Сергей Сальников - Память ангелов (сборник)

• Название: Память ангелов (сборник)
• Автор: Сергей Сальников
• Жанр: Русское современное

Чеченская война, венгерский мятеж 1956 года, морские рассказы, стеб, юмор, несколько глав из мистического боевика «Преисподняя для Бисмарка» и остросюжетной повести «Янтарный ад», и многое другое – во втором издании сборника рассказов «Память ангелов» прозаика и журналиста из Калининграда Сергея Сальникова.

---

«Мы вот тебе подарок приготовили, с Натальей выбирали, решили на праздник подарить» – в руках у матери ноутбук. Господи – это сколько она копила на него? Я целую маму, жену. Правда, очень приятно. А что за праздник такой вдруг? О-й-ой-й-ой! Как я забыл – мой день рождения!

Наташка жмётся к плечу: «Бросай свои гонки-перегонки, сиди дома, пиши книжки!»

Я поднимаю рюмку: «За всех нас! Обещаю, что больше никаких перегонов! Всё! Закончил!»

Безумно интересно, но у меня нет, ни малейшего угрызения совести после вчерашнего в лесу. Совсем ничего! Наоборот, висевшая постоянно на душе тревога, куда-то исчезла, легко и радостно, как в безоблачном детстве.

На круглом столе, посреди комнаты – мой «бук», а прямо на нём – патрон от ППШ!

Хорошо! Хорошо! Я понял! Я напишу, как смогу о том, что ты мне рассказываешь, слово в слово, неизвестный мне друг, что стал частью меня.

«Садись, капитан, вот дело по убийству вчерашнему, ну, знакомого нашего общего из Чечни завалил кто-то. Знал его? Я перед тобой душой кривить не буду, мы старые боевые друзья. На нём крови наших товарищей – полно. Тому, кто его грохнул, я готов руку пожать. Жаль не я это сделал. Так ты не переусердствуй, при раскрытии – висяком больше, висяком меньше. Сам понимаешь. Но, трудись, товарищ офицер, что бы пыль столбом, но не больше. Удачи!»

Вечер плавно перекатывался в ночь.

Для нас «поход» в ЧССР закончился быстро и без особых приключений. Так, мелоч, пару раз упирались в перегородивших улицу молокососов с плакатиками, Они визжали неокрепшими голосами, брызгали слюной, швыряли банки с дерьмом. Тогда вперёд выходил взвод разведки и, поигрывая сапёрными лопатками, шёл на «героев революции». Бросая наглядную агитацию, они моментально растворялись в узких улочках, а мы шли дальше. Лишь раз из проезжавшей легковушки вылетели две бутылки, разбились об идущий в конце колоны танк и подожгли его. Экипаж моментально сбил огонь, а террористы, видимо пересрав, воткнулись в фонарный столб, не проехав и двадцати метров. Двоих тут же поймали и, выбив зубы, отпустили домой, сушить портки. С их «Шкодой-105» поступили вообще гуманно – танк только дважды проехал по ней туда-сюда.

Через десять дней мы были на марше домой. Великая чешская революция закончилась. Я был частично удовлетворён, я видел, как разбегаются те, кто брызгал в нас слюной, я видел, как эти герои прудили в штаны и поджимали хвосты при самом слабом напоре, я впервые почувствовал специфический запах победы – запах обгадившегося врага, хотя мне ещё предстояло узнать и другие запахи победы – крови и гниющих трупов. Победа не всегда пахнет шампанским и женскими духами. У победы чаще суровое лицо.

«Мочить их надо было, как немцы!» – мрачно изрёк Петров, когда вечером, в городском сквере, мы тесной компанией пили пивко.

«Замахнулись, а не ударили, а это не есть хорошо, Отмоются и опять возьмутся за старое. А уж героев „борьбы“ с нами сколько расплодится! Да и хозяева ихние почти бесплатно репетицию провели. А социализм, капитализм здесь ни при чём. Ненавидят нас на Западе и всё дела. По – разному мы на жизнь смотрим. То в ней понимаем, что их убогими языками и не выскажешь» – майор допил пиво, поставил под лавочку пустую бутылку – «Ухожу я со службы, пора на пенсию. Всех благ тебе, казак! Ты парень умный и честный – разберёшься в жизни. Даст Бог – свидимся».

Мы пожали руки и расстались навсегда.

Казачий атаман Петров погиб в девяностые годы на Кавказе.

Как в калейдоскопе замелькали картинки сна – я стреляю в бандита из «Хаммера», а вот он, ещё живой, стреляет в раненного Петрова.

Тихий стук клавиатуры, настольная лампа, привычная с детства обстановка милого родного дома. Приятно, однако, изображать из себя писателя. А может я и вправду им стану? Мне есть, что рассказать, вот только закончу с этим делом….

Первые морозцы, зима уже. Темнеет совсем рано.

Спокойный, тихий вечер. Кручу ручку настройки пластмассовой «Спидолы», короткие волны, туповатые речи из Мюнхена, терзаются друзья о нашей трудной жизни, заботятся о процветании и счастье великого русского народа. Ой, ли? Плеснул себе ещё пол рюмки «беленькой», опрокинул вдогонку за первой, закусил чёрным солёным груздем. Лепота! Переключился на средние волны. Дорогой Леонид Ильич состарившимся баритоном пытается рассказать что-то о «сиське-масиське». А, это он про социалистические страны нам неразумным втолковывает. Тоже старичок всей душой о нас болеет. Да ещё проклятые империалисты совсем затрахали бедную Анджелу Девис. Ну, чтобы у неё всё было путём! Я отправляю третью следом за второй, с удовольствием пережёвываю несколько классных, хрустящих грибков, рука потянулась выключить приёмник, но задержалась. Кем то «уполномоченный» ТАСС заявил, что в Афганистане, после возвращения с Кубы, скоропостижно скончался их Президент. Беда какая! Пришлось пропустить ещё рюмочку за упокой его души. Соседи всё же, да и не воевали с ними никогда, а это ой какая редкость. То, что Президента скосил не грипп, а его просто задушили подушкой, мы узнаем значительно позже, когда специальная группа КГБ возьмёт штурмом президентский дворец и уничтожит нового Президента Амина, по совместительству убийцу предыдущего владыки страны.

А сегодняшний вечер остался спокойным и незамутнённым смертью, возможно хорошего человека, в каком-то далёком от нас по времени и культуре Афганистане.

За окном – улица маленького провинциального городка России, а дальше – огромная территория могучей Империи, заселённой совершенно разными народами, между которыми различий больше, чем общего.

«Ну, что, товарищ офицер, пора байки?» – я выключаю свет на кухне и потихонечку пробираюсь в спальню. Сегодня наша «двушка» пуста – жена с детьми уехала гостить к «любимой» тёще. Плавно опускаюсь на диван-кровать и быстро засыпаю, а над моей благополучной жизнью уже нависло новое испытание. С юга, из неведомого мне Афганистана, катились чёрные тучи. А где-то там, дальше, опять мелькнула сутулая тень посла из 56-го года. Его лицо-маска. Опять он!

Толян погиб! Разбился под Смоленском. Машина всмятку. Голова на нитке, сшивали всего..

Завтра похороны. Чёртова гололедица и пьяный урод на КАМазе неожиданно вышел на встречную. Лоб в лоб, без шансов. Три года вместе мы добывали на дорогах свой тяжёлый хлеб. Прощай, друг!

Я поднимаю глаза вверх. Спасибо тебе, мой Ангел-Хранитель, ты опять спас меня.

Санитарный самолёт пошёл на посадку, лёгкий толчок и большая машина покатилась по бетонке военного аэродрома.

Всё! Всё! Больше никаких войн! Осточертело! Долечусь и на гражданку!

Позади остался чужой и непонятый Афганистан, а я жив и почти здоров.

Дом, семья, дети, жена, родители.

«Всё! Всё! Больше никакой Родины! Чего здесь дожидаться? Моя страна – труп! Сгнить вместе с ним? У нас есть, на что и куда уехать!»

Жена спокойно смотрит на меня: «Успокойся, некуда ты не уедешь, ну, чего себе душу рвёшь, не такое было, переживём».

«Зачем переживать? Надо просто жить, а не переживать постоянные трудности. Зачем нашим детям всё это?»

Она подходит, обнимает меня за плечо: «Успокойся, завтра решишь на спокойную голову, как будет, так и будет, мы всегда с тобой».

«Нет, когда „маленький“ человек выходит из рамок правил, что не он придумал, его называют преступником, а когда Власть плюет на свои собственные законы, то они – прагматики, противоречивые фигуры»

«Ты прав, прав, смотри, как ты стал чётко и коротко излагать такие замысловатые идеи. Ты и, правда – писатель. Но писатель должен жить на Родине»

«В честь чего? Когда так было в России?»

«Всегда, а те, кто уезжал – быстро сходили на нет».

«Ладно, завтра решим, пошли спать».

Узкая улица, горящие дома, разрывы, удары по броне.

«Связи, мать его, нет! Где свои, где „чехи“! Где та сука, что продала и предала нас? Вернусь живой – порешу бл..!»

Удар, гусеница поползла по горящему асфальту стальной змеёй. Приехали. Сейчас сожгут заживо, через нижний люк, бегом к дому, взрыв.

Очнулся от боли, подвал дома, бородатые «духи» в камуфляже режут меня ножом, смеются, скалят жёлтые зубы.

«Станцуешь? Что, наелся свободной Ичкерии?» – нож входит под каленую чашечку.

В глазах опять темно, смотрю на палачей, они хохочут, я показываю им фигу.

«Смелый? Да? Смелый? Герой? Да? Тащи на улицу, будем шашлык из этого барана делать»

Я смотрю на них, я запоминаю их всех, у меня отличная память. Я всех вас помню, уроды!

Льют бензин на меня, поджигают, вспышка, боль и только память. Я помню их всех, я знаю их имена, тех, кто убивал и тех, кто предал нас, кто нагло продал чужие жизни и Родину.