Юрий Кузнецов - Стихотворения

• Название: Стихотворения
• Автор: Юрий Кузнецов
• Жанр: Поэзия
• Год: 2001
• ISBN: 978-5-699-47507-0

Юрий Кузнецов – один из самых ярких и загадочных поэтов второй половины XX века, «сумеречный ангел русской поэзии», обожествляемый апологетами и ненавидимый противниками его дикой, стихийной, иррациональной образности. Поэта, всколыхнувшего литературный истеблишмент семидесятых строчкой «я пил из черепа отца», сегодня ставят в один ряд с Иосифом Бродским и Николаем Рубцовым, его стихи продолжают будоражить умы современников. Обращаясь к снам, мифам, фантастике, Юрий Кузнецов сумел выразить весь драматизм русского исторического опыта. В настоящее издание вошли лучшие стихотворения Юрия Кузнецова.

---

Макбет

Куда вы, леди? – страсть моя,
Бредущая впотьмах
С душой высокой, как змея
У коршуна в когтях.

Упорной страсти замкнут круг
Шотландскими холмами.
Объяты тени ваших рук
Огнями и громами.

С них каплет кровь – кольцо в крови!
И поздними слезами
Я плачу и молю любви
Над этими руками.

За то, что вам в огне пылать
На том и этом свете,
Позвольте мне поцеловать
Вам эти руки, леди.

1971

Возвращение

Шел отец, шел отец невредим
Через минное поле.
Превратился в клубящийся дым —
Ни могилы, ни боли.

Мама, мама, война не вернет…
Не гляди на дорогу.
Столб крутящейся пыли идет
Через поле к порогу.

Словно машет из пыли рука,
Светят очи живые.
Шевелятся открытки на дне сундука —
Фронтовые.

Всякий раз, когда мать его ждет, —
Через поле и пашню
Столб клубящейся пыли бредет,
Одинокий и страшный.

1972

Отец космонавта

Вы не стойте над ним,
               вы не стойте над ним, ради Бога!
Вы оставьте его с недопитым стаканом своим.
Он допьет и уйдет, топнет оземь: – Ты кто?
              – Я дорога,
Тут монголы промчались —
               никто не вернулся живым.

– О, не надо, – он скажет, – не надо
               о старой печали!
Что ты знаешь о сыне, скажи мне о сыне родном.
Не его ли шаги на тебе эту пыль разметали?
– Он пошел поперек, ничего я не знаю о нем.

На родном пепелище, где угли еще не остыли,
Образ вдовьей печали
               возникнет как тень перед ним.
– Я ходил на дорогу, – он скажет, —
               а в доме гостили…
– Ни французы, ни немцы —
               никто не вернулся живым.

– О, не надо, – он скажет, – не надо.
               Есть плата дороже.
Что ты знаешь о сыне, скажи мне о сыне родном.
Ты делила с ним стол и ночей сокровенное ложе…
– Он пошел поперек, ничего я не знаю о нем.

Где же сына искать, ты ответь ему, Спасская
               башня!
О медлительный звон!
               О торжественно-дивный язык!
На великой Руси были, были сыны бесшабашней,
Были, были отцы безутешней, чем этот старик.

Этот скорбный старик
               не к стене ли Кремля обратился,
Где начертано имя пропавшего сына огнем:
– Ты скажи, неужели он в этих стенах
               заблудился?
– Он пошел поперек, ничего я не знаю о нем.

Где же сына искать, где искать, ты ответь
                ему, небо!
Провались, но ответь, но ответь ему, свод
               голубой, —
И звезда, под которой мы страждем любови
               и хлеба,
Да, звезда, под которой проходит
               и смерть и любовь!

– О, не надо, – он скажет, —
               не надо о смерти постылой!
Что ты знаешь о сыне, скажи мне о сыне родном.
Ты светила ему, ты ему с колыбели светила…
– Он прошел сквозь меня, ничего я не знаю
                о нем.

1972

Баллада об ушедшем

Среди стен бесконечной страны
Заблудились четыре стены.
А среди четырех заблудился
Тот, который ушедшим родился.

Он лежал и глядел на обои,
Вспоминая лицо дорогое.
И потеки минувших дождей
На стене превратились в людей.

Человек в человеке толпится,
За стеною стена шевелится.
– Дорогое лицо, отпусти!
Дай познать роковые пути.

Невозможные стены и дали
Не такой головой пробивали… —
Так сказал и во тьме растворился
Тот, который ушедшим родился.

Он пошел по глухим пропастям,
Только стены бегут по пятам,
Только ветер свистит сумасшедший:
– Не споткнись о песчинку, ушедший!

1973

* * *

Надоело качаться листку
Над бегущей водою.
Полетел и развеял тоску…
Что же будет со мною?

То еще золотой промелькнет,
То еще золотая.
И спросил я: – Куда вас несет?
– До последнего края.

1973

* * *

Ночь уходит. Равнина пуста
От заветной звезды до куста.

Рассекает пустыни и выси
Серебристая трещина мысли.

В зернах камня, в слоистой слюде
Я иду, как пешком по воде.

А наружного дерева свод
То зеленым, то белым плывет.

Как в луче распыленного света,
В человеке роится планета.

И ему в бесконечной судьбе
Путь открыт в никуда и к себе.

1974

Гимнастерка

Солдат оставил тишине
Жену и малого ребенка
И отличился на войне…
Как известила похоронка.

Зачем напрасные слова
И утешение пустое?
Она вдова, она вдова…
Отдайте женщине земное!

И командиры на войне
Такие письма получали:
«Хоть что-нибудь верните мне…»
И гимнастерку ей прислали.

Она вдыхала дым живой,
К угрюмым складкам прижималась,
Она опять была женой.
Как часто это повторялось!

Годами снился этот дым,
Она дышала этим дымом —
И ядовитым, и родным,
Уже почти неуловимым.

…Хозяйка новая вошла.
Пока старуха вспоминала,
Углы от пыли обмела
И – гимнастерку постирала.

1974

Четыреста

Четыре года моросил,
Слезил окно свинец.
И сын у матери спросил:
– Скажи, где мой отец?

– Пойди на запад и восток,
Увидишь, дуб стоит.
Спроси осиновый листок,
Что на дубу дрожит.

И сын на запад и восток
Послушно пошагал.
Спросил осиновый листок,
Что на дубу дрожал.

Но тот осиновый листок
Сильней затрепетал.
– Твой путь далек, твой путь далек, —
Чуть слышно прошептал.

– Иди, куда глаза глядят,
Куда несет порыв.
– Мои глаза давно летят
На Керченский пролив.

И подхватил его порыв
До керченских огней.
Упала тень через пролив,
И он пошел по ней.

Но прежде, чем на синеву
Опасную шагнуть,
Спросил народную молву:
– Скажи, далек ли путь?

– Ты слишком юн, а я стара,
Господь тебя спаси.
В Крыму стоит Сапун-гора,
Ты у нее спроси.

Весна ночной миндаль зажгла,
Суля душе звезду,
Девице – страсть и зеркала,
А юноше – судьбу.

Полна долина под горой
Слезами и костьми.
Полна долина под горой
Цветами и детьми.

Сбирают в чашечках свинец
Рои гремучих пчел.
И крикнул сын: – Где мой отец?
Я зреть его пришел.

Гора промолвила в ответ,
От старости кряхтя:
– На полчаса и тридцать лет
Ты опоздал, дитя.

Махни направо рукавом,
Коли таишь печаль.
Махни налево рукавом,
Коли себя не жаль.

По праву сторону махнул
Он белым рукавом.
Из вышины огонь дохнул
И грянул белый гром.

По леву сторону махнул
Он черным рукавом.
Из глубины огонь дохнул
И грянул черный гром.

И опоясалась гора
Ногтями – семь цепей.
Дохнуло хриплое «ура»,
Как огнь из-под ногтей.

За первой цепью смерть идет,
И за второю – смерть,
За третьей цепью смерть идет,
И за четвертой – смерть.

За пятой цепью смерть идет,
И за шестою – смерть,
А за седьмой – отец идет,
Сожжен огнем на треть.

Гора бугрится через лик,
Глаза слезит свинец.
Из-под ногтей дымится крик:
– Я здесь, я здесь, отец!

Гора промолвила в ответ,
От старости свистя:
– За полчаса и тридцать лет
Ты был не здесь, дитя.

Через военное кольцо
Повозка слез прошла,
Но потеряла колесо
У крымского села.

Во мгле четыреста солдат
Лежат – лицо в лицо.
И где-то тридцать лет подряд
Блуждает колесо.

В одной зажатые горсти
Лежат – ничто и все.
Объяла вечность их пути,
Как спицы колесо.

Не дуб ли н€а поле сронил
Листок свой золотой,
Сын буйну голову склонил
Над памятной плитой.

На эту общую плиту
Сошел беззвездный день,
На эту общую плиту
Сыновья пала тень.

И сын простер косую длань,
Подобную лучу.
И сын сказал отцу: – Восстань!
Я зреть тебя хочу…

Остановились на лету
Хребты и облака.
И с шумом сдвинула плиту
Отцовская рука.

Но сын не слышал ничего,
Стоял как в сумрак день.
Отец нащупал тень его —
Отяжелела тень.

В земле раздался гул и стук
Судеб, которых нет.
За тень схватились сотни рук
И выползли на свет.

А тот, кто был без рук и ног,
Зубами впился в тень.
Повеял вечный холодок
На синий божий день.

Шатало сына взад-вперед,
Он тень свою волок.
– Далек ли путь? – пытал народ.
Он отвечал: – Далек.

Он вел четыреста солдат
До милого крыльца.

Он вел четыреста солдат
И среди них отца.

– Ты с чем пришел? – спросила мать.
А он ей говорит:
– Иди хозяина встречать,
Он под окном стоит.

И встала верная жена
У тени на краю.
– Кто там? – промолвила она. —
Темно. Не узнаю…

– Кто там? – твердит доныне мать,
А сын ей говорит:
– Иди хозяина встречать,
Он под окном стоит…

– Россия-мать, Россия-мать, —
Доныне сын твердит, —
Иди хозяина встречать,
Он под окном стоит.

1974

Завещание