Георгий Жженов - От Глухаря до Жар-птицы

• Название: От Глухаря до Жар-птицы
• Автор: Георгий Жженов
• Жанр: Русская классическая проза

---

Среди воров много одаренных от природы натур, талантливых, сильных, умных. Трагично, что эти недюжинные качества получали такое уродливое выражение в жизни.

Артистов они любят. Меня приняли нормально, хотя я для них никто фрайер. Даже потеснились на нарах. И в этом было спасение, поскольку, сидя в карцере в одиночку, можно запросто "дать дуба" от холода. Майские вечера на Колыме не вечера на хуторе близ Диканьки - мороз ночью лютый! А дров нам полагалось всего восемь килограммов на сутки. Эту "пайку" берегли на те минуты, когда засыпали. Все остальное время ночи обогревались друг о друга.

Наше еще счастье, что карцер мы получили с выводом на работу. Рано утром конвой забирал нас и гнал в забой. Понукать и подбадривать не было нужды - выскакивали из "кандея" как пробки из бутылок.

Очередные десять суток, которыми наградил меня начальник лагеря за мое трудовое усердие, мне предстояло отбыть от звонка до звонка. Как говорится, час в час, минута в минуту. Не девять и не одиннадцать суток, а ровно десять. Старший лейтенант Лебедев Николай Иванович своему характеру не изменял никогда. Рассчитывать на его милосердие не приходилось.

За три с лишним года, что он таскал меня за собой по всей Колыме, куда бы его ни переводили по службе, я заработал от него в знак особого к себе расположения суток двести карцера, не меньше. И отсидел бы их все сполна, если бы не научился вовремя, исчезать с его глаз, пока он кричал и ругался, до появления коменданта или охраны. Был он вспыльчив, но отходчив,- не видя перед собой объект раздражения, скисал, гнев его мгновенно испарялся.

Справедливости ради надо сказать, что человек он был незаурядный и в своем роде обаятельный.

Прекрасный организатор - решительный, энергичный. Не давал покоя ни себе, ни другим. Мучил всех. Сутками не вылезал из забоя - подгонял, проверял, требовал... Непонятно было, когда он спал.

"Чума" - так прозвали начальника за непредсказуемость его поступков. Никогда нельзя было угадать, как он поведет себя в тот или иной момент. Его часто захлестывали эмоции.

...В лагерь привезли бильярд?! Кому это пришло в голову, неизвестно акцией ума этот факт не назовешь. Скорее всего это был знак расположения кого-то к кому-то и за что-то. Факт остается фактом - бильярд появился. Ясно, что это была мера поощрительная,- ну, скажем, реакция культурно-воспитательной части МАГЛАГа на трудовые успехи лагеря. Бильярд не настоящий, но и не игрушечный. Шары не костяные, но и не металлические так, ни то, ни се, эрзац, но играть можно.

Специально для него распорядились построить на открытой площадке лагеря навес от дождя. Начальник радовался больше всех.

С кием в руке я и увидел его, когда, выспавшись после ночной смены, вышел из барака. В измазанных мелом галифе он кружил с видом победителя вокруг бильярда и легко, с прибаутками обыгрывал каждого, кто пытался соперничать с ним. Роль чемпиона ему нравилась, он был в прекрасном настроении. Заметив меня, предложил и мне сразиться с ним. Я согласился (разве откажешь начальнику).

- Американку, пирамидку? - с высокомерностью спросил он.

- Как угодно, гражданин начальник! - скромно ответил я и добавил:Если в пирамидку, даю вам, не глядя, десять очков форы.

- Во нахал, во нахал! Все слышали, да? Так! Ладно, принимаю условие. Посмотрим... Начинай!

Школа, которую я прошел в свое время у маркера Дмитрия Михайловича Иванова (знамени-тый Митя Сапожок) в Ленинграде, сделала свое дело - партию я у него выиграл.

- Давай ставь следующую. И не нужна мне твоя фора - играем на равных! - Начальник мрачнел.

С каждым положенным мною в лузу шаром барометр его настроения стремительно падал, предвещая бурю... Вокруг нас собрались любопытные. Мне бы, дураку, проиграть ему, а я опять выиграл. В середине третьей партии, поняв, что и ее проигрывает, начальник зловеще оглядел меня с ног до головы и спросил:

- А почему ты не на работе?

- Я же в ночную смену,- опешил я.

- Я покажу тебе ночную смену, бездельник! Дармоед! Комендант! закричал он. И когда тот подошел, начальник, тыча мне в грудь кием, приказал:- В карцер его!

Так до вечернего развода я и просидел там - не выигрывай у начальства!

* * *

Какое-то время мне посчастливилось работать водителем в РЭКСе. В мои обязанности входило возить топливо и воду экскаваторам ППГ. Начальник сообразил, какая ему от моей работы может быть выгода.

- Слушай, Жженов,- обратился он ко мне как-то на разводе.- По твоей статье тебе полагается быть в забое на общих, и нигде иначе,- а ты где работаешь? То-то! Не забывай это и помни, что ты в лагере живешь - лагерь твой дом, а не РЭКС! Зима на носу! Дрова нужны и на кухню, и в бараки. Что тебе стоит сделать одну-две ездки? Ты же хозяин на машине! Понял меня?

Я передал этот разговор начальнику РЭКСа и попросил разрешения сделать несколько ездок с дровами в лагерь.

- Ты же недавно возил дрова в лагерь? - удивился он.

- Выходит, мало,- ответил я.

- Да пошел он к ...! Пусть сам обращается ко мне. Нечего зека шантажировать! Так и передай ему.

Ничего, конечно, передавать я не стал, а при первом же удобном случае закинул несколько машин с дровами в лагерь, на свой страх и риск. Начальник РЭКСа узнал об этом самовольстве и снял с машины - разжаловал меня в слесари. Спасибо, что не выгнал совсем, а перевел в гараж на ремонтные работы. Там на меня случайно и наткнулся начальник лагеря. Я лежал под машиной в холодном, обледенелом гараже и крутил гайки - наружу торчали только ноги...

- Эй, кто там? Чьи ноги? - Он постучал валенком по моим ногам.

- Мои, мои...- Я выглянул из-под машины.

- Жженов, ты? - удивился он.- Что ты тут делаешь?

- Что я делаю? Отбываю наказание.

- Не понял. Какое наказание?

- Расплачиваюсь за самовольство.

- Тебя сняли с машины? За что?

- За дрова. За что же еще?.. Вы же советовали не забывать дом родной.

- Ах, вот оно что! За это лучшего моего работягу под машину? взъярился начальник.- Это что же такое делается?! А ну, марш в лагерь сейчас же! Я покажу ему, как моих работяг морозить! Снимаю тебя с этой работы. Пускай "вольняшки" на него ишачат! Иди, иди!.. - И он побежал в контору РЭКСа.

Как они объяснялись друг с другом, оба моих начальника, неизвестно, а вот результат их встречи аукнулся мне уже на следующий день...

Нарядчик, проводивший утренний развод, вместо РЭКСа отправил меня в забой на общие.

"Паны дерутся - с холопов шапки летят!"

* * *

Однажды ночью вблизи прииска случился пожар. Горела сопка, поросшая стлаником. Хвоя вспыхнула, как порох, мгновенно опоясав огненным кольцом всю сопку. Огонь, набирая силу, скатывался все ниже и ниже к подножию сопки, угрожая приисковым строениям: эстакадам, сплоткам, буторным приборам, транспортерам - всему деревянному хозяйству прииска. По тревоге были подняты на ноги все. И вольные, и заключенные, и вохра... Тысячи людей, хватая кайла, лопаты, ведра, полезли на сопку навстречу пожару... Несчастье сплотило всех.

Николай Иванович, конечно, был в первых рядах "атакующих". Закопченный, страшный, в обгоревшей шинели, вымазанный в грязи и саже, вымокший... Размахивая какой-то парусиновой хламидой, он бросался на огонь и, как хитрый полководец, не теряющий разума в исступлении боя, охрипшим голосом командовал своей верной гвардии: "Вольняшки" на х...! Заключенные, за мной! Вперед! Ура!"

К его чести, надо сказать, что в отношениях с людьми он не делал разницы между вольнонаем-ными и заключенными, когда дело касалось работы.

"Вольняшки" недолюбливали его за настырный, беспокойный характер и побаивались.

Зеки, наоборот, хотя и терпели от него многое,- уважали, инстинктивно чувствуя отсутствие личной корысти в его одержимости.

Мерил он всех одной меркой - работой. Если ты постоянно выполнял дневную обязательную норму, а не дай бог еще и перевыполнял,- ты ему лучший друг. К таким, кто по неопытности или по жадности нес ему золота больше нормы, демонстрировал личное расположение. Немилосердно льстил, поощрял продуктовыми подачками из ларька - спиртом и махоркой (по курсу: грамм золота - грамм махорки). Упаси бог было смалодушествовать и польститься на его щедрость. Начальник быстро привыкал к новой порции и уже требовал ее перевыполнения, и так без конца... Он забывал, что перевыполнять норму постоянно нельзя. Часто это не зависело от самого работающего даже: ведь содержание золота в жиле непостоянно и неравномерно (то густо, то пусто)... А если ты лоточник - моешь золото лотком, то не последнюю роль играет еще и везение, случай. Начальник все это прекрасно знал, но... "забывал"! Когда же обласканный, вывернутый наизнанку зек возвращался к первоначальной, минимальной норме, лишал его своих милостей, попрекал как бездельника и грозил карцером.

Начальник придумал "ежедневный субботник"... Обложил золотым оброком всех, кто непос-редственно не работал в забое, кто не мыл золото лотком или на проходнушках. Всю лагерную обслугу и всех придурков обязал под страхом "кандея" ежедневно в течение всего промывочного сезона после основной работы в зоне лагеря выходить в забой...