Эдмунд Гуссерль - Избранные работы

• Название: Избранные работы
• Автор: Эдмунд Гуссерль
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-7333-0177-5

Помещенные в настоящем издании работы (и фрагменты работ) не претендуют на полное и систематически связанное представление феноменологии Гуссерля. Однако они дают возможность познакомиться со всеми периодами его феноменологического творчества. Работы упорядочены хронологически и являются воспроизведением уже существующих публикаций, рассеянных, однако, по самым разным изданиям (некоторые из них в настоящее время труднодоступны).

---

Если мы скажем: этот человек есть нечто, есть некто, идентичен или не идентичен с личностью, которую я встретил в Италии, и т. п., – то предикаты не выражают, конечно, позитивные моменты предмета, как если бы мы сказали: я имею тело и органы, белый цвет лица и т. д.

Если мы далее сравним формы значений, такие как «ночь тиха» и «тихая ночь», то с обеих сторон, как в предикативной, так и в атрибутивной форме представляется идентичное, а именно – тихая ночь. Если же в противном случае возможно, что в одной форме в противоположность другой существует что-то дополнительное или различие в предметном содержании, то мы, тем не менее, находим представленным с обеих сторон также то же самое, благодаря же разнице значений они, несомненно, не обнаруживают ни тени различия в том, к чему они относятся в самой вещи. Таким же образом, если мы сравним: «сходство а и b», «а подобно b», «b подобно а», и также коррелятивные отношения вообще: число а + b = число b + a.

Для прояснения спорного вопроса, что следует считать составной частью предмета, а что формой понимания, нужно, прежде всего, отдавать себе отчет в том, что в понятии определения вовсе не подразумевается, чтобы ему соответствовала какая-то «часть» предмета. Если говорят: каждое определение все же полагается своему предмету, он обладает им, – то это, само собой разумеется, правильно, только это тавтологическое предложение, которое не означает ничего иного, кроме того, что определение, которое полагается предмету, полагается именно ему; однако то, что присущность (Zukommen) является обладанием в том смысле, который приписывает целому обладание частями, совершенно не следует само собой. Мы в дальнейшем признаем, что каждому определению определенным образом соответствует собственный предмет, субъективированное свойство, которое субъектно (subjektivisch) представляет нечто полагающееся предмету; мы признаем, следовательно, единство, различие, тождество и т. п. в качестве предметов, только, разумеется, не в качестве таких, которые предмету, которому они предикативно полагаются, присущи как части. Универсальный предмет, который мы обозначаем в качестве «единства», не является частью предмета «это дерево», который мы обозначаем как один [предмет]. Частью предмета является все то, что реально конституирует его, что, следовательно, если это реальный предмет, само, в свою очередь, может считаться реальным, то есть, его фрагменты, а также его позитивные признаки и, в любом случае, реальные связи, которые обеспечивают (geben) единство. Идеальные определения, которые полагаются всем предметам вообще, независимо от их материи, от их единичных и видовых определенностей, не принадлежат к их содержанию. Но также следует исключить другие, более реальные (sachhaltigere) определения. Разнообразные «внешние» определения, проистекающие из обширнейших связей, в которых предмет «участвует», или из идеальных отношений сравнения, которые ему «свойственны», внутренне, однако, не присущи предмету, следовательно, не конституируют его в подлинном смысле. Небытие части ликвидирует целое, и не является частью то, с ликвидацией чего не затрагивается бытие целого: этот принцип должен направлять нас. Если, например, дом пастора рядом с церковью, то церковь не является частью дома пастора; следовательно, также определение «рядом с церковью» не указывает на часть того самого [дома], тогда как к вещному, которое [определению] соответствует, в любом случае существенно принадлежит вместе с остальным и церковь.

В последнем параграфе мы пришли к выводу, что не всегда частям значения соответствует целый предмет, его часть (речь может идти о несамостоятельном моменте [предмета]). Но определенным образом каждая часть значения, однако, что-то представляет, и она сама же опять имеет характер значения. Если мы скажем «липа перед воротами», то хотя определение «перед воротами» не представляет ничего, что было бы присуще липе самой по себе, что составляло бы ее собственное содержание, однако все же это определение этой липы, и оно представляет нечто относящееся к ней. Следовательно, мы можем обо всех частях значений, а равно и значениях, принадлежащих отдельным словам и объединяющим связям слов расчлененного выражения, определенным образом сказать: они имеют отношение к предмету целого значения, будь это только благодаря тому, что они выражают, прежде всего, его части или отношения, или [благодаря тому, что они] содействуют выражению их как таковых или их связи.

Однако уже в необходимости таких дополнительных предложений, как те, которые мы только что использовали, нам бросается в глаза фундаментальное различие в способе, каким различные значения, соответственно, части значений, представляя, относятся [к предметам]. Многие части значения относятся к предмету целого значения таким же образом, как оно само: это отношение, которое мы в нормальных высказываниях имеем в виду под представлением предмета. Например, липа – это липа перед воротами. Другие относятся, таким способом, к совершенно другому предмету – значение «ворота» представляет в нашем примере не липу, – но они все же также способствуют в единстве целого значения представлению его предмета и тоже, следовательно, обладают отношением к нему. Здесь существует, таким образом, существенное различие в смысле «отношения к предмету». Вновь иначе обстоит дело с другими частями значения, они обнаруживают, по-видимому, отношение к представляемому в совокупном значении предмету только во втором смысле, между тем как сами они, собственно говоря, ничего не «представляют». В отношении частей значения, таких, как «перед», «рядом», «и», «есть», а также «перед воротами», «подобно В» и т. п., мы нашли бы совершенно неуместным говорить, что они представляют предметы; лишь в качестве составных частей других значений они содействуют тому, чтобы предметы становились представленными, и только благодаря этим отношениям к более широким значениям, которым только и допустимо приписывать в правильном и прямом смысле представление предметов, они сами получают косвенное отношение к предметам. В самом деле, где бы мы ни говорили относительно таких частей значений о том, что ими представляется, неизбежно имеют в виду связь значений, в которой они комплектуются в законченное и, по сути, только и представляющее единство значений. Если эта связь не учитывается, если подобные значения схватываются сами по себе, то разговор о предмете, который они представляют, также теряет любой смысл.

<…>

Тогда, в противоположность этому, составное представление представляет свой предмет согласно той или иной части или свойствам, тем самым, однако, не утверждается, что каждой части представления должна соответствовать в качестве представленного часть или свойство предмета (пусть подумают о формальных элементах подчеркнутого выше вида, таких, как «ein», «есть» и т. п.), но только то, что в нем всегда имеются такие части представления. По крайней мере, это имеет силу, если мы отвлечемся от тавтологических единств значений, таких, как «Сократ и Сократ».

Простые и составные представления не могут, как видно, быть определены также в качестве представлений простых и составных предметов. Простые представления могут иметь составные предметы, простые предметы – составные представления; поскольку даже простой предмет имеет бесконечно много отношений, следовательно, бесконечно много (внешних) свойств, на которых основывается бесконечно много составных представлений этого самого предмета.

Неатрибутивные представления ведут себя совершенно так же, как простые. Сами они зачастую, но не всегда являются простыми. Представление Сократа простое, представление «Сократ и Платон» – составное и все же неатрибутивное представление. Так же как простые представления действуют в отношении всех частей и свойств своих предметов, так и неатрибутивные, но[32] в отношении свойств. Предмет имеет свои свойства, но представление не представляет его в качестве носителя этих свойств, т. е. оно не содержит никакой части значения, которая означает какое-либо свойство само по себе. Противоположное имеет силу для атрибутивных представлений, которые, следовательно, eo ipso являются составными. Если они предметно определены, как, например, «Протагор, софист», то они содержат часть представления, которая представляет предмет не атрибутивно; с ней связаны другие части представления, представляющие одновременно свойства в качестве принадлежащих ему. Те же самые[33] связываются точно таким же образом с неопределенным представлением предмета «ein», когда представление относится к предметам неопределенным образом. Как правило, связь является косвенной таким образом, что с представлением чего-то определенного в качестве А связывается более широкое определение В: какое-то А, которое есть В, представление, которое снова точно так же может стать основой для более широкой атрибуции. Эти различия, естественно, параллельны[34] аналогичных предикативных[35] (это или нечто есть А, какое-то А есть В, в качестве В существующее А есть С и т. д.), психологический приоритет которых известен; однако содержание, образующее значение с той и с другой стороны различно и в <…>.