Марина Федотова - Россия. Автобиография

• Название: Россия. Автобиография
• Автор: Марина Федотова
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-34600-4

Эта книга, как и положено автобиографии, состоит из свидетельств очевидцев. Из этих воспоминаний и живых наблюдений становится совершенно ясно – пожалуй, никакая другая страна земного шара не имеет столь трагичной истории. И все же, вопреки всем испытаниям, Россия всякий раз выживала и ее история, неоднократно грозившая оборваться, продолжалась – и продолжается по сей день.

---

Из Джунира вышли в день Успения Пречистой к Бидару, большому их городу, а шли месяц. Между этими большими городами много других городов, каждый день встречалось по три города, в другой – и по четыре.

В Бидаре же торг конями да шелками и всяким иным товаром. Да купить там можно черных людей. А иной в нем купли нет. Да все товар их индийский, да съестное все – овощи, а для Русской земли товара нет.

Князья в Индийской земле все хорасанцы, и бояре все хорасанцы. А индостанцы все пешеходы, ходят быстро и все наги да босы, в одной руке – щит, в другой – меч. А иные слуги ходят с большими и прямыми луками да стрелами. А бои у них все на слонах, а пеших пускают вперед; хорасанцы же на конях и в доспехах – и кони и сами.

Есть у них одно место, Алянд, раз в год там базар. Съезжается вся страна индийская торговать, а торгуют десять дней. В Индийской земле тот торг лучший. Есть, говорят, в том Алянде птица гукук, летает ночью и кричит «гукук». На которую хоромину она сядет, то тут человек умрет; а кто захочет ее убить, тогда у нее изо рта огонь выйдет.

Земля здесь весьма многолюдна: сельские люди очень бедны, а бояре сильны и пышны. Носят их на кроватях на серебряных, да перед ними водят до двадцати коней в золотых сбруях, а за ними на конях триста человек, да пеших пятьсот, да трубников десять, да литаврщиков десять человек, да свирельников десять.

В султанов дворец ведет семеро ворот, а в воротах сидят по сто сторожей да по сто писцов-кафаров: одни записывают, кто войдет, другие – кто выйдет. Гарипов же во дворец не пускают. А дворец его весьма красив, всюду резьба и золото, и последний камень вырезан да чудно расписан золотом. Да во дворце у него разные сосуды.

Город же Бидар стерегут ночью тысяча человек, а ездят на конях да в доспехах, да у всех по светычу. В Бидаре продал я жеребца своего, а издержал на него шестьдесят и восемь футунов, а кормил я его год.

В Бидаре же узнал я многих индийцев и сказал им, что я не басурманин, а христианин. Они же не стали от меня таиться ни в чем: ни в еде, ни в торговле, ни в молитве, ни в иных вещах. Всех же вер в Индии восемьдесят четыре, а вера с верою ни пьет, ни ест, ни женятся. А еда у них плохая. Едят рис, да кичирис с маслом, да травы разные. А едят все правою рукою, левою же ни за что не берутся. Ножа не держат, а ложки не знают. В дороге у каждого по горшку и варят себе кашу. А от басурман скрываются, чтобы не посмотрел ни в горшок, ни в еду. Если басурманин посмотрит на еду, индиец уже не будет есть. А когда едят, то некоторые покрываются платом, чтобы никто не видел.

А молитва их на восток, по-русски, обе руки поднимают высоко, да кладут их на темя, да ложатся ниц на землю и растягиваются по ней – то их поклоны.

В Бидаре был я четыре месяца и сговорился с индийцами пойти в Парвату, то их Иерусалим, как у басурман Мекка, где их бутхана. Шел я до бутханы месяц. Торг у бутханы пять дней. А бутхана весьма велика, с пол-Твери, каменная, и вырезаны по ней Бутовы деяния, как Бут чудеса творил, как являлся индийцам во многих образах: в образе человека, но с хоботом слона, человеком в виде обезьяны, человеком в образе лютого зверя. Являлся им всегда с хвостом, а хвост на камне вырезан с сажень. Бут в бутхане вырезан из камня и весьма велик, хвост у него перекинут через плечо, а руку правую поднял высоко и простер, как царь Юстиниан в Царьграде. В левой же руке у него копье. А перед Бутом стоит огромный вол, а высечен он из черного камня и весь позолочен. Его целуют в копыто и сыплют на него цветы, и на Бута сыплют цветы.

А бутханы их без дверей, а поставлены на восток, и Буты стоят на восток. А когда у них кто умрет, тех сжигают да пепел сыплют на воду.

В месяце мае встретил я Великий день в басурманском Бидаре в Индостане. Басурмане же встретили байрам. На басурманский байрам выехал султан на теферич, и с ним двадцать визирей великих, да триста слонов, наряженных в булатные доспехи, с городками окованными. Да в городках по шесть человек в доспехах, да с пушками, да с пищалями, а на великом слоне – двенадцать человек. На каждом слоне по два прапорца великих. А к клыкам привязаны большие тяжелые мечи. Между ушей сидит человек в доспехах, а в руках у него большой железный крюк, им и правит.

Да выехали тысяча простых коней в золотых сбруях, да сто верблюдов с литаврами, да триста трубников, да триста плясунов, да триста наложниц. А на султане кафтан весь унизан яхонтами, да на шапке шишак – алмаз великий, да золотой сагайдак с яхонтами. Да на нем же три сабли, окованные золотом, да седло золотое. Да за ним пеших много, и идет ученый слон, наряжен весь в камку, с большою железной цепью по рту, и он отбивает ею людей и коней, чтобы не подступали близко к султану.

Уже прошло четыре Великих дня в басурманской земле, а христианства я не оставил. Далее бог ведает, что будет. Господи Боже, на тебя уповаю, спаси меня, Господи Боже мой.

В Индии басурманской, в великом Бидаре, смотрел я на великую ночь: в Великий день Стожары и Кола вошли в зарю, а Лось головою стоял на восток.

О благоверные христиане, кто по многим землям много плавает, тот во многие грехи впадает и лишает себя христианской веры. Я же – рабище Божий Афанасий истосковался по вере: уже прошли четыре великих заговенья и четыре Великих дня, а я, грешный, не знаю, когда Великий день или заговенье; не знаю, когда Рождество Христово и другие праздники. А книг у меня нет. Когда меня пограбили, то и книги у меня взяли. Я же от многих бед пошел в Индию, так как на Русь мне пойти было не с чем, никакого товара не осталось. И тут я плакал много по вере христианской.

Возвращаюсь я на Русь и думаю: погибла вера моя, постился я басурманским постом. А молился я Богу Вседержителю, кто сотворил небо и землю, и иного имени не призывал. И среди вер я молю Бога, чтобы он хранил меня.

А Русскую землю Бог да сохранит! На этом свете нет страны подобной ей, хотя бояре Русской земли не добры. Но да устроится Русская земля и да будет в ней справедливость.

А правую веру Бог ведает, а правая вера – единого Бога знать, имя его в чистоте призывать во всяком чистом месте.

«Да устроится Русская земля»... Об этом в те годы на Руси мечтали все – от смерда до великого князя; но если уделом смерда были лишь мечты, великий князь имел возможность эти мечты осуществить. Иван Васильевич начал с присоединения к Москве ярославских земель и заключения союза с Рязанским княжеством, правитель которого был женат на сестре Ивана. Намного тяжелее великому князю пришлось с новгородцами.

Битва на реке Шелони, 1471 год Московская повесть о походе Ивана III Васильевича на Новгород

Господин Великий Новгород весьма болезненно реагировал на усиление Москвы, на великокняжеские поборы и искал помощи у чужеземцев, прежде всего у Литвы. Последняя взамен требовала от новгородцев принятия католической веры. Великий князь несколько раз отправлял в Новгород посланцев, убеждавших горожан не отрекаться «от веры отцов и слова Рюриковичей», однако, когда стало ясно, что уговоры не действуют, Иван собрал войско и выступил в поход на Новгород – на реке Шелони новгородцы были разбиты и обложены данью.

Той же осенью, ноября в восьмой день, на праздник архангела Михаила преставился архиепископ Великого Новгорода Иона. И новгородцы по старине, как это было у них в обычае, созвали вече и стали выбирать из иеромонахов архиепископа. И, выбрав троих, бросили жребий, и выпал жребий некоему иеромонаху по имени Феофил, и возвели его во двор архиепископский. И послали к великому князю Ивану Васильевичу посла своего Никиту Ларионова бить челом и защиты просить, чтобы избранного ими чернеца Феофила почтил, велел бы к себе в Москву прибыть и поставить бы его велел своему отцу духовному, митрополиту Филиппу, на архиепископство в Великом Новгороде и Пскове, как то и прежде всегда бывало при прежних великих князьях.

Князь же великий, по их челобитью и прошению не только к прежнему ничего не добавляя, но и в снисхождении жалуя, посла их, почтив, отпустил со всем, о чем просили его новгородцы, ответ дав ему такой: «Что вотчина моя, Великий Новгород, прислал ко мне бить челом о том, что взял Бог отца их духовного, а моего богомольца архиепископа Иону, и потому избрали себе по своему обычаю согласно жребию инока Феофила, в том я, князь великий, их жалую и того избранного Феофила. И велю ему быть в Москву ко мне и к отцу моему духовному, митрополиту Филиппу, чтобы поставить на архиепископство Великого Новгорода и Пскова без всяких задержек, но по старым обычаям, как было то и при отце моем, великом князе Василии, и при деде, и при прадеде моем, и при прежних всех великих князьях, из рода которых и я, из владимирских, и новгородских, и всей Руси». И когда тот посол их Никита Ларионов воротился в Новгород и передал им пожалование великого князя, то многие там бывшие люди знатные, посадники и тысяцкие, и житьи люди очень тому рады были, и Феофил также.