Александр Покровский - Люди, лодки, море

• Название: Люди, лодки, море
• Автор: Александр Покровский
• Жанр: Публицистика
• Год: 2004
• ISBN: 5-87135-158-1

Александр Покровский в этой книге размышляет о разном. Смешном и не очень, сложном и комичном, безобразном и восхитительном, трагичном и жестоком. Обо всем, что ему и его поколению предлагала немилосердная стихия времени. Особенного времени, которое, пока мы живы, никогда не сделается «прошедшим». Одна из главных тем этой книги – как человек, поклявшийся быть верным, сохраняет свою клятву, не теряя ни себя, ни инстинкта жизни в себе самом.

---

Как и почему они оказались на борту – это вопрос не к ним, а к начальству, организующему переход, а также к документам, регламентирующим саму организацию такого перехода.

Теперь о вещах, «доверху набивших корабль».

Люк этой лодки (если мне не изменяет память) равен в диаметре 650 мм. Туда можно только аккуратно спуститься. Ничего крупнее маленького чемодана в него не засунуть. Внутрь лодки можно внести только мягкие вещи. Шкаф туда не влезет. Даже детскую коляску впихнуть – большая проблема.

Однажды, после дальнего похода, нас на пирсе встречали жены. Они приготовили большой торт для матросов (только матросам, потому что офицеры и мичманы попадут домой и там наедятся).

Так вот, этот торт, размером 60x60 сантиметров, был спущен внутрь прочного корпуса только сложенным вчетверо.

А ведь наша лодка почти в два раза была больше «К-159».

Вот и судите о наших возможностях по перевозке личных вещей.

Допускаю, что после того, как из лодки все вырвали, там стало просторно, но не настолько, чтобы перевозить холодильники.

Вопрос: «Как вода могла просочиться внутрь лодки? И почему она это не сделала у пирса?»

Ответ: Трудно сказать, как там все обстояло.

Давайте я вам расскажу следующее: корабли отстоя никто не любит. Это страшная головная боль для дежурных по живучести. Ночью несколько таких кораблей может охранять только один вахтенный.

Так вот, часто было так: ночью вдруг какой-нибудь из них начинает тонуть.

Причина? На корабль пробрались два орла и открутили там один очень понравившийся им клапан и… в лодку начала поступать вода.

Я не хочу сказать, что перед отправкой в последний путь с «К-159» что-то отвинтили на память, но глупость человеческую со счетов сбрасывать нельзя.

Вопрос: «А нельзя как-то избежать того, чтоб такие корабли тонули на переходе?»

Ответ: Можно. Надо их к такому переходу готовить. Прежде всего, заварить все дыры в легком и прочном корпусе. Это очевидно.

Другое дело, что не всегда можно это сделать, но тогда в ход идет пенопласт.

Шариками из пенопласта заполняется пространство между легким и прочным корпусом.

Мало того, им можно заполнить и отсеки внутри пл.

Так лодки уже перегонялись.

Хорошо, нет пенопласта. Тогда заполните деревом, дровами.

Во время войны немцы замучались торпедировать один сухогруз. Они пускали в него торпеды, происходил взрыв, но он не тонул. Оказалось: он перевозил лес, и этот лес не дал утонуть сухогрузу.

Хорошо, нет у вас ни леса, ни дров.

Сейчас у строителей в ходу огромное количество пенообразующих смесей (те же стеклопакеты ими герметизируют).

Наделайте из этой пены шары и заполните внутренние объемы.

Господи, ну, напрягите мозги! (Самое время узнать, есть ли они вообще).

Друзья спросили: не боюсь ли я Иванова. Я ответил, что у нас разные канцелярии. В моей – я министр.

***

НТВ «Намедни» захотело, чтоб я что-то сказал о «К-159».

Оказывается, на этой лодке снимали историю о гибели «К-8».

Историю сняли, теперь утонула «К-159».

Я два дня готовил материал по шесть часов в день. Я просмотрел штук двенадцать кассет, отобрал для «Намедни» то, что мне показалось интересным, я снялся в двух сюжетах, я написал текст, я его озвучил, а материал в эфир не пошел.

«Намедни» позвонили, принесли свои извинения («вышли за рамки времени, событие устарело, но мы надеемся…»).

Сюжеты были по пятнадцать секунд.

На одном я верчу в руках пластмассовую модель и говорю о том, что детские модели тонут так же, как и настоящие, на другом – у памятника «Курску» я говорю, что ребятам с «К-159» такой памятник не поставят.

Потом должен был идти сюжет о самой «К-159». Камера следует по отсекам лодки, и я сопровождаю ее текстом на две минуты.

Вот он: «К-159» тонула сорок минут. Из десяти в живых остался только один.

Эта лодка в длину чуть больше ста метров.

Они могли бы выскочить из нее за тридцать секунд.

Но они не бежали. Почему?

Для подводника нет ничего хуже отстоя. Там специалист превращается в сторожа.»

***

«Технический проект не выдержал насилия над собой», – так главком Куроедов прокомментировал гибель «К-159». И еще он сказал: «Причина затопления АПЛ в элементарном неисполнении требований нормативных документов».

Кстати, о документах. Когда случился «Курск», на флоте все еще действовал Корабельный Устав СССР от 1978 года.

А ведь это основной документ.

Адмирал Кузнецов в свое время отдал приказ: «Исполнять Корабельный Устав!» – и тем сохранил флот при нападении фашистской Германии.

А сегодняшний флот, похоже, живет все еще «руководимый Коммунистической партией Советского Союза».

Так что «безопасность кораблей и в море и в базе» до сих пор обеспечивается, прежде всего, гимном «Союз нерушимый…» с третьей странице этого незабываемого манускрипта, а обязанности в нем расписаны только до «командира соединения кораблей».

Таким образом, обязанности комфлота Сучкова, ныне «временно отстраненного от должности», в нем не прописаны, если только, конечно, Северный флот не усох теперь до размеров «соединения».

А главком вчера по телевидению выглядел более чем уверенным в себе, а его слова: «Северный флот во второй раз…» – и вовсе натолкнули меня на мысль, что главнокомандующий ВМФ никакого отношения к ВМФ уже не имеет. Это теперь, наверное, номенклатура прокуратуры.

У главкома тон работника этого ведомства.

Может быть, все изменилось?

Во времена застоя, когда флот был океанским и ходил в океане днем и ночью по 365 дней в году, в Главном штабе ВМФ не было ответственных «за связь с общественностью», зато существовали оперативные дежурные, которые ежедневно докладывали главкому обо всех передвижениях на флотах. И, конечно же, в те времена главком был бы в курсе того, что у него дырявую лодку, на понтонах, по неспокойному морю, несколько суток тащит буксир с непозволительной скоростью – 4,5 узла.

Кроме того, главком того периода нашего развития знал бы, что на этой лодке без света, тепла, электричества, средств спасения, с едой и водой в термосе, а дерьмом в негерметичных баллонах гальюнов, находится десять человек, готовых к подвигу, а за самим перегоном с увлечением следили бы и в штабе Северного, и в штабе Военно-Морского Флота.

Именно главком в те годы должен был бы вмешаться и прекратить творимое несколько суток безобразие («Утопят же корабль, едрит твою мать!»).

Иначе именно он, в случае утопления, отвечал бы перед комиссией ЦК.

Времена изменились. Вот только фраза: «Технический проект не выдержал насилия над собой» – пожалуй, осталась такой же.

В ней никогда не было места людям.

***

Ох, детки. До 12 лет проблем не будет. Потом – как подменили. Развитие, знаете ли. Намаялись. Зато я теперь все знаю.

Трудный у меня парень, вот я шишек и набил. Все было: милиция, потом больница, пьяный, драка с санитарами, неночевки дома, пьянство с помощью пива, шампанского, водки, вина одновременно, падение на улице, прогулы в школе, нежелание учиться, еле школу закончили, воровство денег у бабушки из кошелька и у нас на кафе для девочек, первая любовь, секс, выгоняние его мной из дома, крики, скандалы, несколько раз я его лупил, исправительные работы у знакомых на даче в течение 20 дней, вранье на каждом шагу по любому поводу, ни одного слова правды, вранье просто так, на всякий случай.

В университет засунули, от старой компании оторвали с мясом.

Может, организовать клуб отцов?

Мне однажды позвонил один и сказал: «Сын грозит уйти из дома. Что делать?» – «Сколько лет?» – «Тринадцать». – «Скажи ему, что на сборы у него десять минут и взять он может из дома все, что хочет. Потом выстави его на лестницу, отбери ключи и закрой дверь. Три ночи он будет ночевать у знакомых, потом он им надоест, и они его выгонят (это к вопросу о дружбе), и он уйдет к бабушке, она позвонит и скажет, что он у нее». Звонит еще один знакомый: «Меня сын только что на хуй послал». – «Сколько лет?» – «Двенадцать». – «Немного рановато. Деньги даешь?» – «Да». – «Много?» – «Двести рублей каждый день». – «Ты с ума сошел. Не давай ни копейки. Через неделю исправиться и тогда начнешь давать… двадцать рублей на пирожок». – «Не мало?» – «С голоду не сдохнет, а домой приучится приходить вовремя. И аппетит у него появится». Звонит третий: «Ворует деньги». – «Много украл?» – «Три тысячи рублей». – «Наркоты нет?» – «Нет». – «Это он на девочек и кафе. У девок сейчас соревнование – они мальчиков на кафе раскручивают. Строят из себя леди, а у этих сопли половые до колена текут. Дома деньги не держи. Отнеси все в сберкассу. Надо – снял. А его, если есть такая возможность, ушли куда-нибудь в интернат поучиться. На год. Потом заберешь шелкового. Папу с мамой заново полюбит».

***

Был у Эммы Григорьевны Герштейн. Ей 97 лет. Она сидела и работала. В нашем издательстве с превеликими трудами выходит ее литературоведение. «Это же никому не нужно!» – говорит она, и в этом с ней невозможно не согласиться. Статьи о творчестве Ахматовой, Мандельштама, Лермонтове, Пушкине. Громадный труд всей ее жизни. Колоссальное собрание потрясающих текстов. Зачем мы это выпускаем – один Бог ведает. Денег это не принесет, а расходов… «А когда вы мне гонорар заплатите?» – Ну вот, пожалуйста. Когда я говорю с оптовиками о гонораре для этого реликта русской литературы, вычеркнутого из справочника Союза писателей на том простом основании, что так долго не живут, мне говорят: «А зачем ей гонорар!».