию в широкий низкий стакан и в три глотка выпил, затем закурил, закинул ноги на круглый стол и принялся тупо смотреть на телевизор, экран которого был погашен. На экране Кривошеев видел свое отражение – отражение растерявшегося человечка.

Этой ночью Кирилл Андреевич спал крепко и спокойно, хотя и недолго. Проснулся на удивление бодрым и полным сил. “Хороший знак. Я уже давно не высыпаюсь. Значит, нахожусь на правильном пути. Делай то, что созвучно твоей душе, и тогда будешь счастлив”, – подытожил он.

Двести километров до Пырьевска он преодолел за два часа, оставив себе небольшой запас времени, он-то ему и понадобился. “Все-таки я предусмотрительный человек”.

Пырьевск вряд ли можно бы назвать городом, даже городским поселком. Местные “небоскребы” – три четырехэтажных дома – воспринимались в Пырьевске как пирамиды на берегу Нила. Все остальное – пыльные сады, серые тополя и одноэтажные, преимущественно деревянные, дома.

Казалось, что город обильно посыпали цементом, который ни дождь, ни ветер не смогут истребить. После Москвы с ее бешеным движением, с толпами народа, шумом, гамом, лязгом и воем сирен Пырьевск казался мертвым городом. Словно чума или нейтронная бомба выкосила все живое. Даже собак и котов не видно.

– Господи, и куда это я попал…

Белая “Волга” стала серой, как хамелеон, который, попав в новую среду, тут же меняет окраску. Машина, подняв клубы пыли, остановилась у магазина. Хотелось выйти и крикнуть:

– Ау! Люди!

Но вместо этого Кирилл Андреевич терпеливо ждал. Время у него было. В магазине происходило движение, что именно, не понять. На улице светло, внутри темно, за большими грязными стеклами, забранными толстыми решетками, беззвучно двигались тени, затем раздался истошный женский вопль, от которого моментально остановился бег крови в жилах. Две тени за стеклом замерли. Дверь магазина внезапно со страшным грохотом отворилась. Пружина сорвалась с гвоздя и, жалобно звякнув, повисла.

На крыльцо вывалился мужик в галифе с лампасами, в майке-соколке и в офицерской фуражке, одетой по-реперски – козырьком назад. В руках небритый мужик держал бутылку водки. Он резко обернулся, метко плюнул в дверной проем, складно выругался матом и сел на крыльцо, всем своим видом показывая, что если только кто-нибудь попробует выйти… Из дверного проема выглянули две женщины.

Мужик самозабвенно, сладострастно зажал язычок пробки в прокуренных зубах и стал медленно поворачивать бутылку, словно ввинчивал ее в воздух. Взвесил пробку на языке, затем далеко сплюнул. Проследив траекторию полета, он запрокинул голову, закатил глаза, закрутил содержимое бутылки винтом и, держа бутылку на отлете, вылил пол-литра водки в разверстую пасть, ни разу не остановившись, не переводя дыхания, даже кадык не дрогнул. Пустую бутылку истинный сын своей земли – пырьевец – чинно поставил на крыльцо.

Несколько мгновений мужчина отслеживал в глубинах организма полученное удовольствие. Наконец он сумел перейти из одного состояния в другое – из созерцательного в счастливое. Теперь для полного кайфа не хватало лишь сигарет. Только сейчас пьяница обратил внимание на пыльную “Волгу” с опущенным боковым стеклом. Он уперся руками в ступеньки, с трудом оторвал задницу от пыльных досок и вразвалочку направился к машине:

– Земеля, здорово!

– Здравствуй, – сказал Кривошеев, давно отвыкший от подобного обращения.

– Ты че тут стоишь на солнцепеке? В тенек бы заехал, а то вон машина какая грязная. Мужик провел рукой по капоту:

– Угости табачком, а?

Кирилл Андреевич хотел протянуть только-только распечатанную пачку “Мальборо”, но, несколько мгновений подумав, сообразил, что после того, как этот мужик подержит пачку в руках, она станет непригодной к употреблению. “Черт бы тебя побрал”.

Кривошеев вытряхнул несколько сигарет и подал незнакомцу. Тот сразу же сунул сигарету в рот, вторую заткнул за ухо, а затем жестом, ударив пальцами о ладонь, показал недогадливому водителю, что и огонька не мешало бы предложить.

– Дал дерьма, дай и ложку. Кривошеев щелкнул дорогой зажигалкой, поднес ее к сигарете. Мужик затянулся.

– За дым спасибо не говорят, – сообщил он, а затем, повертев сигарету в пальцах, произнес:

– Это че, по-твоему? – и сам же ответил:

– Палочка здоровья, – и заржал.

– Слушай, – уже без душевных страданий перешел на “ты” Кривошеев, у него язык не поворачивался назвать подобного типа на “вы”, после этого мужик в майке мог вконец обнаглеть, – где тут у вас больница?

– У нас две больницы, – гордо сообщил абориген, – но я знаю, в какую тебе надо, ты хорошо одет, значит, тебе в дурдом. Родню приехал проведать?

– Что ж, может быть, – сказал Кривошеев, похолодев в душе, что его раскусил какой-то алкоголик, раскусил мгновенно, с двух фраз.

"Вот дедукция, – подумал Кирилл Андреевич, – наверное, водка мозги просветляет”.

– Значит так, дядя, – сказал абориген, – поедешь вначале прямо, там увидишь автобусную остановку с поломанным козырьком. Понял меня?

Кривошеев кивнул, остановка виднелась метрах в ста.

– Там не останавливайся, тебе туда не надо. Дуй от остановки прямо, улица упрется в забор, на нем написано “хер” и нарисована стрелка, так вот по стрелке и повернешь. Будешь ехать под горку, потом повернешь, – мужик задумался, посмотрел на небо, затем на свои руки, – налево, – наконец определил он направление, – и оттуда едь прямо до железных ворот, дальше тебя не пустят. Понял?

– Спасибо.

Женщины выскользнули из магазина, как две тени, и быстро, пока мужик не вспомнил о них, скрылись за углом.

– Смотри, че сейчас будет, смотри, как я их построю.

Кривошеев не стал говорить истязателю, что жертвы ускользнули. Мужик расправил плечи, надул небритые щеки, сжал кулаки и, свирепея на глазах, враскачку пошел к магазину. Пыльная “Волга” сорвалась с места.

На заборе и впрямь оказалась надпись “хер”, но стрелки не было. “Волга” повернула направо, затем поехала под гору и, преодолев множество ухабов и рытвин, оказалась перед железными воротами.

Виктор Феликсович Кругловский вышел к гостю в белом накрахмаленном халате и белой шапочке. Было ясно, что каждый день он так не одевался. Из кармана халата торчала ручка молоточка, в пальцах главврач вертел ключ. На кармане халата красовался бэйджик, привезенный явно с какого-нибудь областного семинара двухлетней давности.

– Вообще-то мы транспорт на территорию не пропускаем, но для вас я делаю исключение.

– Спасибо, – Кривошеев подъехал прямо к крыльцу двухэтажного деревянного здания, в котором располагались кабинеты и склад медикаментов.

Двухэтажный дом с деревянными колоннами был аккуратно выкрашен и казался игрушечным. Картинка, в общем-то, была идеалистической. Вокруг дома – фруктовые деревья, яблоки, груши, поспевающие сливы. Но что-то во всем этом раздражало, и Кривошеев понял, что именно. В старом деревянном здании стояли стеклопакеты с зеркальными тонированными стеклами, в которых отражался неприглядный пейзаж – забор с колючей проволокой, загоны, обнесенные сеткой, и четыре одноэтажных барака с почерневшими шиферными крышами и решетками на окнах.

Неподвижность пейзажа нарушала медленно ползущая рыжая кляча, запряженная в телегу, на которой мужик в сером халате перевозил бидоны. Те иногда ударялись друг о друга, и тогда пейзаж был готов рассыпаться от грохота.

– Это водовоз едет, – пояснил Кругловский. – Прошу ко мне, – и он широким жестом указал на крыльцо.