Филипп Эльмих - Золото для революции

• Название: Золото для революции
• Автор: Филипп Эльмих
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9684-1092-4

Журналист Филипп Эльмих продолжает поиски кладов. На этот раз в поле его зрения – расследование комиссара Васильева, который пытался найти так называемое махновское золото. История махновского движения, знаменитые эксы и захватывающие детективные приключения – на страницах книги Филиппа Эльмиха.

---

– Если каким-то образом оскорбил ваши родственные чувства, прошу меня извинить. Но я пользовался подлинными документами. Может быть, мой комиссар Васильев просто однофамилец вашего прадеда?

– Не думаю, – покачала головой хозяйка. – Мой прадед был как раз специалистом по таким вот делам. В первые годы советской власти ему пришлось принимать участие во многих расследованиях, он ездил по всей европейской части страны. Конечно, в основном это были Центральная и Южная Россия, но он бывал и в Петрограде, и в Москве. Мама рассказывала, что его нередко вызывали к Дзержинскому, он даже с Лениным говорил. Жаль, от того времени писем не осталось, а вот начиная с середины двадцатых годов семейных документов немало. Мой прадед, между прочим, в три музея сокровища вернул, которые были выкрадены, он описывал несколько усадеб и ценности направлял в музеи. Только одно сокровище ему так и не далось полностью…

– Какое? – быстро переспросил я.

– К вам это отношения уже не имеет, – усмехнулась хозяйка. – Махновское.

– Махновское? – не поверил я своим ушам.

– Да, – не замечая моей реакции, сказала женщина. – Он всю жизнь за ним гонялся. Несколько тетрадок исписал. Погиб из-за него…

«Надо же, – думал я, – вот и новый подарок судьбы. Махновское золото – да, это очень интересно. Но разрешат ли мне воспользоваться этими тетрадками и восстановить хронологию поисков?» Впрочем, мне не пришлось уговаривать хозяйку – она сама предложила мне ознакомиться с записями своего прадеда. Специально на такой случай у нее имелись ксерокопии семейных документов. Но прежде чем отдать эти бесценные свидетельства времени в мои руки, она посвятила меня в долгую и сложную историю семьи Васильевых.

Ее прадед, Николай Иванович Васильев, был из тех людей, которые в своей жизни всего добились собственными силами. Он родился в 1885 году в семье многодетного священника, достаток которого был ниже даже, чем у местных крестьян, и перед молодым человеком был один путь – идти в семинарию. Васильев мечтал стать сыщиком, так что ему пришлось бежать сразу после выпуска. Он попробовал себя в разных профессиях, был даже матросом на речных судах. Потом ему удалось каким-то чудом поступить на юридический факультет, но из-за левых убеждений скоро он учебу оставил.

Как раз во время первой русской революции он встретил молоденькую барышню, эсерку, и женился на ней. Сын Николая Ивановича по имени Федор родился в 1907 году; в 1928-м он тоже женился, и у него родилась дочь Татьяна, мать моей корреспондентки, а в 1950-м появилась на свет и сама Анастасия. Своего прадеда она никогда не видела, впрочем, как и деда: первый погиб в 1936 году, а второй – во время войны.

О прадеде ей рассказывала мать, но все со слов своей матери. Из этих рассказов вырисовывался образ честного и отважного человека, настоящего героя. Анастасия Кирилловна иным его себе и представить не могла. А мои статьи этот образ искажали. Анастасия Кирилловна пыталась прочесть тетрадки своего прадеда, но мало что поняла. Эти тетрадки кочевали вместе с семьей Васильевых, а затем Зоткиных, по всей стране – от крохотного городка Луганска до Ташкента, где семья была во время войны, а затем по гарнизонам, где нес службу Кирилл Зоткин, отец правнучки Васильева. Однако, как рассказала мне женщина, их никогда не вынимали из чемодана. Анастасии Кирилловне не пришлось долго заниматься розыском – старый черный чемодан хранился в комнате на шкафу. Кроме тетрадок в нем оказались два семейных альбома довоенной поры, книги по юриспруденции и награды прадеда.

– Там все так переплетено! – сказала она, вручая мне ксерокопии документов. – То речь идет о Махно, а то о каком-то кирасире или помещиках из-под Смоленска. Прадед, очевидно, записывал то, что считал нужным, а как в этом теперь разобраться, не знаю, ведь спросить-то не у кого. Вам придется самому докапываться до правды. Если бросили тень на его светлое имя, то попробуйте восстановить истину. Мне вашего опровержения не нужно. Кто будет опровержение читать? И в суд за клевету я вас не поведу, потому что тоже, кроме меня и вас, о его решении никто не узнает. А если вы напишете по этим материалам, как мой прадед возвращал золото своей стране, так много людей прочтет. Таким образом, вы тот ущерб, который ему нанесли, отработаете. Таково мое решение. Согласны?

Конечно, я был согласен. Да и что мне еще оставалось делать?

Старые тетрадки

Все ксерокопии тетрадок комиссара Васильева Анастасия Кирилловна пронумеровала: номера стояли на первом листе, а дальше все шло под скрепку. Этому я обрадовался, потому что был шанс не запутаться хотя бы хронологически. «Интересно, – думал я, переворачивая „обложку“ первой тетрадки, – к какому времени она принадлежит и что содержит?» Я догадывался, что поиски связаны с именем Махно, но ни на первой, ни на второй странице этого имени так и не увидел. Зато тут было другое имя – совершенно мне неизвестное.

«Взяли Пищухина!!!» – гласило первое предложение. Именно так: с тремя восклицательными знаками.

«Пищухин начал давать показания?????» – это вторая строка. Но теперь три восклицательных знака сменились аж пятью вопросительными.

«Срочно еду в командировку». Такова была третья строка, после нее – прочерк.

Кто такой Пищухин? Какие показания и по поводу чего он начал давать? Почему поимка Пищухина обозначена восклицаниями, а дача показаний – вопросами? Куда поехал в командировку Васильев? Это оставалось для меня загадкой. После прочерка шел убористый, наспех записанный текст. Начало строки мне прочесть не удалось, время сделало ее негодной, но дальше можно было разобрать следующее:

«…Немало навредив. Я считал, что розыск этот невозможен без более полных сведений, однако тов. Крупнов требует, чтобы дело было представлено к ближайшей годовщине, что затруднительно, но с новыми данными может оказаться реальным. Родине как никогда требуется увеличение золотого запаса, с ключами к разгадке мы сможем добыть золото для революции.

Как сказал мне в приватной беседе тов. Крупнов, таким образом мы сможем восстановить историческую справедливость. Если однажды мы упустили надлежащий шанс, то теперь, используя наших врагов, мы можем лишить бандитское гнездо своевременного питания, иначе зачем бы враг так и лез к нам, не страшась ни суда, ни наказания?»

Далее следовали непонятные пометки: «пр. список», «связь с ген. Д.», «новор.», «80?».

Насколько я понял, это самая ранняя по времени тетрадь. Анастасия Кирилловна сказала, что записей до 1925 года не сохранилось, следовательно, эта тетрадка ориентировочно относится к 1925-му, не раньше. По сути, запись может и не относиться к поиску кладов. Что думать об этих первых строках в тетради, я не знал. Так что, памятуя помощь своего доброго друга Левки, я набрал его номер.

– Что, Фил, – спросил меня смеющийся голос, – снова я потребовался?

– Да я просто решил позво…

– Не ври хотя бы, – сказал Левка. – Месяц не звонил, а тут вдруг решил. Рассказывай!

– Видишь ли, – смутился я, – собирался, но все как-то… А тут у меня оказались в руках тетради комиссара Васильева…

– Кого?! – удивленно воскликнул Левка. – Еще раз: кого?

– Васильева, комиссара. Хотя, может, не нашего, но кладоискателя, так сказали, – путано объяснял я. – И с первой же страницы у меня волосы дыбом встают. Я думал, что получу связный текст, а тут какие-то рваные записи.

– Интересненько, – сказал Лев. – Связный текст – это воспоминания, а вот записи по горячим следам – они всегда обрывочные. Можно будет глянуть?

– Да-да, потому и звоню, – страшно обрадовался я. – Один не справлюсь.

– Иногда и целый институт не справляется, – услышал я знакомый смешок. – Жди, еду.

Скоро мы уже сидели, склонившись над текстом. Рядом лежала стопка других ксерокопий. С ужасом я подумал, что если и остальной текст так же хорош, как тетрадка номер один, то сидеть нам над расшифровкой не один год.

Левка пробежал глазами первые предложения и наткнулся на поразившее меня: «пр. список», «связь с ген. Д.», «новор.», «80?».

– Чем, ты говоришь, этот комиссар занимался? – спросил он меня придирчиво. – Золотой запас махновцев искал?

– Да, – кивнул я, – так мне было доложено.

– Странно он этот запас искал, – покачал головой Левка. – При чем тогда тут порт Новороссийск, генерал Деникин и те самые восемьдесят подвод, на которых уехало золото Кубанской рады?

– Где ты все это прочел? – охнул я. – Тут же ничего нет ни про генерала, ни про Раду!

– Как это нет? – Левка изо всех сил скрывал ухмылку. – «Связь с ген. Д.» – это, конечно, связь с Деникиным, вряд ли с Дутовым, а «новор.» – это Новороссийск, куда ехало золото Рады на восьмидесяти подводах.

– Так что, это тогда деникинское золото? – не понял я.

– Нет, казацкое, – мотнул головой Левка.

– А Махно тоже казак?

– Махно прежде всего анархист, – рассмеялся Левка. – Если тебя интересует, как может быть связан Махно с краснодарским казачеством, то никак. Но ты погоди, если следак, а этот Васильев следак, свои пометки сделал, то все может быть связано. Известно же, что махновцы грабили всех, кого могли. У Деникина золото отобрали, было дело. Могли и золото Рады грабануть. Нам же мало что известно. Давай-ка глянем, о чем он пишет дальше.