Александр Окунь - Путеводитель по стране сионских мудрецов

• Название: Путеводитель по стране сионских мудрецов
• Автор: Александр Окунь
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46691-7

Великолепный писатель Игорь Губерман и художник Александр Окунь давно дружат и творят вместе. Так давно, что Окунь теперь блестяще владеет словом, а Губерман вполне может стать художником.

Созданный Губерманом и Окунем «Путеводитель по стране сионских мудрецов» – книга во всех отношениях необыкновенная. Это не навязчивый туристический буклет, по которому можно методично пересечь Израиль вдоль и поперек, но – литературно-художественный пассаж, по которому, даже ни разу не съездив в Израиль, можно узнать о нем все – и даже больше.

История, религия, политика, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь по воле творцов. Любой, кто испытывает интерес к древней земле пророков, сможет почерпнуть из этой книги массу познавательных, забавных и поучительных сведений, вдохновляющих на посещение Святой земли.

---

…Это случилось давным-давно. Конечно, много позже, чем герой наш Авраам пустился во все тяжкие, но все-таки три тысячи (примерно) лет назад, во времена мудрейшего из людей, обладателя великих сокровищ, прекрасных жен и наложниц, знавшего языки людей, птиц и животных царя Соломона. И привиделось во сне престарелому царю, что через три дня и три ночи суждено ему оставить этот мир и единственное, что может спасти его, – это волшебный напиток, бьющий ключом в горах далекого Йемена. Созвал наутро царь своих подданных, а также зверей и птиц, и рассказал им о своем видении. И возопил весь народ, и звери, и птицы, и вызвался могучий орел доставить волшебный напиток. Три дня и три ночи без отдыха бороздил он небесный океан и на исходе третьего дня приземлился во дворе царского дворца, держа в клюве флакон с волшебным напитком. И снова созвал царь своих подданных, а также зверей и птиц, и спросил: «Пить ли мне волшебный напиток?» И возопили все как один: «Пить, великий государь!» Обвел их взором царь и заметил, что не хватает фенька – маленького пустынного лиса. (Да-да, того самого – из «Маленького принца».) Послали за феньком, а когда тот явился, задал ему Соломон тот же вопрос.

– А что сказал буйвол? – поинтересовался лис.

– Буйвол сказал пить, – ответил царь.

– А слон?

– И слон.

– А лев?

– И лев.

– Ну тогда, конечно же, пить, – сказал лис.

– Не бойся, старый друг, – ласково сказал Соломон. – И не утаивай от меня своих мыслей. Мне нужен совет.

– Не пей напиток, великий царь, – тихо промолвил лис. – Умри, пока ты на вершине. Лучше покинуть этот мир, когда все любят тебя и хотят, чтобы ты в нем остался, нежели дожить до того, чтобы стать обузой и от тебя хотели бы избавиться.

Помолчал Соломон, а потом закрыл флакон и вернул его орлу. И снова пустился орел в путь, но ослабевшая рука царя плохо закрыла сосуд, и по дороге капли драгоценного напитка падали на землю. И там, куда они упадали, появлялись зеленые ростки кофе…

…Поначалу все идет замечательно: вас захватывает экзотика путешествия, предвкушение приключений, острое ощущение необычности. Проводники навьючивают верблюдов. Но вот все готово и можно пуститься в путь. Путешественники разбиваются на пары: один поедет на верблюде, другой поведет его. И вот первый сюрприз: забраться на верблюда не так-то просто. То есть сесть на него (поскольку верблюд лежит) трудности не составляет, но затем человек неожиданно летит вперед и вниз – это верблюд распрямил задние ноги и тут же вверх и назад – это верблюд распрямил ноги передние. Спасти может только лука седла, за которую судорожно цепляется всадник.

Караван выстроен и по сигналу проводника двигается в путь. Постепенно исчезает из виду хан, долина Шахарута, и вокруг – пустыня. Первые часа полтора проходят в этаком туристском веселье: крики, шутки, смех.

Но постепенно остроумные замечания и веселые шутки затихают, словно скукоживаются от сухого дыхания пустыни, становится тихо, ибо незаметно для вас самих пустыня уже прибрала вас к рукам. Вы постепенно проникаетесь серьезностью и значительностью места, в котором находитесь, и ощущаете, что лишь молчание приличествует человеку, оказавшемуся перед лицом того, что оказалось громаднее, значимее и непонятнее, чем представлялось.

Размеренно идут верблюды. Меняются местами путешественники: час на верблюде – час пешком. Жара обволакивает караван, вбирает его в себя. Куда мы движемся? Что спереди, что сбоку, что позади – всюду вокруг одно и то же. Первый привал. Вода.

Не сразу, очень не скоро пустыня начнет приоткрывать свои секреты. Для начала – в ней много растений. И возможность использования этих растений широка и разнообразна. Какие-то годятся в еду, из других заваривают чай – строго говоря, это не чай, ибо чая там нет – навар изумительной свежести и вкуса. Есть лекарственные растения и даже растение, которое используют вместо мыла. Есть в пустыне и животные – их трудно увидеть, но их много. Это и смешные жуки на длинных тонких ногах, чтобы жар земли не опалил их нежное пузо, это и забавные пустынные зайцы – людей они не боятся и, стоит вам разбить привал, появляются в ожидании еды. Лисы, волки, антилопы. Грифы, вороны. Вороны – птицы не просто умные, но обладающие чувством юмора: набирают в клюв камушки, роняют их на волков, а попав, дико веселятся.

Но конечно же, царь животного мира – верблюд. Характер этого животного не из лучших: упрямый, часто злобный, мрачный. Ни с собакой, ни с лошадью не сравнить. К людям он в лучшем случае равнодушен. Конечно, он узнает своего погонщика, но дружеское понимание, подобное отношениям между лошадью и ее хозяином, – крайне редко. И тем не менее к своему верблюду человек привязывается, чуть ли не влюбляется, расставание становится нелегкой задачей, и память о своем равнодушном гордом любимце человек хранит долго.

Он потрясающе устроен, этот корабль пустыни. Зимой может провести без воды три недели, а потом буквально в течение нескольких минут выпить сто пятьдесят литров. Как и среди людей, среди верблюдов есть врожденные лидеры – те, кто поведет караван, и те, кто ни при каких обстоятельствах не встанет во главе. Большой, с мозолями на коленях, он может двигаться легко и изящно, как балерина. Он аккуратно ставит ногу, проверяя поверхность, и только убедившись в безопасности, переносит на нее вес тела. Идя по пустыне, он время от времени срывает свою походную пищу – верблюжью колючку, но никогда не обдерет куст целиком, всегда оставляя растению возможность продолжать рост. Эта благородная черта – забота об экологии, разумное самоограничение, – как и всякие положительные черты, имеет свою оборотную сторону: у кормушки, поев из своей, он в силу привычки оставляет свой корм и лезет к соседу. Что, естественно, приводит к громким верблюжьим скандалам.

К середине первого дня, измучившись от жары, плохо видя мир вокруг – пот заливает глаза, – вы задаете себе резонный вопрос: какого дьявола вы за свои же деньги ввязались в эту авантюру?

Пешком идти трудно и утомительно. Ехать на верблюде – и того хуже. Пока хоть как-то пристроишься, весь зад отобьешь. На спусках приходится садиться задом наперед, иначе все свое мужское достоинство размозжишь о луку седла. А ехать задом наперед, наподобие Иванушки-дурачка, – странно, неприятно и унизительно. Вертеться же каждые несколько минут и того глупее. Затем раздражение нарастает: холм, еще один холм и еще один, и все они ничем не отличаются друг от друга. Ни тебе Парфенона какого, ни Лувра, ни Прадо, ни долины Луары с ее разнообразными замками, ни Ниагары с ее роскошными водопадами. Холм, еще один холм и еще, точь-в-точь как и те, что до него. И ни бара тебе, ни кафе, ни даже хоть какой-нибудь поганой забегаловки. С кондиционером, между прочим. Ничего. Кстати, о еде. Понятно, что на котлету по-киевски здесь рассчитывать не приходится. И на омара не приходится. И на осетрину. Но даже спагетти, каких-нибудь обычных, бесхитростных спагетти и тех нету: ни под соусом карбонара, ни под соусом болонез, ни под соусом песто… Никаких нету. А меж тем, не полез бы ты за романтикой, сидел бы сейчас в баре, пил бы пиво. Холодное, бельгийское. А может быть, чешское. Но обязательно холодное. И мелочь какая-нибудь рядом. Сушка. Маслинки. Рыбка…

Да. Пройдет еще несколько часов мучительного раскаяния, которое затем сменится тупым безразличием, и только потом придет то, что никогда не приходило раньше. Необходимо время для того, чтобы увидеть пустыню. Чтобы очистились, промылись от привычной хмари глаза и удалось разглядеть то, что сравнимо лишь с величайшими достижениями человеческого гения, а может, и выше их…

Увидеть промытые зимними потоками, похожие на многоярусные итальянские оперные театры котлованы, откуда берут свое начало ущелья. Увидеть, как меняют свой цвет горы и холмы. Восхититься тем, с каким изяществом раскрывает свой зонтик акация, заметить похожую на молниеносную вспышку света газель… И тогда избалованные кулинарными изысками пупырышки языка впервые ощутят ни с чем не сравнимые роскошь и благородство вкуса воды, и соус из бедуинского сыра с оливковым маслом окажется изысканнее соусов, которые делают прославленные шеф-повара знаменитых ресторанов, а вкус испеченной на огне лепешки затмит нежный благоуханный французский багет.

К ночлегу начинают готовиться часа за два до захода солнца. Стреноживают верблюдов, распаковывают седельные сумки.

Обрыв, под которым разбит лагерь, весь состоит из ракушек – когда-то здесь было море (не случайно их всегда сравнивают – пустыню и океан…). На песке – окаменевшие аммониты и прочие древние твари, повезет – отыщете окаменевшую рыбу. Гид сурово наставляет: после отправления большой нужды бумажку сжечь – пустыня должна быть чистой. На ночь свяжите шнурки башмаков: лисички очень любопытны – один башмак они запросто уволокут, а два – им не под силу.