Максим Оськин - Первая мировая война

• Название: Первая мировая война
• Автор: Максим Оськин
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4831-7

Первая мировая война 1914—1918 годов оказалась последней войной императорской России и стала одной из причин падения династии Романовых. Была ли эта война необходима? Могла ли наша страна обойтись без нее? По какой причине было допущено огромное количество просчетов и ошибок? Почему Великая война закончилась для России столь трагично? Книга, которую вы держите в руках, отвечает на эти и множество других вопросов.

---

Английская мощь являлась неоспоримой, а потому обе противоборствующие стороны ожидали официальных разъяснений со стороны английских властей. Немцы надеялись на британский нейтралитет, рассчитывая расправиться с Францией до того, как Великобритания соизволит открыть военные действия и перебросить на континент свой экспедиционный корпус (все-таки несколько десятков тысяч штыков и сабель, наряду с прикрытием северных морских границ самым могучим в мире флотом, что-нибудь да значат). Французы опасались, что англичане воздержатся от вступления в войну в первые несколько недель, когда должен был реализоваться на практике «План Шлиффена». Правда, эшелоны с войсками Британского Экспедиционного корпуса были готовы к сосредоточению в портах Ла-Манша, дабы быть переброшенными на континент по первому же сигналу.

Но в общем и целом в дни Сараевского кризиса, в период объявления мобилизации европейскими странами, британское руководство выжидало, не заявляя о своей позиции в предстоящей схватке. Невзирая на союзы и обещания, англичане к июлю 1914 года все-таки не связали себя жесткими условиями вступления в европейскую войну на стороне Антанты. В эти дни очень многое зависело от позиции Великобритании.

Кайзер Вильгельм II, превосходно сознавая, что германский флот пока еще не может померяться с англичанами на равных, старался удержать Англию от выступления. Вполне вероятно, что розыгрышем ирландской карты, а также неприязненным отношением британского общественного мнения к царской России, немцы с полной серьезностью рассчитывали, что Великобритания останется в стороне даже в случае нарушения нейтралитета Бельгии (а это последнее было неизбежно для воплощения в жизнь германского оперативно-стратегического планирования – «Плана Шлиффена»).

Кроме того, среди англичан было немало германофилов, а также общественность должна была быть уверена, что Англия вступает в войну во имя «правого дела». Поэтому в позднейшей историографии можно встретить такое мнение, что министр иностранных дел Великобритании сэр Э. Грей вообще не мог высказать отношения британского правительства к вероятной войне до ее начала. Дескать, английское общественное мнение могло поддержать вступление Великобритании в войну только в случае явной агрессии Германии в отношении британских интересов, вроде нарушения нейтралитета Бельгии и беспрепятственного выхода немцев к Ла-Маншу. Следуя этой логике, можно считать доказанным, что в случае движения немцев в Вогезы, а не в Бельгию, Англия вообще не вступила бы в войну.

Вряд ли это так – предлог нашелся бы в любом случае. Да и когда и где дипломатия действовала через так называемое «общественное мнение»? Конечно, в парламентской Великобритании общественность играла немаловажную роль, но ведь не до такой же степени, чтобы руководить внешней политикой страны. Кроме того, дипломатия вообще редко действует посредством громких декларативных и официальных заявлений: достаточно было прозрачным образом намекнуть германскому послу в Лондоне, что Англия ни в коем случае не останется в стороне... И тогда император Вильгельм II, не вполне понимавший сути мирового противостояния и потому отчего-то неправомерно надеявшийся на английский нейтралитет, еще десять раз подумал бы, чтобы начать европейскую войну.

Более того, брошенное в сердцах заявление кайзера о «лукавстве» англичан после объявления Великобританией войны Германии 22 июля 1914 года говорят скорее о том, что дело обстояло как раз наоборот: англичанами намекалось на предполагаемый нейтралитет Великобритании. Единственный гарант европейского равновесия, не связанный формальными союзами об оказании обязательной военной помощи ни с одной страной континента, умело спровоцировал войну, отстранившись от определения своей позиции в самый критический момент и воспользовавшись дипломатическими просчетами континентальных государств. И имя этому гаранту – Британская империя.

Своей лукаво-двусмысленной позицией английское правительство пыталось уверить общественное мнение Великобритании в том, что Германия является единственным зачинщиком мировой войны. Это было тем более необходимо, что острые национальные проблемы внутри самой Англии расшатывали государство. Лондонскому кабинету следовало торопиться: «Никогда за последние сто лет Англия не была так близка к гражданской войне, как в период между мартом и июлем 1914 го»[62].

В начале XX века Англия испытала на себе массовую силу волнений рабочего класса – как одна из наиболее индустриальных стран в мире. Если в России корень социальных проблем крылся в крестьянстве, составлявшем большинство населения страны, то в Великобритании, и без того обремененной колониальными проблемами, – в пролетариате. Наряду с высочайшим по меркам того времени уровнем развития промышленности, английское правительство, не торопившееся с проведением социальных реформ, являлось носителем одного из наиболее архаичных законодательств в рабочем вопросе. Привычка жить за счет колоний сыграла дурную шутку. И это при том, что именно в Англии рабочее движение давным-давно было превосходно организовано тред-юнионистской системой, а традиции чартизма еще не были забыты.

Мобилизация. Молебен перед выступлением в поход

Если во Франции перед войной господствовали идеи пацифизма и социализма, то Великобритания встала перед угрозой социального раскола, чреватого ростками гражданской войны. Как впоследствии писал об этом Д. Ллойд-Джордж: «Война вспыхнула как раз в то время, когда разброд в рядах британского рабочего класса принял такие серьезные и глубокие формы, каких мы не знали с тех пор, как в нашей стране образовались первые рабочие организации большого масштаба... Начиная с 1911 г. забастовочное движение беспрерывно росло, и летом 1914 года можно было предвидеть, что осенью по Англии прокатится волна грандиозных промышленных конфликтов. Назревали конфликты на железных дорогах, в горной промышленности, в машиностроительной и строительной. Борьба кипела не только между рабочими и работодателями, но и внутри рабочих организаций... К счастью для нас, нависшая над Англией национальная угроза вызвала быстрое и искреннее примирение между воюющими группами. Лидеры тред-юнионов объявили промышленный мир на все время войны».

Вдобавок ко всему именно в 1914 году встал вопрос о предоставлении самоуправления Ирландии, и население Ольстера собиралось с оружием в руках противостоять вероятному биллю парламента об ирландском самоуправлении, которое должно было стать первым шагом к независимости старейшей английской колонии. Той самой колонии, что пережила обильное кровопускание при Кромвеле, «огораживание» и страшнейший голод середины XIX века. Упорство палаты лордов, не желавшей идти на уступки ирландцам, раскололо общественность. Все это только подливало масла в огонь борьбы тред-юнионов с правительством и капиталистами. Попытка английского короля на переговорах 8 – 11 июля примирить стороны Ольстерского конфликта провалилась.

Раскол страны и армии, ввиду рабочего движения и ирландского вопроса, вынуждал англичан предпринять все возможное, чтобы сплотить нацию. Мировой кризис июля 1914 года оказался как нельзя более на руку. И расчет этот – на высочайший патриотизм перед лицом внешней угрозы и гражданское самосознание – оказался как нельзя более верен. Действительно, если вспомнить статистику, то в Великобритании в годы Первой мировой войны не более полутора тысяч человек попыталось уклониться от воинской службы. Всего лишь полутора тысяч. И это тогда, когда Франция будет раскалываться от воинских бунтов (один поход восставших войск на Париж в 1917 году чего стоит), а в России до февраля 1917 года будет более двухсот тысяч только одних дезертиров (про сам 17 й год в данном контексте и говорить не хочется). В то же времяв британские вооруженные силы добровольно вступило более двух миллионов человек.

А тот же лорд Г. Китченер, возглавивший военную машину Великобритании, уже на седьмой день войны издал обращение к мужской половине нации с призывом вступить в ряды сухопутной армии на три года, так как он сразу был уверен, что начавшаяся Большая Европейская война, вне сомнения, будет долгой. Расчет на сплочение нации перед лицом внешней угрозы оказался абсолютно верным: к 1 января 1916 года на Европейском материке находилось сорок пять английских дивизий, которые полностью состояли из добровольцев.

Зачем же здесь говорить о «национальном примирении» или обвинять в непосредственном развязывании войны те страны, что занимали в соответствующем блоке подчиненное положение (австрийский ультиматум Сербии или русская мобилизация, якобы «втянувшие» в войну своих союзников)? На наш взгляд, совершенно правильно сорок лет назад писал И.В. Бестужев: «...царизм, преследуя собственные империалистические цели, вынужден был, так же как Франция и Япония, приспособиться к борьбе между претендентами на мировое господство. Вопрос о том, начинать или не начинать и когда начинать мировую войну, решался в последней инстанции – в Лондоне и Берлине, хотя поднимать его могли и в Париже, и в Петербурге, и в Вене»[63].