Валерий Заворотный - Кухтик, или История одной аномалии

• Название: Кухтик, или История одной аномалии
• Автор: Валерий Заворотный
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Уэлкэм! - Оба милиционера козырнули и степенно направились в сторону девичьего хора.

Остановившись возле поющих, один из них наклонился к человеку с гармонью и что-то тихо сказал ему на ухо. Тот прекратил играть, поднялся, поставил гармонь на табурет и рысцой затрусил к автомобилю. Девицы обступили ментов.

- Вася, - сказал высокий мужчина, когда гармонист подошел к нему. Мон шер, ты меня огорчаешь!

- Пардон, пардон! - засуетился тот. - Момент! Один момент!

Он быстро открыл дверцу, нырнул внутрь, и через секунду машина тронулась с места. Отъехав к краю площади, она остановилась, пристроившись в хвост длинной вереницы припаркованных там автомобилей.

Человек в белом костюме подождал, пока его друг отъедет, и двинулся к дому, на котором сверкала вывеска "Бар "У Лукича"". Из дверей бара навстречу ему вышел юноша с накрахмаленным полотенцем в руках.

- Добро пожаловать! - поклонился он. - Милости просим... Заждались!

Они несколько секунд постояли у входа.

- Рады, рады! - донеслось до Кухтика. - Севрюжечки? Как всегда-с?

- Пожалуй, - последовал ответ. - Севрюжечки... И насчет икорки распорядись, милейший.

После чего оба скрылись за дверью.

Кухтик, почти до пояса высунувшись из окна, озирался по сторонам. Он увидел, как давешний гармонист вылез из серебристой машины, подошел к соседнему автомобилю, наклонился к окошку и воскликнул:

- Хау ду ю ду, Майкл!

- И тебе хаю! - ответили ему, и наружу вылез толстяк в шляпе с широкими полями.

- Как она, жизнь? - спросил толстяка гармонист. - О'кей?

- А фиг лишь! - ответил тот.

- Ты на скачки? - поинтересовался гармонист.

- Увы, май дарлинг! - Толстяк развел руками. - Увы! Я - на биржу. Курс, сам знаешь, растет.

- Растет, растет, - подтвердил гармонист. - Итс лайф.

- Итс лайф, - согласился толстый. - Туды её в качель!

Внезапно под окном Кухтика послышался странный шорох. Он посмотрел вниз и увидел, что в зеленых листьях деревьев появились маленькие оранжевые шары. Они покачивались и набухали прямо на глазах. Спустя минуту все кроны украсились огромными спелыми апельсинами. Ветви согнулись к самой земле под тяжестью бесчисленных плодов. Кухтик обомлел.

С площади раздался протяжный свист.

- Мишка! - заорал гармонист в красной рубахе. - Майкл! Гляди, чо творится!

Толстяк у машины присел и раскрыл рот.

- Ли-пе-си-ны! - прошептал он.

- Оне! - крикнул гармонист. - Вона сколько!

- За-дар-ма! - подпрыгнул на месте толстяк.

Они быстро переглянулись и, не сговариваясь, бросились к деревьям. Расстегивая на бегу рубаху, гармонист подлетел к склоненным ветвям и стал лихорадочно срывать оранжевые шары. Его приятель, выкрикивая: "Во!.. Во!.. Там ещо, там!" - орудовал рядом.

Под вывеской "Бар "У Лукича"" распахнулась дверь. На пороге показались человек в белом костюме и юноша с полотенцем в руке. Застыв на минуту, они дружно сорвались с места и понеслись через площадь. Мгновение спустя мужчина уже двумя руками обрывал плоды, утробно рыча при этом. Ногой он отпихивал юнца с полотенцем, который вцепился в толстую ветку и изо всех сил тряс её. Апельсины градом сыпались ему на голову. От стены голубого дома к деревьям, визжа, летели девицы в кокошниках.

Кухтик отпрянул в глубь комнаты. Голова его шла кругом.

Сзади раздался негромкий скрип. Он оглянулся. В дверях стоял Надькин отец. Лицо его было гладко выбрито. На шее под белым воротничком топорщился галстук-бабочка. Одет Надькин отец был в черный отглаженный фрак.

- Гуд ивнинг, малой, - произнес он.

Кухтику стало плохо, и он грохнулся на пол...

III

Время шло. Одна шестая часть суши земного шара семьдесят шестой год жила ожиданием.

Отнятие и поделение ничем не закончились. То есть жителей стало меньше, но еды не прибавилось.

Перековка и голосиловка в этом смысле также не оправдали надежд.

Началась либерзация.

Большая Елка, подперев голову рукой, с тоской глядел в просторный зал, где шестой час буйствовало очередное Толковище. Он чувствовал, что на этот раз дела его плохи. Начав с обычных требований об отставке Колобка, Толковище добралось и до самого Елки. Год назад ему ставили в вину пустые прилавки магазинов (которые опустели задолго до этого). Теперь прилавки вроде ломились от товаров. Но средств, чтобы их купить, у жителей не было. Хотя, честно говоря, дешевых товаров Колобок и не обещал. Он говорил лишь, что их будет много. Их много и стало. В отличие, правда, от денег.

Жители между тем не хотели вдаваться в тонкости либерзации. Они просто хотели есть. Как и все семьдесят пять лет до этого.

Впрочем, члены Толковища, сидевшие в зале, питались, по всей видимости, неплохо. Во всяком случае, изможденных среди них Елка не замечал. Но сейчас они представляли все население Центральной провинции и говорили исключительно от его имени. Особенно бывшие Местные Начальники.

Однако ругали Елку не только они. Ругали все - и Начальники, ненавидевшие его по вполне понятным причинам, и Елкины сторонники, которых в зале тоже хватало. Первые обвиняли его в том, что он начал либерзацию и ведет её слишком быстро. Вторые - за то, что он ведет её слишком медленно. Получалось, что Елка кругом не прав и, что бы ни сделал, прав все равно не будет.

Странно вел себя и верный Булатик. Он молча взирал на поносивших Елку ораторов, а изредка даже поддакивал им. Вообще Булатик за последнее время сильно изменился. У себя в Верхнем Совете он командовал по собственному усмотрению, все реже советовался с президентом и позволял Начальникам крыть того по поводу и без повода. На Елкины замечания он отвечал, что таковы законы демократии и что его, Булатика, задача - стоять на страже этой самой демократии до последнего. Когда Елка, обидевшись, заявил, что тоже кое-что смыслит в демократии, Булатик только с сомнением покачал головой. Все это настораживало президента. Он с каждым днем ощущал растущую пустоту вокруг. Увеличить темпы либерзации и тем самым подбодрить своих союзников он не мог. Еще немного, и жители окончательно впали бы в нищету среди изобилия товаров. Ведь большинство всю жизнь работали на кастрюльных заводах, продукция которых теперь оказалась не нужна, а стало быть, и денег им никто не платил.

По складу характера Елка был человеком сердобольным. Даже долгое пребывание в Местных Начальниках не смогло вытравить в нем этой черты. Он искренне переживал, глядя на бедствующих жителей. Чтобы хоть как-то облегчить их страдания, он уступил просьбам Главного Казначея и, несмотря на возражения Колобка, разрешил напечатать немного лишних денег. Деньги быстренько напечатали и выдали рабочим простаивающих заводов. Те, естественно, бросились в магазины, чтобы купить хоть какой-то еды. Цены, естественно, сразу ещё больше взлетели, и жизнь в результате стала ещё хуже.

Елка вспомнил, как тогда же вызвал Колобка к себе в кабинет.

- Да запрети ты им, на хрен, поднимать цены! - заорал он на главного либерзатора.

- И что потом? - спросил Колобок, глядя на него усталыми глазами.

- Да жители хоть еды вдоволь купить смогут! - крикнул Елка.

- И что потом? - спросил печальный Колобок.

- Когда потом?

- Ну, когда всю еду скупят?

- Что потом, что потом! - набросился на него Елка. - Да потом ещё напечатаем денег, если уж на то пошло.

- И еду тоже напечатаем? - спросил Колобок.

Елка взъярился.

- Ты хоть знаешь, что на кастрюльных заводах творится? Люди без работы сидят. Они ж не виноваты! Они ж заработали. И ещё заработают, если завод пустить.

- А кушать ракеты будем? - спросил Колобок...

Сейчас Елка вспоминал тот разговор и свою ярость со смешанными чувствами. Он вроде был прав, заботясь о жителях. Но и бесчувственный Колобок был прав. Однако признавать этого Елке не хотелось. Тогда, накричав на печального либерзатора, он прогнал его с глаз долой. Но что с того? Проблемы-то все остались...

Елка сидел в президиуме и ждал, когда же объявят перерыв. Наконец ораторы устали. Зазвонил колокольчик. Он смотрел, как они покидают зал, направляясь к выходу, чтобы после обеда наброситься на него с новой силой.

Дождавшись, пока зал опустеет, Елка поднялся и вышел в маленькую дверь. Она вела в коридор, тянувшийся к его кабинету. Президенту необходимо было собраться с мыслями. Но не успел он войти в кабинет и опуститься в кресло, как на пороге возник Усач.

- А тебе чего? - спросил его Елка, которому больше всего хотелось сейчас побыть одному.

- Поговорить надо, - заявил генерал и решительно подошел к столу.

- Ну, о чем говорить-то? - Елка сидел, не глядя на Усача.

- Вот, вот! С кем угодно говоришь, только не со мной! - Вице-президент заходил взад-вперед, явно нарываясь на скандал. - Все сам норовишь сделать. Мне не доверяешь!

Большая Елка вяло отмахнулся, не желая продолжать беседу. Но Усача уже понесло.

- Я что тебе, сержант какой, что ли? Просил же - поставь за порядком следить. Я б вмиг порядок навел. Да я полком командовал! Я б всех - к ногтю! И деньги б были, и работа. Все б было! А сейчас? - Он расхаживал по кабинету, заводя сам себя. - Да ты погляди, до чего дошли! Что делается! Бардак, как в паршивой деревне!