Maya di Sage - Двадцатый молескин

• Название: Двадцатый молескин
• Автор: Maya di Sage
• Жанр: Русское современное

«„Двадцатый молескин“ – это сборник ночных кошмаров, концентрация боли, обрывки чужих и личных историй… Героиню зовут Майя, она бунтующий гений и считает зависимость от других людей позором. В 20 лет она встречает мужчину, который завладевает её мыслями. Её характер начинает ломаться. Она бежит от странной влюбленности, как от чумы, демонстративно встречаясь с другими. Так из ироничной, но ранимой она превращается в глубоко несчастную, заледеневшую, существующую в сумерках фантазий де Сада девушку. Майя находит выход из капкана, отгрызая лапу. Кому – сказано в развязке…»

Maya di Sage. Газета «Звезда» № 32 от 27 марта 2012 г.

---

Илья перечислил любимые фильмы – кино оказалось второй его страстью после шахмат. Майя назвала свои. Он посоветовал Sleuth и что-то еще, но, растерявшись, она забыла записать. Сошлись во мнении, что политика не стоит внимания. Согласились, что по клубам ходить не модно. Их разговор похож был на осторожный обмен сигналами, настройку на резонирующие частоты, и Майя чувствовала сходные вибрации, только более сильные. Сферы сгущались вокруг его лица и рук, а слова эхом отдавались по помещению. Почему он один? Как такое возможно? Притвориться гордой – рассмеяться – похвалить – унизить – намекнуть. Что за химия в его коже и взгляде? Майя, не сходи с ума, ты принцесса.

Илья отвернулся к роялю. Три секунды на окраине его восприятия. Пятнадцать секунд. Двадцать две. Не выдержав арктического холода паузы, сказала: «Мне пора». Никак не может заинтересовать его! Холодный жгут скрутился в груди. Он ведь признался пять минут назад, что интересуется только необычными людьми. Отвлекался, оглядывался назад, в зону гостей, заказывал новую еду, жадно ел, легко и почти равнодушно поднимая на нее голову. Зачем он решил с ней встретиться – чтобы мучить? «Уже?» – раздалось слегка разочарованное в ответ (пляшет гопак сердце).

Майя шла по Большой Никитской в кожаном плаще, едва закрывавшем полоску кожи между платьем и сапогами, шарахаясь от темных теней и пряча глаза, и думала, что никогда раньше не чувствовала внутри себя настолько странного, манящего притяжения. Гадала – что он напишет, когда позвонит? Что решит по поводу новой встречи? Два дня прошло, а она так несчастно влюблена, несмотря на прошлое… Прошлого нет, есть только минуты с ним рядом. Что за хуевая романтическая чушь? Деточка, тебе ведь… смс! Не от него…

Илья улетел на следующий день, как и обещал, – рано утром в Ниццу, потом в Нью-Йорк, и всё, что ей оставалось – проверять обновления блога и ждать – ждать сообщений, которые он так редко писал.

Посмотрела рекомендованный им фильм. Не выдержала, настрочила льстивый текст о его прекрасном вкусе. Майя Несдержанная Нежность. Чувствуя нарастающее лавиной потаенное, главное, в низу живота, не хотела потерять Илью так буднично и просто. Договорились встретиться в субботу днем – он прилетал в пять утра. Но не смог проснуться к трем часам дня. Спросил, что у Майи завтра – но завтра был не пропускаемый никак торжественный день рождения тетки. Перенесли на неопределенное время. На неделе не позвонил. В воскресенье сорвалось. И он снова исчез. Майя начала сходить с ума.

Любовь, похожая на одержимость. Девочка привыкла, что ее добиваются, пишут каждый день, а он не хотел, не мог, и быть может, он писал страстные тексты кому-то еще, худенькой царице его грез, матери сына – кто знает, а она, грустная, брошенная, сбитая на взлете, была незначительной помехой в его картине жизни.

Есть только один путь в любовь – по асфальтированной дороге из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас. Ты не веришь, что наркотик в форме человека возможен, но вот он вторгается в зону комфорта, опьяняет запахом кожи, сводит с ума взглядом и движением тела. И ты следишь завороженно за тем, как жизнь протекает сквозь него струей, наполняясь живой кислородной кровью. Сангре миа. Животная похоть и романтический анализ бессмысленных слов, несвязных сигналов, расшифровка азбуки Морзе как черед коротких «да» и длинных «нет». Вы планируете съесть вечером пятницы бургер, но просыпаетесь вместе в постели – или в зоне страха и ненависти. Ты в капкане, Майя, тебя поймали, отымели и скоро освежуют, распнут на костлявых ветках, выдернутых из вечной темно-зеленой тайги с розовым закатом. Выдернут ветки из царства древней Руси и повесят над костром. Краем глаза заметишь сгоревшие до тебя скелеты и черепа, выпавшие зубы и остатки карминовых бус. Повесят, и будешь вертеться по оси, таращить глаза и кричать, но никто не услышит, потому что ты одна на своем костре, а вокруг тайга, одна, одна, одна.

9. You know what the Mexicans say about the Pacific?

Васил решил драться с Майей самостоятельно, чтобы протренированные парни в спарринге не разбили ей нос и не наставили синяков на груди.

– Майя, – произнес он, уверенно направляя ее за талию к месту боя, – составь мне компанию!

– Конечно! – о, эти теплые твёрдые руки, краска хлынула в лицо.

Они регулярно дрались вместе. Васил действовал аккуратно, ненавязчиво, спокойно, служил терпеливым тренажером для битья, и после каждого удара лишь улыбался или сосредоточенно высказывал комментарии.

Начиналось стандартно. Майя откинулась в заднюю стойку, ударила левой ногой сверху, сбоку, перевернулась в прыжке, метя в голову. Снова в стойку, теперь правой и – внезапно потеряв равновесие, она упала на переднюю ногу. Васил не успел отодвинуться, и девочка, чувствуя секунды минутами, прошла бедром по низу его мускулистого живота и по члену без защиты, по тренированной ноге, и прислонилась головой к груди. Посмотрела вверх – его зрачки расширились, почти скрыв радужную оболочку – и отпрянула. «Хватит, пожалуй», – сказал он, отвернулся и ушел на противоположный край зала, но что-то опасное блеснуло в глубине его взгляда.

Смущенная и растерянная, Майя быстро оглядела спаррингующихся парней – но нет, каждый так занят борьбой с противником, что и головы не повернул. Вздох облегчения. Постаралась успокоиться, но оставшиеся двадцать минут тренировки едва могла взглянуть на тренера.

«Спасибо!» – поклон, бойцы уходят в раздевалку, можно снять форму и присесть отдохнуть, расчесать волосы, умыть лицо, успокоить дыхание и пульс. Холодная скамейка леденит кожу, обопрешься на стену – примерзнешь, но первые минуты не чувствуется. Голоса за дверью затихают, пора – но лучше дождаться, когда уйдет тренер, как встретиться с ним взглядом?

Последние шаги. Затихли. Дверь распахнулась.

Майя вскочила, как была, в трусах, белых носках и футболке. На пороге стоял тренер. Улыбнулся и медленно закрыл дверь. Она сразу поняла всё по его взгляду. Сопротивляться – зачем? Да и невозможно бороться со стальной силой тренированных мышц. Шагнул вперед и мягко, быстро, настойчиво подвинул ее к себе вплотную, поднял и поставил на скамейку, головой уткнулся в живот, как ручной, и поцеловал на два сантиметра ниже. Обдало горячей кровью. Встал и прижался всем телом, ребра уперлись в четкие кубики пресса, плечо сжали руки. Губы рядом с губами.

Секунды невозможного забытья, накатывавшего волнами. Он опустил руку вниз, и Майя хотела закричать: «Нет, не сейчас. Я же…» – но он не дал ничего сказать и опустил ее на ледяную скамейку, чуть теплую в одном только месте. Смотря в его спокойные глаза с глубокими одержимыми огоньками, Майя подавила приступ пронзительной боли. Капля крови стекла по внутренней поверхности бедра. Он учил оставаться сильной.

10. A good plan today is better than a perfect plan tomorrow

Майя полулежала на диване, подогнув под себя ногу, и рассматривала картинки в новом номере Vogue. За окном начинался обычный день пригорода Москвы, под хмурым небом сновали активные толстые женщины в нелепой одежде, кричали собаки. Дети прыгали на качелях, оглушительно смеялись группки подростков. Листья на редких тоскливых деревьях, привязанных к земле веревками с палками, почти все лежали на земле, а редкие смельчаки метались на ледяном осеннем ветру. Завыла собака, визг перешел в лай, затем в хрип и молчание. Качели ненадолго перестали скрипеть – ребенок испуганно уставился на серого бродячего пса – но через минуту возобновили ржавый монотонный скрежет.

В комнату зашла тетка. На ее бледном, худом лице читались усталость и раздражение.

– Почему ты не идешь обедать, а?! – с порога выпалила она. – Зову, зову, готовила три часа, а тебе лишь бы на диване валяться! Понятно, сама же ничего не заработала, куда уж помочь с обедом!

Взбесившись от ее тона с первой секунды, Maya The Furious злобно посмотрела на Арину и направилась на кухню, демонстративно шаркая по линолеуму. Сзади раздавались пронзительные крики, развивавшие тему безделья.

– Между прочим, не маленькая уже, четырнадцать – не десять! И на кого ты похожа, что за дырявая футболка!

– Это…

– Не перебивай! И знаешь еще…

Аринольду Великую было не остановить. Поток слов выливался из ее рта, как отравленная метамфетамином река, прорвавшая плотину. От ядовитых капель Сергей спасался у плиты, наливая в тарелку суп и тщательно изучая его состав. Собака забилась под стол и прижалась к ножке, поскуливая на каждом повышении голоса. Ярость разлилась по пустому желудку и поднималась всё выше. Майя видела только рот, открывавшийся и закрывавшийся с немыслимой скоростью, и ничего кроме рта с зубами.

– Заткнись! – крик вырвался из горла и отразился от кухонных стен. Подняла голову и заметила, что все смотрят на нее. Арина ошарашенно, Сергей с любопытством, собака с тупым удовлетворением. Волны пронеслись вокруг и сбили трамвай с рельсов, но поезд готов был запрыгнуть обратно, и всего через секунду ад потек бы прежним ядовитым потоком.