Михаил Серегин - Кулак и крест

• Название: Кулак и крест
• Автор: Михаил Серегин
• Жанр: Боевик
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44033-7

Отец Василий, в миру Михаил Шатунов, некогда спецназовец, давно уже служит Господу и наставляет людей на путь истинный – путь любви и веры. Он обзавелся семьей и, казалось бы, уже прочно осел в своем родном приволжском Усть-Кудеяре. Но тропа священничества трудна и подчас терниста. Она чем-то сродни пути военного, который служит там, куда направят, где он нужнее. Вот и пришлось отцу Василию по наказу епископа Макария перебираться в далекий якутский приход – восстанавливать местный храм и укреплять общину верующих. Однако край здесь суровый и опасный, много лихих людей околачивается. И приходится отцу Василию, бывшему спецназовцу Шатуну, периодически вспоминать свое боевое прошлое. Воистину, добро должно быть с кулаками...

---

– Ад, говоришь? – со вздохом переспросил отец Василий и повернулся к старому милиционеру, недовольный тем, что его опять втягивают в бесплодный спор. – Как можно, не зная Писания, рассуждать о таких вещах? Удивляюсь я тебе, Виктор Сергеевич, у тебя представления об аде как о месте, где мучают грешников. Это же не гестапо, в самом деле.

– Не понял, – пожал плечами удивленный Бугров, – кажется, во всех религиях ад так и толкуется: как место, где грешники принимают муки за те грехи, которые совершили при жизни. Всякие там котлы со смолой, адское пламя...

– Ну, вы прямо как дети, – рассмеялся священник и хлопнул себя руками по бедрам. – А вот они где!

Отец Василий нашел наконец полиэтиленовый мешочек с мылом, зубной щеткой и пастой, который впопыхах сунул в карман рясы. Достал туалетные принадлежности и положил их в отдельный кармашек на верхней крышке своего чемодана. Молодой парень с интересом слушал спор двух старых друзей: бывшего участкового и священника.

– Все эти странные представления исключительно от безграмотности, – сказал отец Василий, захлопнув крышку чемодана и оперевшись на него обеими руками. – Адом или чистилищем в христианстве, да и в других религиях, называют место, где души проходят очищение. Все изображения ада, которые вы видели в книгах с голыми грешниками, которых черти варят на огне в котлах – не более, чем аллегория, призванная пробудить хоть какую-то ассоциацию у обывателя с теми муками, которые ему, грешному, придется претерпеть на том свете.

– А что, на самом деле все происходит совсем не так? – оживился Сундеев интересному новому направлению их беседы.

– Господи, да не это главное, так или не так, – устало ответил священник и укоризненно посмотрел на горящего праздным любопытством молодого участкового. – Главное, что муки, которые грешнику придется принять – неизбежны. Но душа-то ведь бестелесна в земном понимании. Муки, принимаемые грешниками в чистилище – это муки душевные, раскаяние. Вы, Володя, слишком молоды, чтобы понять, что они гораздо тяжелее мук физических, и могут быть просто невыносимыми. Так что муки ада призваны не отомстить грешнику за все содеянное им при жизни; Господь милостив, Он не мстит, а дает возможность осознать всю тяжесть греха, очиститься через душевные страдания и предстать перед Ним. Вот в чем милосердие и любовь Господни. Понимаете?

– Ладно, мы все-таки проводим тебя до поезда, – не совсем в тему сказал Бугров. – Проводим, в вагон посадим и ручкой помашем.

– Благое дело задумали, чада мои, – рассмеялся примирительно отец Василий и стал застегивать чемодан.

* * *

В купе к отцу Василию на станции больше никто не сел. Наверное, сядет в областном центре, решил он. Откинувшись на спинку, священник рассеянно смотрел на медленно уползающую назад платформу. Прошли чередой станционные постройки. Задумчивая корова проводила взглядом состав – и потянулись за окном, все убыстряя свой обратный бег, поля, перелески и шоссе с редкими легковушками и длинными фурами дальнобойщиков. Красное солнце на закате мелькало в просветах лесополос, как прощальный семафор.

Ну, вот и все, подумал отец Василий, второй крутой поворот в моей жизни. Даже мысль, что он уезжает из родного Усть-Кудеяра навсегда, не навеяла в нем грусти, не отозвалась щемящей болью в груди. Была какая-то легкость – и томление. Такое чувство возникало у него в детстве, когда он отъезжал с приятелями и одноклассниками от здания школы на автобусе в летний лагерь. Впереди лишь манящее ожидание новых впечатлений.

Олюшки с Мишанькой вот долго рядом не будет, вспомнил с теплой грустью отец Василий. Но это и к лучшему, это их общее решение. Пока он там не устроится и не наладит свои дела, не стоит вести жену с сыном. Глядишь, к осени и подъедут, чтобы Мишанька мог начать учебный год в новой школе.

В дверях купе неслышно появилась прежняя проводница, но теперь уже без кителя, а в одной форменной рубашке с погонами.

– Ваш билет, пожалуйста, – как-то неуверенно попросила девушка и чуть замялась.

Отец Василий сразу понял, что проводница хотела проявить вежливость, но не знала, какими словами следует обращаться к этому еще не старому, высокому священнику. Чуть улыбнувшись, отец Василий протянул девушке свой билет, вложенный в паспорт. Проводница не стала смотреть во второй раз в документы, сделала себе какую-то пометку в записной книжке, свернула билет и сунула его в соответствующий кармашек раскладной служебной сумки. Отец Василий смотрел на все эти манипуляции добродушно, с еле заметной улыбкой. Он давно заметил, что молодежь как-то стесняется общаться со священниками. Люди в возрасте и пожилые, наоборот, стараются вести себя навязчиво, самоуверенно, но тоже неестественно. Это и понятно, после долгих лет воинствующего атеизма многие поколения привыкли относиться к неожиданно встретившемуся на пути священнослужителю как к какой-то экзотике. Как во времена «железного занавеса» к негру, например. И интересно, и интерес свой показать неудобно. А ведь долгое время священники были людям так же близки, как и родители. К кому стремились в стародавние времена со своими радостями и печалями, со своей бедой? К духовнику: он благословит, исповедует, на путь истинный наставит, и поддержит словом теплым в тяжкую минуту, даст совет и надежду.

– А хотите чаю? – спросила проводница, наконец закончив со своими манипуляциями и подняв на священника глаза. – У меня и с лимоном есть. Печенье есть, вафли, шоколад.

– Спасибо, дочка, – поблагодарил отец Василий, – просто стаканчик чаю.

За окном мелькали столбы, овраги. Поля сменялись редкими лесочками, проносились и оставались позади переезды с будками стрелочников. Или они сейчас как-то по другому называются, лениво текли мысли в голове у отца Василия. Мимо купе по коридору прошла проводница. Что-то щелкнуло, мягко открылась и закрылась дверь, отделяющая коридор от предбанника. Туалеты открыли, догадался священник. Он повернулся к своему чемодану. Пора было обосновываться в купе обстоятельно и надолго. Расстегнув пряжки чемодана, отец Василий не спеша достал туалетные принадлежности, сам чемодан сунул в нишу под своим диваном. Накинув на плечо полотенце, он отправился умываться.

В поездах отец Василий не ездил уже давно, но характерный запах пассажирских вагонов узнают сразу, лишь ступив ногой внутрь. Однако, надо отдать должное, этот вагон был чистеньким и опрятным. Даже в туалете не стояло того специфического запаха дезинфекции с примесью застарелой вони.

С удовольствием умывшись и причесавшись перед зеркалом, священник открыл дверь в коридор. Две женщины, стоявшие с полотенцами в предбаннике и ожидавшие своей очереди, от неожиданности опешили. Эти тоже, судя по всему, не часто встречались со священниками вот так, нос к носу. От неожиданности и в состоянии растерянности люди часто ведут себя странно. Женщины не нашли ничего другого, как поздороваться.

– Храни вас Господь, – улыбнулся в ответ отец Василий. Он очень давно уже не покидал своего города и такая реакция окружающих на его внешний вид веселила.

Хорошего настроения добавил и тот факт, что на столике в купе его ждала беленькая чашка с чаем. На блюдце лежала чайная ложка и два кусочка сахара. Отец Василий понял, почему проводница так улыбнулась, когда он попросил ее ограничиться лишь стаканом чая. Он не знал, как в других поездах и вагонах, но в СВ чай подавали в настоящих чашках с блюдцами, а не в стаканах с подстаканниками, как он это помнил из поездок во времена своей молодости.

Переодевшись в спортивный костюм, отец Василий аккуратно повесил на плечики свою рясу и устроился у окна с чаем.

* * *

Все произошло примерно месяц назад, к полной его неожиданности. По какому-то поводу он отправился в областной центр. Вот тогда-то его неожиданно и пригласил к себе епископ Макарий. Отец Василий не ожидал такой чести и был очень взволнован.

Его преосвященство был невысоким дедулей со сморщенным лицом и очень живыми глазами. Они не делали его моложе, но излучали столько тепла, энергии и здоровой иронии, что отец Василий сразу почувствовал себя в его обществе легко и свободно. Они долго говорили о делах в приходе, о том, что удалось сделать отцу Василию за последние годы. Говорили и о тенденциях в современной православной церкви, о тех положительных переменах, которые наметились с приходом нового Патриарха.

– А знаете, отец Василий, – неожиданно произнес епископ, – я ведь давно наблюдаю за вами. Еще с тех времен, как вы приняли приход.

Отец Василий смутился и не нашелся, что ответить на это замечание. Он помнил, какие «телеги» поступали в свое время на него архиепископу и, наверное, даже митрополиту. В те смутные и сложные времена, когда он оказался в центре горячих событий в Усть-Кудеяре, частенько прихожане и местные чиновники на него жаловались. Было дело, что службы срывали и обряды. Слава богу, что сам тогда жив остался, а то сколько раз был на волосок от смерти отец Василий в противостоянии с криминальными авторитетами и двурушниками из правоохранительных органов. Уберег его Господь, для важных, как надеялся отец Василий, дел. Так и оказалось.