Томас Томас - Маска Локи

• Название: Маска Локи
• Автор: Томас Томас
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-44507-3

Девять столетий странствует по свету в разных ипостасях Хранитель Камня ордена Тамплиеров Томас Амнет-Гарден. И все это время идет по его следу бессмертный и неуязвимый для обычного оружия Горный Старец, Хасан ас-Сабах, основатель и глава ордена ассасинов-убийц. Ведь, разгадав тайну Камня и уничтожив его владельца, он сможет получить абсолютную власть над миром.

---

– Быть с тобой. Всю жизнь. Делить с тобой все. – Она глянула на него: глаза ее были скрыты под полуопущенными веками, но Тому показалось, что они вспыхивали каким-то тайным триумфом.

– Ладно, – тихо сказал он. – Хочешь есть?

– Да.

– Я знаю место, где завтракают ловцы крабов перед выходом в море. Там можно заказать приличный кофе и блюдо бисквитов.

– Угости меня, Том.

Она подошла к нему в кольце света. Ее руки с длинными, тонкими пальцами и красивыми ногтями, покрытыми рубиновым лаком, обняли его. Ее тело прильнуло к нему. Кончик языка раздвинул губы в поцелуе. Как всегда.

Сура 2 Призраки пустыни

Старик ухватил стальными щипцами уголек тернового корня и поднес к куску смолы. Смола задымилась. Он быстро направил едкий дым в кальян сквозь смесь воды и вина и только потом вдохнул.

Стены стремительно понеслись на него. От дыма прошла боль в суставах, перестали ныть старые раны, и он поплыл на своих подушках, не чувствуя тела. Раздвинувшись в блаженной улыбке, губы сложились буквой «о». Глаза закрылись.

Золотые гурии, облаченные в дым, гладили холодными пальцами его лоб и бороду, растирали руки, ноги, массировали живот.

Где-то журчали фонтаны, беседуя с шейхом Синаном звонкими голосами. Голоса шептали о плодах, огромных, упругих, как грудь девушки. Колыхались широкие листья, навевая прохладу и грезы о ласках. Сок этих плодов…

Холодный ветер коснулся лица старика, осушив пот. Колыхнулся закрывающий вход ковер, чьи-то пальцы схватили гладкую ткань на груди, дернули за седые волосы.

– Проснись, старик!

Веки шейха Рашида эд-Дина Синана поднялись.

Прямо на него смотрели черные глаза юного Хасана – самого молодого гашишиина, совсем недавно прошедшего инициацию, но успевшего уже завоевать уважение и право разговаривать с самим Синаном – главой ассасинов, словно само его имя – Хасан – такое же, как у Хасана ас-Сабаха, давно умершего основателя Ордена, – давало то право, на которое он не мог претендовать ни по возрасту, ни по положению.

– Что тебе? – спросил Синан надтреснутым голосом.

– Я хочу, чтобы ты пробудился во всеоружии своей мудрости.

– Зачем? Что случилось?

– Христиане у ворот.

– Много? И ты разбудил меня только из-за этого?

– Похоже, они не намерены убираться. Они стали лагерем, как для осады.

– Опять докучают своими требованиями?

– Как обычно: хотят, чтобы мы вышли и сразились с ними.

– И зачем ты разбудил меня?

– С ними тамплиеры.

– А! Под предводительством брата Жерара, да?

– Нет, насколько я мог видеть.

– Так, значит, ты смотрел только со стен.

– Это правда. – Молодой человек смутился.

Голос шейха Синана обрел твердость:

– Сперва посмотри вблизи и лишь потом зови меня из Тайного Сада.

– Да, мой господин. – Хасан, поклонившись, вышел.

…Бертран дю Шамбор начал подозревать, что его обманули.

На третье утро осады Аламута он стоял перед своим шатром. Красные лучи восходящего солнца, показавшись позади шатра в расселине гор, осветили усеченную скалу. Свет окрасил серые камни в цвета осенних листьев, которыми полны в это время года долины Орлеана. Скалы незаметно переходили в крепостные стены. Только очень острый глаз мог разглядеть, где желобки разрушенного эрозией камня переходят в штриховку каменной кладки.

Если считать скалу за основание крепости, то высота ее стен – более двух сотен футов. У Бертрана не было ни лестниц, ни крюков, ни веревок, чтобы взобраться на вершину.

А если бы даже и были, никто не способен взобраться на такую высоту, когда сверху летят стрелы и булыжники.

Остроконечные шатры лагеря были еще в тени, в глубокой расселине между Аламутом и ближайшей горой. По этой расселине проходила единственная дорога к крепости – по крайней мере единственная известная дорога, – и слабой струйкой тек ручей. Возможно, именно он питал колодцы внутри крепости. Между дорогой и водой, зажатые отвесными скалами, стояли шатры и коновязи.

Бертрану понадобилось полтора дня, чтобы убедить своих рекрутов брать воду выше по течению, а мыться и облегчаться ниже. Для некоторых это было в новинку, а ведь речь шла о самых основах воинского искусства.

Список того, в чем Бертран был бессилен, оказался существенно длиннее списка его возможностей.

Он не мог построить осадные машины. Не только из-за того, что здесь не было места для их постройки, впрочем, как не было его и для маневра, но главное – здесь не было древесины, и купить ее за сирийские динары не представлялось возможным. В этой стране христианские конные воины обходились дорого, но простые доски и брусья стоили еще дороже.

Нельзя было начинать и общий штурм. Дорога, ведущая к крепости, петляла: на север, на юг, снова на север… И за каждым поворотом ждали сарацины. С одной стороны – обрыв, с другой – отвесная стена, посреди – узкая тропа, по которой могут проехать лишь двое вооруженных всадников. В сотне шагов от каждого такого прохода засели сарацинские лучники. Они пили прохладные соки, ели фрукты, жевали сладости и посылали стрелы в христиан, стоило тем приблизиться.

За сотни лет войны сарацины так поработали над скалами, что даже швейцарский пастух дважды подумал бы, стоит ли сюда идти. Воины Бертрана привыкли биться верхом, хотя могли бы, ради славы, вскарабкаться на стены с помощью лестниц или передвижных башен. Но они никогда не согласились бы на долгую, методичную осаду с кирками и лопатами, с канатами и механизмами против неприятеля, скатывающего на них камни и осыпающего стрелами. Бертран рассчитал, что лишь двое из десяти смогут достичь ворот цитадели. Те же расчеты мог провести и каждый его воин.

Он не мог вести осаду по всем правилам военного искусства, он не способен перекрыть все пути в крепость. Не в состоянии узнать, страдает ли неприятель от голода и столкнется ли с этой трудностью в течение года или же будет насмехаться над ним с высоких стен.

Он не мог найти другой путь в крепость. Если какой-нибудь тайный ход и существует, то выяснить это можно, лишь расспросив местных жителей-сарацин. Они, конечно, возьмут золото, а потом выведут войско Бертрана прямо под стрелы защитников крепости.

Он не мог знать точно, каковы настроения в стане неприятеля, а ведь это ключевой момент всякой осады. Он мог лишь предполагать, что шейх Синан со своими гашишиинами не слишком-то озабочен присутствием христиан в долине.

Так думал Бертран дю Шамбор на исходе утра третьего дня осады, сидя в своем шатре и считая оставшиеся деньги и дни осады. Его людей такое положение вещей вполне устраивает: они кормят лошадей, точат клинки, смазывают маслом кольчуги и поедают рацион. Так все и будет, пока не выйдет весь провиант и не кончатся динары. А тогда его люди попросту уйдут.

И что дальше? С чем останется он, Бертран?

Первый человек умер в полночь.

Бертран поспорил со своим хирургом относительно точного времени смерти. Врач отмечал черноту крови вокруг раны на шее Торвальда де Хафло, окостенелость конечностей, фиолетовые пятна на ногах, которые считал следствием разлития крови.

Бертран же доказывал, что это невозможно – ведь в полночь в лагере все спят. Все, кроме часовых. Если бы какой-нибудь сарацин проник в лагерь и нанес сэру Торвальду несколько ножевых ударов, вся долина проснулась бы от шума и пронзительных воплей. Вероятно, все произошло раньше, говорил Бертран, когда воины были заняты картами и выпивкой. Или позже, когда они просыпались, лязгая доспехами.

– Нет, – возражал хирург, – обратите внимание на расположение этих разрезов. Посмотрите на ткани вокруг раны. Нож прошел вертикально между сухожилиями и кровеносными сосудами шеи. И когда лезвие достигло позвоночника, кровь растеклась между позвонками.

– И что же это, по-вашему, означает? – мрачно поинтересовался Бертран.

– Это не норманнский нож. Это лезвие, которым можно бриться, господин. Его изготовил человек, способный удалить у вас желчный пузырь так, что вы даже не заметите.

– Ну и?…

– Сэр Бертран, вы же воин. Вы можете сбросить человека с коня и сбить его с ног, но на вашем противнике всегда стальной шлем и кольчуга. Ассасин, убийца, который держал этот нож, знал о костях, мускулах и кровеносных сосудах не меньше хирурга. Он знал, как всадить кинжал – очень острый кинжал – в спящего так, чтобы тот не проснулся.

– Но как же он проник в шатер?

– Он крался в тени. Он следил, чтобы не наступить на оружие, которое ваши люди имеют привычку разбрасывать где ни попадя. Если вести себя осмотрительно, можно и не поднимать шума.

– Домыслы, – фыркнул Бертран. – Никаких сарацин в лагере не было. Его убил кто-то из наших. Может, отомстил за какие-то старые дела.

– Вы лучше знаете своих людей.

– Конечно. И мы гораздо успешнее проведем осаду, если вы не будете рассказывать сказки об ассасинах, крадущихся в ночи.