Альфия Умарова - Отражения

• Название: Отражения
• Автор: Альфия Умарова
• Жанр: Русское современное

Этот сборник рассказов – просто о жизни. Непридуманной, той, что живу я, мои близкие, друзья. И еще он – ради жизни. Ведь она, несмотря ни на что, продолжается!

---

– Вовка, держись!

11 октября 2008 г.

Она всегда приходила под утро…

Она всегда приходила под утро и будила Федора бесцеремонно, по-хозяйски.

В это время был самый сон, и просыпаться жуть как не хотелось, и потому эта бесцеремонность раздражала его до крайности.

Он ругался, говорил, как ему это надоело, пил валерьянку и грозил в отместку позвать соседскую Машку. Даже руку поднимал на нее. С молотком. Но она Федькины угрозы и рукоприкладство игнорировала и по-прежнему являлась на рассвете.

Думаете, что эта нахалка при этом старалась вести себя тихо, ходить на цыпочках, не шуметь? Да ничуть не бывало! Напротив, ее шаги, возня раздавались в предутренней тишине особенно отчетливо и громко.

«Боже, ну когда же это прекратится?!» – вопрошал Федор по утрам, снова злой и невыспавшийся.

А нарушительница его покоя в это время сладко дремала, ни капельки не мучаясь угрызениями совести.

Какие муки совести?! Еще чего?! Она тут хозяйка и будет приходить когда захочет. И вести себя будет тоже как хочет. И шуметь. И плевать она хотела на его угрозы. Подумаешь, Машка!

Машка? Ах, Машка! Так, значит, вот кто у него на уме! Машка! Она всегда недолюбливала эту рыжую бестию, которая хотела казаться ласковой и пушистой. Думала, что обманет ее. Как же! О намерениях Машки она была осведомлена очень хорошо. Еще ее мама предупреждала о коварности этой Машки: не связывайся, мол, та еще стерва!

А Федор-то, Федор! Чуть что – сразу «Машка»!

«Не ценит он меня. Не любит. Сам не ведает чего хочет! Вот уйду к другому – будет знать. Ему ведь от одиночества будет не хватать меня. А я ни за что не вернусь!

Хотя нет, что это я буду уходить из собственного дома? Пусть он уходит! Да хоть бы и к Машке своей разлюбезной! Думает, что Машка будет под его дудку плясать? Гулять не будет? Как же, не будет! У нее вон сколько хахалей: и Васька, и Борька, и этот, как его, всё забываю его имя. Заграничное такое. Ах да, Леопольд! Умереть не встать – „Леопольд“, а усы ну точно как у нашего Степки.

Нет, милый, никуда я от тебя не уйду. Да и тебя не отпущу. Будем и дальше вместе век куковать – ты да я…» – так думала… мышь, живущая за обоями Фединого деревенского дома…

13 августа 2008 г.

Ритка

Глава первая

… Ритка отхлебывает из чашечки остывший кофе и закуривает. Сигареты у нее длинные и тонкие, похожие на карандаши. Кажется, их называют сигариллами.

Мы сидим на кухне, в приглушенном свете бра.

Суббота, что-то около полуночи.

Дети давно угомонились, а Костик, составив нам компанию за ужином, после него тактично удалился «поработать над бумагами» – посекретничайте, мол. Не муж, а золото!

Рита, Маргоша, как я ее называю, – старинная моя подруга, с которой знакомы лет сто. Иногда она приходит ко мне поболтать, поплакаться в жилетку. Знает, что я всегда ее выслушаю и посочувствую если что. Да и как иначе? Ритку я люблю как сестру.

Родственники моей подруги живут далеко, где-то на окраинах бывшего Союза. Два ее брака не удались, а детей не случилось. Рита трудится в какой-то конторе экономистом, но работу свою не очень жалует. Переучиваться, считает, поздновато, а вот об ее истинном увлечении, даже страсти – к цветам – можно догадаться, едва переступив порог ее малогабаритной одноместной хрущевки.

Ее квартира напоминает зимний сад. Цветы у нее повсюду – в кашпо на стенах, на подоконниках, полках, специальных стойках и в самых немыслимых местах… Я попыталась как-то их сосчитать, но на четвертом десятке сбилась. Особенно уютно у нее на кухне, увитой плющом. «Олька, ну не плющ это,» – в который раз поправляет она меня.

– Это стен-дап-сус. Запомнила? Ну и что, что он «разлучник»! Я лучше со своими цветами буду, чем с инфантилами в штанах…

Маргоша вечно охотится за диковинными экземплярами для своей оранжереи. Все время что-то сажает, пересаживает, удобряет. Возится со своими питомцами как с детьми малыми. Даже разговаривает с ними. У Ритки, на удивление всем, цветут самые капризные растения. Слово заветное знает, что ли? Сколько раз говорила ей: «Не ту ты профессию выбрала, подружка! Тебе бы флористом стать, что ли, или ландшафтным дизайнером». Но она только отмахивается: «Ну какой из меня дизайнер… Тем более ландшафтный…»

– … Нет, Оль, ну ты подумай, а? Он, видите ли, «не готов к другим отношениям». Его «всё устраивает». Ему «и так хорошо».

Рита затягивается. Чуть сладковатый дым от ее сигарилл пахнет ванилью.

– Еще бы – не «хорошо». Встретил дурочку! На его несвободу не посягаю. Всегда готова выслушать, утереть его сопли – на работе, видите ли, не ценят, с детьми проблемы, жена пилит… И, главное, оправдывается: «Пойми, не могу я их бросить, пропадут они без меня. Я им нужен. А ты – сильная»…

«Сильная»…

Представляешь, Оль, я – и сильная…

Рита задумчиво гасит сигарету.

– А в праздники? Ну до чего же я их ненавижу, эти праздники! Народ суетится, семьями, компаниями собирается, влюбленными парочками… В супермаркет хоть не ходи: все продукты тележками закупают, меню обсуждают…

И мне ведь хочется, чтобы все было по-человечески. Наготовлю всего: и первое, и второе, и пирожков его любимых напеку. Сама вся нарядная… И что? Приедет разлюбезный на часок-другой, вручит дежурный букет, перекусит на ходу, потом секс – из серии «давай сделаем это по-быстрому», и бегом домой, не то заругают примерного семьянина…

Устала я, Оль, от такого «счастья»… И при мужике вроде, и одна…

– Вот ворчу тут, ругаюсь на него. А что ругаться? Не твой мужик – он и есть не твой. Из семьи уводить?… Да зачем? Чтобы меня потом проклинали?…

Да и не надо мне его – насовсем-то.

Маргоша, разгоряченная обличением своего несвободного для «других отношений» друга, разрумянилась, и я – в который раз – залюбовалась своей подружкой. Стройная как девчонка, с изящной точеной фигуркой, короткой стрижкой каштановых, жутко непослушных волос, с большими чуть подведенными карими глазами, такими лучистыми и теплыми…

Да, не везло Маргоше с ее мужчинами, все какие-то непутевые попадались. Первый муж, Вадим, за которого Рита еще в институте выскочила, был парень хоть куда. Вот именно, «хоть куда» – хоть туда, хоть сюда. Высокий, чернявый, красивый, в него полкурса девчачьего было влюблено. Он и перебирал их. Сегодня одна, завтра другая… Потом «снизошел» до Ритки, которая сохла по нему с первого курса.

Стали встречаться, хоть и отговаривали все глупую девчонку, неверный, мол, «поматросит и бросит». Но она как ошалела: ничего, моей верности и любви на двоих хватит. Не хватило.

Расписались, жить стали у его родителей. Они встретили невестку поначалу настороженно – мол, «лимитчица», провинциалка, на сына их красавца позарилась да на жилье. Но Ритка ведь – сама доброта, покладистая, без камня за пазухой, вся как на ладони. И они – не сразу, но все же приняли ее, полюбили даже, как вообще можно полюбить чужое дитя. Особенно тепло к Рите относился похожий чем-то на ее отца Николай Иваныч. А Ритка отца любила очень, вот и потянулась к свекру, добрейшей души человеку, надо сказать.

Болен был Николай Иваныч уже тогда серьезно, на улицу почти не выходил. Так Ритка вечерами и в шахматы с ним играла. И кроссворды вместе разгадывали. Читала ему вслух газеты, а иногда и книги. Он любил ее как дочь. Уж как жалел потом, когда сынок их Вадька загулял-таки, да – не раз прощенный – снова изменял…

Ритка плакала тайком, глаза часто красные, опухшие, сама как тростинка исхудала, но свекру со свекровью улыбалась через силу, виду не подавала.

Да, терпела-терпела она похождения своего донжуана, но даже ее безмерное терпение однажды иссякло.

Тогда же, бедная, и ребенка своего потеряла, от нервного стресса. Скинула на третьем месяце, да еще и с осложнениями… Потом врачи как пригвоздили своим приговором: детей иметь Рита вряд ли сможет. Если только чудо не случится…

Рита, «лимита», родом из далекого городка одной из солнечных наших виноградно-арбузных республик до замужества жила в студенческом общежитии. После развода именно Николай Иваныч настоял, чтобы она переехала в маленькую квартирку, оставшуюся от его бездетной тетки-покойницы. За сына-гулену оправдаться хотел. И за неродившихся внучат…

На нее и дарственную оформили.

После окончания института Маргарите предложили остаться на кафедре. Правда, недолго ей там поработалось. Молодая «разведенка», собой хороша… А начальник у нее был ловелас один стареющий, который не пропускал ни одной юбки. Вот и положил глаз на Ритку, проходу ей не давал, спал и видел ее в своей постели. Довел-таки он Ритку своими совсем непрозрачными намеками и предложениями… Не выдержала. Шума поднимать не стала, не в Америке живем, станешь жаловаться на приставания, скажут еще, что сама повод дала. В общем, решила уволиться.

У нас бывала часто. Я к тому времени уже была замужем за своим Костиком и ходила вторым сыном. Маргошу, любившую детей до беспамятства, и уговаривать не надо было посидеть с ребенком. Сама вызывалась: столько в ней нежности, любви, и никаких сюсюканий… Какая бы из нее получилась замечательная мать!..