Андрей Коробейщиков - Иту-тай. Путь свободного волка

• Название: Иту-тай. Путь свободного волка
• Автор: Андрей Коробейщиков
• Жанр: Триллер
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-386-02060-6

Странный человек прибыл в аэропорт Шереметьево. Раскосые глаза его смотрели на столичную суету без эмоций, с леденящим холодом полного равнодушия… Так смотрят темные боги со страниц восточных сказок… Он появился не случайно… и вот уже несколько явно ритуальных преступлений поставили в тупик следователей с Петровки…

Глубокая и тщательно продуманная оккультная графика, оставленная на месте преступления, вела на Алтай, именно там она означала магическую волю шамана. Для того чтобы преодолеть человеческую обусловленность и встретиться со своими демонами, алтайские шаманы-охотники создали тайное искусство ТАЙ-ШИН – «свободный волк».

---

– Хочешь сразиться со мной? Хорошо… хорошо… Аксаман тумангол…

Ковров почувствовал, что теряет сознание, и, сделав над собой усилие, из последних сил бросился в непроглядный мрак, прочь от нового преследователя, выставив перед собой руки с напряженными пальцами. Никого не встретив, он миновал злополучный зал с шаманскими принадлежностями и оказался у выхода. За столиком дежурного вахтера сидела перепуганная женщина, напряженно разглядывая всклокоченного посетителя.

– Ты что орешь, парень? Ты откуда взялся вообще? Музей уже закрыт. Ты пьяный, что ли?

Максим подошел к ней и произнес срывающимся голосом абсолютно нелепую фразу:

– А что это вы тут… без света сидите? – Он хотел сказать нечто совсем иное, что он не пьяный, что они обесточивают помещения, даже не убедившись в отсутствии посетителей, хотел узнать, есть ли тут у них этакий благообразный директор с повадками сумасшедшего… Но все эти фразы застряли за нервным спазмом, сковавшим горло.

– Пошли вы все… Уроды! – пробормотал Ковров и вышел из музея на улицу.

От свежего воздуха вдруг сильно закружилась голова, а из носа побежали двумя стремительными струйками капельки крови, падая на рубашку и брюки, расплываясь тут же алыми бесформенными пятнами. Чертыхнувшись, Максим запрокинул голову, уставившись бессмысленным взглядом в темно-синее небо, на котором уже высыпали мерцающие искорки далеких звезд. Кровь остановилась, но на смену ей где-то внутри родилось неприятное томительное чувство, быстро распространяющееся по желудку.

«Этого еще только не хватало», – подумал Максим и сделал несколько глотательных движений, сдерживая рвоту и сплевывая горькую слюну.

Серый асфальт, на котором он стоял, вдруг вздыбился, поднялся и, сделав акробатический кульбит, со всей силы ударил ему в лицо. Глубокий обморок растворил в себе все переживания и впечатления этого злополучного дня.

* * *

«Самое страшное из того, что я пережил в те дни, было именно ощущение безысходности, чувство того, что жизнь подходит к концу, еще фактически не успев начаться. А все окружающие меня люди упорно не хотели замечать происходящего со мной. И не было никого, кто бы мог выслушать меня без ироничной улыбки. Я чувствовал, что финал где-то совсем близко, я напряженно всматривался в лица прохожих, постоянно ожидая нападения, я молился перед сном, умоляя Бога избавить меня от наваждений. Я перестал выходить из дома. Все вокруг обернулось против меня, и я чувствовал, что если не погибну в ближайшее время, то непременно превращусь в злобного загнанного зверя, готового растерзать все и вся. Злоба на равнодушие людей переполняла меня до отказа. Иногда я ловил себя на мысли, что это не мои ощущения. Что кто-то чужой, ловко маскирующийся под мои размышления, заставлял меня бояться и ненавидеть. Но я ничего не мог поделать ни с этими ощущениями, ни с тем, что происходило вокруг меня. Я ждал… Ждал непонятно чего, но грядущего неизбежно. Я тренировался на износ. На тренировке в зале, дома, по шесть – восемь часов в день, истязая себя с яростью обреченного, хотя прекрасно понимал, что ни джиу-джитсу, ни карате не смогут мне помочь в моем столкновении с неизвестностью. Зубодробительные навыки, действенные в этом мире, теряли свою значимость в иллюзорном пространстве, сотканном из грез. Сны угрожали поглотить мою душу, но самое ужасное было в том, что наваждения вырвались за границы снов, проникая в этот мир, в котором я, хотя бы в дневные часы, чувствовал себя в относительной безопасности. Теперь я уже не мог расслабиться ни на секунду, я на самом деле был обречен».

Максим лежал на диване в гостиной и, слушая умиротворяющий шелест листвы, проникающий сквозь открытую балконную дверь, размышлял:

«Сны. Сны. Сны. Причиной моего последнего обморока были не сны, а вполне реальный сумасшедший придурок в дорогущем цивильном костюме. Этот голос из темноты… Откуда они взялись? Злобный… Что это, случайное стечение обстоятельств? Маловероятно. И дернуло же его сунуться в этот треклятый музей. Что-то там определенно нечисто, в этом музее. Вообще, странно все…»

Тягучую нереальность происходящего, вот что ощущал он тогда. Это ощущение и делало происшествие очень похожим на наваждение. Но в чем тогда причина этой «нереальности», что послужило отправной точкой, включающей это странное состояние? Вот! Если установить момент вхождения в «наваждение наяву», тогда можно будет установить и причину, повлекшую это безумие. Что может выступить в роли подобного катализатора? Страх? Шок от контрастных действий этого типа – псевдодиректора: солидный костюм и аномалии поведения, тишина музея и истошные крики, наличие в здании персонала и манипуляции со светом – все это в совокупности, вероятно, и породило двойственность восприятия, характерную для людей, принявших наркотик. Иллюзорный мир накладывается на опостылевшую действительность, и получается этот двойственный мир, пока в крови циркулирует наркотик. Время для него останавливается и… Стоп! Стоп, стоп, стоп. Время останавливается. Мир вокруг становится другим, более медленным. Вот оно! Максим почувствовал ирреальность восприятия, когда обратил внимание на часы. Значит, это случилось несколько раньше, чем встреча с алтайцем. Но что могло ввести его в это одуряющее состояние?

«…пока наркотик циркулирует в крови». Этот вариант объяснял все: и нереальность происходящего, и обостренное восприятие, и этот полный отруб в довершение ко всему. И этот вопрос был задан вахтершей не случайно: «Парень, ты что орешь? Ты пьяный, что ли?»

«Пьяный»! Его «штормило» из стороны в сторону, как он думал – от нервного перевозбуждения. А невнятная речь, а сухость во рту, а спазм в горле, кровотечение, потеря сознания…

Вся эта кутерьма со временем началась, когда он закончил изучать «Товары из Монголии», значит…

ЗАПАХ!!! Терпкий аромат, принятый Ковровым за духи призрачной посетительницы, силуэт которой мелькнул в отражении стеллажа. Он больше напоминал какой-то газ или что-то в этом роде, точно! Это действительно все объясняло. Кому только понадобилось это, вот в чем вопрос? Кому нужно было травить его газом, а затем пугать до обморока? Кто они, эти люди, и что им нужно от него? И самое главное: связан ли этот инцидент с нападением Злобного и с ночными «выворотами» или это просто совпадение?

От возбуждения Максим встал с дивана и, пройдясь по комнате, вышел на балкон. Ответы на эти вопросы необходимо было найти в самое ближайшее время, иначе…

* * *

Максим выгнулся, испытывая мучительно болезненный спазм, скрутивший все тело острой болью, и вместе с одеялом рухнул с кровати на пол, забившись в судорогах. На этот раз он все-таки закричал, не в силах терпеть эту адскую пытку. И тут же услышал сквозь ватную пелену, заложившую уши, тревожный голос бабушки из соседней комнаты:

– Максим, что с тобой?

Превозмогая невыносимую боль в ногах и пытаясь более или менее связно мыслить, он приподнялся на руках и пробормотал сквозь сжатые зубы:

– Ничего. Все нормально. Ногу свело.

А мышцы словно кто-то натягивал, подобно струнам на гитаре, добиваясь того, чтобы каждый нерв звучал болезненным аккордом. Откинувшись на кровати и закусив зубами край одеяла, чтобы подавить новый крик, Максим принялся медленно и осторожно массировать икры и ступни.

– Бабушка, правда, все нормально, спи…

Через несколько минут, когда боль немного отступила, он встал на дрожащие ноги, держась рукой за стену. Вот так, нужно идти. Попробовать добраться до ванны и туалета. Жжение, возникшее в животе, вполне могло спровоцировать рвоту. Так было уже не раз. А сегодня вообще был особенный случай – Йорм и Зеркальщик накинулись на него, жаля электричеством и ослепляя болезненными вспышками, словно пытаясь разорвать на части. Все симптомы, сопровождающие «выворот», могут сегодня многократно усилиться, учитывая интенсивность наваждения и его невероятный динамизм. Да-а. Опираясь о стену, Максим медленно миновал темный коридор, где, как всегда, лежал у двери, неразличимый во тьме, Арчи. Собака встала и тоже медленно пошла рядом, словно поддерживая изнеможенного хозяина.

Вот и ванная. Свет больно резанул по глазам, и Максим тут же погасил его. Подошел к раковине, включил холодную воду и ополоснул лицо. Сразу стало легче. Жжение уже почти прошло, и тело даже не испытывало болезненных ощущений, кроме странного чувства, возникшего на фоне всей этой «послевыворотовой» ломки.

Ощущение потерянности, безысходности и тоски. Безразличие к своей судьбе птицы, отбившейся от стаи и приготовившейся умереть. Максим, уткнувшись горячим лбом в прохладную поверхность зеркала, тихо прошептал, вглядываясь в черноту своих глаз:

– Что же это, а?

Ответа не было. Лишь Арчи отчетливо вздохнул в темноте.

«Вззумм».

Максим прислушался. Какой-то непонятный звук возник на периферии слуха, будто звякнул в пространстве и умолк электрический звонок незнакомой конструкции.