Безымянный - Игра с летальным исходом

• Название: Игра с летальным исходом
• Автор: Безымянный
• Жанр: Боевик

---

Первое, что он сделал, выполняя это поручение – позаботился, чтобы в материалы дела не попали три пули, выпущенные из его пистолета. В суматохе, возникшей после пулеметных очередей, разнесших три окна Петровского пассажа, из одного из которых и стрелял в Белоглазова киллер, никто не сумел заметить, куда стрелял полковник Никитин. В результате с подачи Никитина в материалах белоглазовского дела появилась мифическая фигура второго киллера, застрелившего генерала Романовского.

Никто, разумеется не знал, что сама идея покушения на Белоглазова принадлежит Никитину. Он сумел повернуть дело так, что все это организовал сам Романовский, который и был убран преступниками, чтобы не осталось никаких следов, позволяющих выйти на исполнителей.

Все это ему «удалось» выяснить столь оперативно, что уже через сутки он был назначен на должность, которую до него занимал генерал Романовский. Должность была, естественно, генеральская, и со дня на день Никитин ожидал представления к новому званию.

На него свалились новые заботы. Во-первых, нужно было найти человека, который заменил бы его на посту руководителя «Белой стрелы». Такого, чтобы на него можно было, с одной стороны, положиться в экстремальных ситуациях, но с другой стороны, не слишком умного и честолюбивого, чтобы не подвергать его соблазну стать истинным хозяином «Белой стрелы», направляющим ее «полет» по своей воле и своему личному разумению. Потому что такой хозяин у спецподразделения был и отказываться от этой роли не собирался. Истинным ее хозяином оставался полковник Никитин.

«Генерал Никитин», – усмехнулся он, уже практически чувствуя на своих плечах приятную тяжесть новеньких генеральских погон.

Еще одной заботой Никитина был Иван. Иван уже дважды выиграл у него. Никитин чувствовал себя в «долгу» и рвался расплатиться. Нога, простреленная Иваном при первой их «встрече» до сих пор не давала ему спать спокойно и ходить, не хромая. Перед Никитиным стояла не просто служебная задача, он ощущал личную потребность найти Ивана и отдать «должок».

Искать в Москве человека, который знает, что его ищут – та еще задачка. Но Никитина вдохновляло, что пусть ценою жизни Белоглазова, но ему удалось все же подержать Ивана несколько мгновений на мушке. Удалось раз, удастся и следующий. Не надо отчаиваться. Никитин был оптимистом и умел ждать своего шанса.

Кроме всего прочего, нужно было что-то делать с самой Москвой.

Уровень преступности в столице России стал теперь его головной болью.

Никитин, новатор по натуре, давно уже обдумывал идею создания в столице принципиально нового единого криминально-правового пространства.

Возникла она случайно, после разговора Романовского с руководителем государственной налоговой службы, свидетелем которого оказался Никитин. Разговор шел по телефону, и что там говорил налоговик, Никитин не слышал, но в ответ Романовский разразился отборным матом и заорал:

– Ты, может быть, и нас налоги платить собираешься заставить!?

Фраза запала в голову Никитину, он ее покрутил и так, и эдак, и в конце концов выплыл на такую золотую жилу, что просто ахнул.

И родилась у него идея, которую он творчески развил, обдумал со всех сторон, взвесил на весах осуществимости, и решил, что воплотить ее вполне реально. Вполне. Стоит только захотеть.

Доклад на эту тему у него был практически готов, но он все никак не решался посвятить с свои новации генерала Романовского, который, хотя и отличался склонностью к авантюризму в оперативной работе, во всем, что касалось социально-экономических проблем правоохранительных органов, был большим консерватором.

Смерть Романовского и новое назначение развязали Никитину руки, дали толчек его инициативе.

…Буквально на третий день после своего назначения Никитин созвал неофициальное совещание всех служб, которые всегда раньше проводил Романовский и на которых решались сложные вопросы экономических и дипломатических отношений силовых ведомств с криминальным миром Москвы.

Сидя на месте Романовского во главе длинного стола, обитого зеленым бархатом, Никитин разглядывал входящих в кабинет и занимающих свои традиционные места людей, которыми он теперь руководил.

Паша Большеданов, курировавший всю свою жизнь службы ОБХСС, а теперь отделы по борьбе с экономической преступностью. Карьерист до мозга костей, подхалим и жополиз, но исполнителен до чрезвычайности, дело свое знает, считает не хуже любого калькулятора, память на цифры – феноменальная. Один недостаток – туп до крайности, не способен к самостоятельным решениям.

Иван Иванович… А как же его фамилия? Да хрен его знает. Никитин и имя-то с трудом вспомнил. К нему ж на совещаниях никогда и никто не обращался, он сам всегда вылазил. Короче, зам начальника «Матросской тишины» по общему режиму. Этот просто туп, без всяких достоинств. Но если нужно кого-то опустить, задавить, сломать – пожалуйте к Ивану Ивановичу. Дело свое знает, сломает в два дня, изобретателен до крайности…

Гена Герасимов, аналитик. Этот на своем месте. Способности – от Бога. Как говорится, по кончику хобота способен восстановить всего слона, а по кончику хуя – цвет глаз покойника. А если серьезно – факты для него словно буквы, из которых он складывает слова, объясняющие ситуацию. Никитин его даже побаивался и всегда старался дозировать информацию, которую направлял в аналитический отдел, дабы не искушать Герасимова излишним знанием.

Коробов Серега, которого Никитин поставил руководить «Белой стрелой» – в оперативной работе толков, но не больше, не больше. Звезд с неба не хватает. Руководитель из него – так себе. Вот жена его – та руководитель. Так Серегой руководит, тот иной раз крутится, как уж на сковородке. Потому что сам в этом смысле – бездарь. Это и хорошо, такой Никитину и нужен на этом месте. Тем более, что у Сергея есть свой личный счет к Ивану – Серегин друг Петька, которого Иван зверски убил в тот же вечер, когда ранил Никитина в квартире Лещинского.

Николай Евстафьевич Прилуцкий, гений планирования, виртуоз прогноза. Этот вообще неизвестно как попал в органы. Нисколько Никитину было известно, он всю жизнь проторчал в Госплане, а в мутное время начала девяностых оказался в силовых структурах и сделал головокружительную карьеру. Хотя, конечно, за своими бумажками реальных событий не видел, и понятия не имел, как они иной раз неожиданно цепляются друг за друга.

Все они были страшные консерваторы, новые идеи воспринимали в штыки. Им бы сидеть, не поднимая своих задниц с нагретых кресел, да вот беда, еще и работать надо. А с тем, что Никитин им сейчас изложит, столько возни поначалу будет, что, они просто взвоют. Но это их проблема, Никитин доклад им делать будет не для того, чтобы получить их одобрение и согласие, а только для того, чтобы понимали смысл того, к исполнению чего приступят уже сегодня.

– Ну что, все собрались, соратнички?

Никитин поднялся, обвел всех собравшихся внимательным взглядом.

«Прижухли, – подумал он. – Думают, как со мной жить, как приспособиться к новой метле. Эх вы, козлы государственные, чиновнички…»

– Итак, я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие – нам предстоит большая работа. Хватит греть задницы на теплых креслах. Позволю себе еще одну цитату. Нельзя ждать милости от криминального мира – взять ее самим – вот наша задача.

Никитин чувствовал, как у его подчиненных мозги съехали набекрень.

«Ладно, – решил Никитин, – хватит над вами издеваться.»

– Теперь серьезно. Первое, что предстоит нам с вами сделать – поменять лидеров криминальных группировок, контролирующих Москву. На их место поставить своих людей, проверенных, надежных, а главное – подконтрольных, управляемых. Из тех, кто запуган, кто куплен, кто зависит от нас. В ряде случаев это могут быть наши сотрудники, если их удастся ненавязчиво внедрить и провести на нужную должность в группировке. Если нам это удастся – мы сможем контролировать всю Москву.

«А я стану, фактически, самым крупным московским „авторитетом“, – ухмыльнулся про себя Никитин, весьма довольный такой перспективой.

– Поэтому тебе, Сережа, – продолжил Никитин, – с завтрашнего дня предстоит начать массовый отстрел лидеров группировок.

Лицо у Коробова вытянулось, но он промолчал, дожидаясь продолжения.

Зато вылез, как обычно, Иван Иваныч из «Матросской тишины», и, как всегда, совершенно невпопад, что стало дурацкой традицией этого кабинета.

– Так их, блядей. Давно пора, – прогудел он.

– Помолчите, – поморщился Никитин.

Его предложения по персоналиям, кого – убирать, кого – оставить, особых мнений не вызвали.

Большеданов, правда, пытался возражать против ликвидации филевского лидера – Ноздря. Фамилия авторитета, который «качал права» в Филях, была не Ноздрев, а Ноздырев, поэтому звался он не уничижительным женским именем Ноздря, а странноватым, но несомненно мужским и более твердым – Ноздрь. Коренные москвичи произносили по-московски, с ударением на первом слоге – Ноздарь.