Григорий Джаншиев - Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2

• Название: Эпоха великих реформ. Исторические справки. В двух томах. Том 2
• Автор: Григорий Джаншиев
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 5-91129-010-3

Григорий Джаншиев одним из первых начал изучение истории судебной реформы и вообще преобразований шестидесятых годов. Различным сторонам этой эпохи он посвятил несколько крупных монографий и написал ряд биографических этюдов о выдающихся деятелях крестьянской и судебной реформы. Свои статьи он собрал в книге «Из эпохи великих реформ», которое было подготовлено и издано к 30-летнему юбилею Великих реформ (1891 г.) Далее в течении 16 лет книга выдержала десять изданий, что блестяще иллюстрирует ее популярность и значение.

«Эпоха Великих Реформ» вышла в 1892 г. и выдержала с тех пор ряд изданий, при жизни автора постепенно дополнявшихся. Эта книга была весьма популярна не только среди видных судей, юристов и видных русских деятелей, но и среди зарубежной общественности и среди широких масс. Издание сыграло серьезную общественно-воспитательную роль как единственная история реформ царствования Александра II. Девятое издание, вышедшее в 1905 году, являлось одним из самых дополненных и пересмотренных, к тому же оно стало первым изданием Литературного Фонда.

---

После известного рескрипта на имя председателя Комитета министров князя П. П. Гагарина, последовавшего 13 мая 1866 г.[62], и издания Положения Комитета 22 июня 1866 г. о пространстве и пределах губернаторской власти мин. юстиции Замятнин вынужден был разослать согласно Положению циркуляр[63], в котором он разъяснил, что чины судебного ведомства «в случае вызова их или приглашения обязаны непременно подчиниться законным требованиям его и оказывать ему должное уважение, на которое он, как представитель высшей в губернии власти, имеет неотъемлемое право».

«Московские Ведомости» с нескрываемым неудовольствием отнеслись к тенденции и цели этого циркуляра. Свое неудовольствие сорвал Катков прежде всего на газете «Судебный Вестник», в котором циркуляр был назван предписанием. Сославшись на то, что судебные места не находятся в прямом подчинении Министерству юстиции, Катков указывал, что оно не может сноситься с ними предписаниями, и потому это неправильное название он относил к недосмотру редакции «Судебного Вестника». Обращаясь к разбору циркуляра по существу, московский публицист писал: «Тщательно справляясь с Судебными Уставами, единственным законодательством, которое, вызвав к жизни новые суды, служит нормой отношений последних ко всем бывшим до него государственным учреждениям, мы не находим ни малейшего, хотя бы самого отдаленного указания на то, в каких случаях мог бы представиться губернатору повод вызвать или пригласить к себе лиц, принадлежащих к судебному ведомству. Соображаясь с Судебными Уставами, мы, например, никак не можем вообразить себе такой случай, чтобы губернатору представилась надобность в видах ли интересов общего управления, с одной стороны, или интересов правосудия, с другой – вызвать к себе председателя мирового съезда или окружного суда, находящихся в уездах, и чтобы тот или другой все в тех же интересах должны были оставить свои текущие занятия, ехать, быть может, за сотни верст, чтобы явиться по зову губернатора. Повторяем, Судебные Уставы 20 ноября не содержат в себе ни одного указания на возможность какого-либо соприкосновения судебных мест и власти губернатора. Это до такой степени верно, что, сколько нам известно, во всех уставах, не исключая и позднейших прибавлений к ним, слово губернатор только упоминается при составлении списка присяжных. А между тем нельзя сказать, что Судебные Уставы оставили сколько-нибудь неясным вопрос о порядке подчиненности судебных мест (ст. 249 учр. суд. уст.). Надобно полагать, что права, предоставленные губернаторам по отношению к лицам судебного ведомства, как сказано в самом Положении Комитета министров, «совершенно независящим» в своей служебной деятельности от их влияния, нисколько не касаются отправления правосудия, равно как то уважение, к которому при всей независимости своей обязываются лица судебного ведомства по отношению к губернаторам, не может состоять в исполнении каких-либо распоряжений или внушений в делах правосудия. Не относясь к судебным должностям, Положение, о котором идет речь, поэтому может быть принимаемо только в самом общем смысле. Так, в высокоторжественные дни служащие лица всех ведомств, хотя бы и совершенно не зависящие от губернатора, являются к нему с поздравлением; так же точно предполагается случай, когда губернатору может представиться надобность объясниться с председателем палаты или окружного суда по какому-нибудь делу, не имеющему прямого отношения к их служебным по суду обязанностям (ибо дела судебные строго ограждены от всякого вмешательства администрации), и в таком предположении губернатору предоставлено право приглашения к себе точно так же, как иногда приглашает он к себе частных и ни на какой службе не состоящих лиц. При этом всякий, конечно, пожелает, чтобы с успехами благоустройства не вырастала, а уменьшалась возможность подобных случаев»[64].

Через несколько времени пришлось снова выступить талантливому защитнику основ судебной реформы по поводу нападок на мировые учреждения тогдашних «революционных консерваторов», подвизавшихся в реакционной «Вести», и Катков заключил свою честную отповедь такими словами: «Одно мы считаем себя вправе сказать, – заявляет он, – уже и теперь великая (судебная) реформа вполне оправдала[65] те горячие надежды, какие на нее возлагались, и лучшее пожелание русского патриота состоит в том, чтобы из этого здания не было вынимаемо камней, чтобы изменения Судебных Уставов допускались лишь в случае очевидной необходимости и притом согласовались с общим духом новой системы»[66].

Трудно было рельефнее, красноречивее и искреннее выразить сущность нового суда и протест против тех враждебных условий, которые окружали его деятельность!.. За эту горячую поддержку, оказанную Судебным Уставам в трудное время их существования М. Н. Катковым, быть может, многое ему простится из последующего возмутительного поведения его относительно нового суда…

Об условиях деятельности нового суда трактовала и газета «Голос». В статье, появившейся 17 апреля 1866 г., «Голос», назвав судебную реформу «изведением русского народа из юридической неволи», писал между прочим: «Может быть, даже вероятно, что при этом исходе, подобно ветхозаветным евреям, и мы, отученные горьким подневольным прошлым от честной и разумной гражданской жизни, со всеми подобающими ей правами, не вдруг, не тотчас вступим в обетованную землю; быть может, даже вероятно, придется пространствовать по бесплодной пустыне ошибок и промахов и опять поклоняться золотому тельцу, которого так долго обожали. Но что за дело? Все-таки да будет благословен Моисей, изведший нас из неволи, пишущий и дающий нам скрижали нового завета для новой жизни»[67].

Все эти более или менее мрачные предсказания сбылись: блуждание по «пустыне промахов» началось скоро и продолжалось долго и длится вплоть до наших дней. По иронии судьбы впереди всех в операции «вынимания камней из здания нового суда» оказался впоследствии в своих нападках на новый суд один из вышеупомянутых публицистов – М. Н. Катков, когда-то самый горячий поборник судебной реформы.

Не дорожим
Мы шагом к прочному прогрессу.
День, два все полны грез и веры.
А завтра с радостью глядят,
Как рановременные меры
Теряют должные размеры
И с треском пятятся назад!!!…

Грустно вспомнить об этом тяжелом для нового суда времени. Новый гласный суд, суд равный, правый и милостивый, очутился в 80-х гг. под немилостивым Шемякиным судом его недавних друзей в положении травимого красного зверя. В защиту принципов нового суда при двусмысленном молчании Министерства юстиции едва раздавались отдельные голоса. В числе их нельзя не помянуть с признательностью авторитетный, честный голос И. С. Аксакова: «С легкой или вернее тяжелой руки Московских Ведомостей', — писал он в 1884 г., – прочие газеты и газетки с публикой вкупе хором ревут на новый суд: „ату его! ату!“ глумятся, ругаются, мечут грязь со свистом и хохотом во весь судебный персонал, во весь судебный институт с его прошедшим и настоящим, как будто кто им задал задачу не только поколебать его авторитет, но и омерзить его, сделать ненавистным в народных понятиях… Кричат и голосят о некоторых исключительных случаях, – с грустью указывал Аксаков, – и молчат о десятках тысяч решений правых, молчат о той обильной деятельности правосудия, которая водворилась теперь на нашей так еще недавно правосудной земле! Забывают и о множестве честных, скромных, истинно доблестных тружеников».

Указав в заключение на десятки тысяч дел, ежегодно решаемых присяжными, Аксаков заканчивает свою горячую и честную отповедь недобросовестным врагам нового суда следующими словами, которые особенно кстати вспомнить ныне: «И из всех этих десятков тысяч приговоров – ни один не запятнан корыстью. Сладкая, благодатная уверенность! Россия ли заплатит за нее неблагодарностью? Или же соскучились мы по доброму старому времени? Будьте благонадежны: станете, как теперь, травить суд, пошатнете его прочность, его независимость – все вернется: и взятки, и мошенничество, и кривосудье!!!»[68].

Об этом пророческом предостережении честного публициста, близко знакомого с нашими дореформенными порядками, не бесполезно вспомнить и современным ослепленным врагам нового суда.

Глава одиннадцатая Открытие «Нового суда» в Москве и провинции (Справка к 30-летию)

Немногое из того, что совершилось прежде, и немногое из того, что может нам обещать впереди самый широкий прогресс, может сравниться по важности с судебною реформою, с этим великим преобразованием! Одно из самых необходимых и плодотворных условий цивилизации есть правильное судебное устройство, и его впервые теперь получает Россия… Суд, отправляемый публично и при участии присяжных, будет живою общественною силою, и идея законности и права станет могучим деятелем народной жизни.