Елена Перелыгина - Социальная стабильность: от психологии до политики

• Название: Социальная стабильность: от психологии до политики
• Автор: Елена Перелыгина
• Жанр: Политика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-46317-6

Это уже ни для кого не секрет – не только материальные блага делают человека счастливым. Есть более значимое условие, при котором страна и ее народ будут жить в гармонии и благополучии и люди будут чувствовать себя защищенными, окруженными государственной заботой и уверенностью в завтрашнем дне. Это условие – социальная стабильность. Как ее добиться? Какие факторы на нее влияют? Как ее сохранить в трудные времена экономических потрясений и перемен?

В книге Александра Донцова и Елены Перелыгиной «Социальная стабильность: от психологии до политики» в доступной и увлекательной форме раскрываются главные составляющие социальной стабильности любого государства с любым экономическим укладом.

Эта книга будет полезна не только государственным служащим, политикам и руководителям, от кого зависит спокойная и счастливая жизнь людей; она будет интересна и рядовым гражданам, от единства и воли которых во многом зависит как сегодняшний день, так и будущее нашей страны.

---

Одним из основных социальных институтов установления и поддержания согласия, гармонизации двух указанных типов согласия выступает государство, которое А. Тойнби называл панацеей от болезней «смутного времени». Государство как форма межгруппового взаимодействия позволяет преодолеть препятствующий социальной стабильности горизонтальный раскол между борющимися классами общества и вертикальный раскол между воюющими государствами.

Значимая роль государства в системе социальной стабильности подтверждается результатами проведенного нами контент-анализа текстов российской прессы, затрагивающих вопросы социальной стабильности. Выборка текстов содержала материалы центральной и региональной российской прессы за 12 месяцев, с января по декабрь 2009 года. В исследовании использовались материалы случайным образом отобранных изданий Удмуртской Республики, Красноярского края, Омской области, Архангельской области, Пермской области, Ярославской области (по четыре издания от каждой из шести указанных административных единиц)[146], а также «Российской газеты», деловой газеты «Ведомости» и изданий издательского дома «Коммерсантъ» (всего 29 изданий). Из каждого номера каждого издания отбиралось не более одной публикации, содержащей индикаторы категории «социальная стабильность». В качестве таковой бралась первая по месту размещения в номере публикация, обладающая этим признаком. Затем из отобранных таким образом 3375 публикаций была взята каждая десятая публикация каждого издания в хронологическом порядке. Таким образом, в выборку вошло 337 публикаций, содержащих лексико-семантические индикаторы категории «социальная стабильность».

Данные тексты были подвергнуты контент-анализу и экспертному анализу в группах респондентов. В частности, респондентам было предложено оценить и ранжировать предложенные тексты о социальной стабильности как более и менее убедительные. С этой целью все тексты были разделены на три группы (две группы по 112 текстов и одна группа – 113 текстов) и розданы для анализа трем группам экспертов. В роли экспертов выступили студенты выпускных курсов Гуманитарного университета (г. Екатеринбург), всего 29 человек.

После этого полученные результаты контент-анализа и экспертного анализа подверглись факторному анализу с использованием метода главных компонент и с последующим вращением «VARIMAX».

В исследовании также использовались результаты блиц-опроса, проведенного в декабре 2008 года – январе 2009 года в Екатеринбурге (общая численность выборки – 816 человек). Опрос проводился на базе Екатеринбургского городского научно-методического центра и носил пилотажный характер.

Один из вопросов, поставленных в ходе контент-анализа российской прессы, состоял в том, кто выступает в качестве гаранта социальной стабильности, т. е. того субъекта, от которого зависит достижение и сохранение этого желательного состояния общества. Результаты исследования показали, что в роли такого субъекта может выступать, во-первых, государство, во-вторых, бизнес, в-третьих, само общество в лице общественных организаций. Количественное соотношение публикаций, в которых представлены эти субъекты в качестве гарантов социальной стабильности, представлены в табл. 1.

Представляет интерес соотношение представлений о гаранте социальной стабильности и общего контекста публикации, отражающего преимущественную связь социальной стабильности с той или иной сферой социальной жизни (см. табл. 2).

О чем говорят эти соотношения?

Во-первых, как мы видим, независимо от общего контекста публикации, выражающего ее соотнесенность с одной из сфер общественных отношений, в абсолютном большинстве публикаций в роли гаранта социальной стабильности выступает государство. В этом выражается в целом патерналистский тип представления о социальной стабильности, характерный для российского менталитета.

Таблица 1

Гарант социальной стабильности

Таблица 1

Гарант социальной стабильности и общий контекст публикации

Во-вторых, обращает на себя внимание тот факт, что в публикациях экономической направленности в роли гаранта социальной стабильности чаще всего выступает государство, в то время как в публикациях, посвященных вопросам политики, напротив, таким гарантом мыслится бизнес. Данное соотношение вскрывает внутренне конфликтный характер социальных представлений о социальной стабильности как достаточно напряженной сфере отношений, построенных на взаимном контроле контрагентов. В системе этих отношений бизнес и государство предстают как два противовеса: государство контролирует бизнес, а бизнес стремится оказывать влияние на политику государства.

В-третьих, на фоне вышесказанного интересно, что в социальной сфере роль государства, бизнеса и общества в лице общественных организаций представляется примерно одинаковой. Это следует понимать так, что в общественном сознании бизнес несет почти равную ответственность с государством за состояние социальной сферы (что, однако, еще не означает, что он со своей ролью справляется), высокая же роль общества в защите социальной стабильности в социальной сфере, по-видимому, выражает представление о недостаточности гарантий социальной стабильности, обеспечиваемых государством.

В-четвертых, тем не менее в контексте быта, повседневности и межличностных отношений роль государства как гаранта социальной стабильности особенно высока (даже выше, чем в контексте экономики). Как это понимать? На наш взгляд, этот результат объясняется тем, что указанная сфера является наиболее «интимной», а потому в ней проявляются самые архаичные, «наивные», наименее отрефлектированные представления. Вот почему именно здесь мы наблюдаем живучесть привычных и традиционных для российского социума патерналистских упований личности на государство.

Почти столь же «традиционной», претерпевшей наименьшие трансформации является сфера рассуждений о культуре и образовании в аспекте социальной стабильности. И здесь, хотя и менее ярко, чем в сфере повседневности, проявились традиционные представления о государстве как гаранте социальной стабильности.

Психологической основой согласия между государствами и социальными группами в системе социальной стабильности являются механизмы мотивации. Э. Фромм указывает на существование в современном обществе мотива обладания, который определяет внутренне присущие человеку качества – эгоизм, леность и др., и бытия, который определяет желание человека реализовать свои возможности и способности, быть активным, преодолеть одиночество и эгоизм. В связи с этим одна из важнейших проблем поведения для науки – объяснить отсутствие активности в межгрупповом взаимодействии, которое является мотивационной базой социального единения и согласия. В поведении групп тенденция зависит от факторов среды: «Присущее человеку стремление к единению с другими коренится в специфических условиях существования рода человеческого и является одной из самых сильных мотиваций поведения человека»[147]. Она особенно усиливается с утратой человечеством своего изначального единства с природой. Преодоление этой изоляции вызывает потребность в поиске новых оснований единства со своими ближними и с природой. «Эта человеческая потребность в единении с другими может проявляться по-разному: как симбиотическая связь с матерью, с каким-нибудь идолом, со своим племенем, классом, нацией или религией, своим братством или своей профессиональной организацией»[148].

Наряду с выявлением мотивов социального единства и согласия, важное значение для определения особенностей межгруппового взаимодействия в системе социальной стабильности принадлежит выявлению основных препятствий к стабильному объединению людей. Среди таких антисоциальных тенденций в первую очередь можно обратить внимание на значение желаний и эгоистического интереса. Как замечает Э. Дюркгейм, интерес – это самая непостоянная вещь на свете, поскольку «завтра те же самые соображения превратят меня в вашего врага». Второй тенденцией, препятствующей стабильности в объединении и взаимодействии групп людей, является договор, основанный на физическом и моральном принуждении. При этом государство, стереотип или традиция обязывают людей к его соблюдению. Рассматривая договор в качестве препятствия к стабильному объединению общества, С. Московичи писал: «Бесспорно, договор связывает людей между собой, но в то же время он разъединяет их с обществом. Они считают лишь себя получающей стороной в договоре, который они сами учредили. Они забывают, что общество посредством воспитания подготовило их к согласию, обеспечило их средствами взаимопонимания, языком и разумом и что именно оно гарантирует взаимное согласие»[149]. Чтобы обеспечить прочные основания социальной стабильности, принуждение как основа межгруппового взаимодействия должно обрести характер солидарности, которая соответствует потребности человека в порядке и согласии.