Илья Стогоff - Мачо не плачут

• Название: Мачо не плачут
• Автор: Илья Стогоff
• Жанр: Русское современное
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-41509-8

Роман «Мачо не плачут» был написан за 9 дней сразу после августовского дефолта 1998 года. За 2 года от рукописи отказались 14 издательств. Гонорар автора составил 500 долларов. Первый тираж книги был распродан за 30 дней. Ее сразу назвали «лучшей книгой о 90-х», «летописью эпохи» и «главным событием современной литературы», автора номинировали на звание «Человек года», а его имя упоминали только с прилагательным «культовый». Роман был переведен на 15 языков, издан общим тиражом свыше четверти миллиона экземпляров и в течение нескольких лет находился в списке российских бестселлеров.

Спустя почти 15 лет эта книга впервые публикуется в авторской редакции.

---

– Дурацкая погода. Правда, Дженнет?

– Что? Погода? Да.

– Я не люблю дождь. А вы любите?

– Что? Нет. Не люблю.

– У вас в Австралии сейчас, наверное, весна?

– Да. Весна.

– Все цветет, наверное?

– Да. Цветет.

– А в Австралии бывает снег?

– Что? Снег? Нет, не бывает.

С нами сидела австралийская журналистка Дженнет. В Смольном она изучала российские выборные технологии. Парни распускали хвосты. Их усилия пропадали втуне. Девушке не хватало знания языка. Светлые волосы, пухлые губки. Не была б она девушкой с Запада, могла бы быть ничего. Хотя можно ли сказать, что Австралия расположена на западе?

С неба капало уже несколько дней подряд. Тучи висели так низко, что на улице приходилось немного сутулиться. В буфете горело множество уютных электрических ламп. Иногда Феликс спрашивал, не хочется ли Дженнет чего-нибудь? Ну, там фруктов или мороженого? Покупая рюмку коньяка, он каждый раз, для конспирации, выливал ее в кофе.

Главным моим ощущением было чувство голода. Было время, когда я тоже считал, что голодная рябь в глазах и еженедельная потеря веса на дырочку в ремне – это что-то из репортажей про Африку. А недавно, в гостях у малознакомого персонажа, я дождался, пока хозяин выйдет поговорить по телефону, без спросу залез в холодильник и вместе с оберткой сжевал здоровенный ломоть сыра. Уже несколько недель единственным съедобным продуктом в моей квартире был кетчуп.

Раз в полчаса Феликс поднимался к себе. Узнавал, нет ли распоряжений от руководства. Глава отдела был на выезде, распоряжений не было. Сологуб подливал девушке коньяка. Из их беседы до меня долетали словечки типа «девятое управление КГБ» и «покупной соцопрос».

Первый глоток алкоголя на голодный желудок – как удар поддых. К третьему бокалу начинает заплетаться язык и возникает вопрос: а что я здесь делаю? Странно: химическое соединение «алкоголь» впитывается в стенки желудка, а меняется ваша личность. Да еще этот бесконечный кофе. После него есть хотелось особенно.

Я щурясь рассматривал соседей. У них были очень геморроидальные профили. Мне казалось, что я пьянее всех в здании. Допив следующий коньяк, я понял, что мне категорически не нравится компания.

– Знаешь что, Феликс? Давно хотел тебе сказать. Дурацкая у тебя, Феликс, работа, вот что.

– Почему?

– А вот дурацкая и все!

Феликс внимательно на меня посмотрел.

– Ну хорошо. У меня дурацкая работа.

– А знаешь, почему?

– Хочешь коньяка?

– Огромное здание. Куча народу. Чем вы занимаетесь? Выборы какие-то придумали!

– Выборы придумал не я. Честное слово.

– Да кому они нужны, ваши выборы? Посмотри вокруг! Куча народа! Коньяк пьют, галстуки, блин, носят…

– При чем здесь я?

– Ты же сам рассказывал о москвичах, которые привезли оборудование. Дженни, вы слышали эту историю?

– Я не понял, коньяк покупать или нет?!

– Неужели не слышали? Из Москвы местным кандидатам прислали оборудование. Две фуры компьютеров, факсов-шмаксов и всякого фуфла. Зачем прислали? Что со всем этим делать? Половину оборудования сотрудники в первый же день растащили по домам, а вторую половину перебили, когда устраивали для гостей фуршет. Напились и перебили. Причем алкоголь для фуршета в приказном порядке обязали выделить местный винзавод. Бесплатно! Скажешь, неправда? Ты же сам говорил, что твоему шефу два раза из «внешних связей» ГУВД звонили!

– За что не люблю журналистов, так это за цинизм. Лишь бы все опошлить.

– Да что опошлить-то? Я сколько здесь торчу, только и слышу: мы работаем! мы думаем о людях! вот этими руками мы удерживаем город на краю пропасти! Посмотри вокруг! О каких людях?!

Феликс молчал.

– Вы сами-то в это верите? Что тут можно опошлить?

Феликс посмотрел на буфетчицу, потер подбородок, выбрался из-за стола и сказал, что сходит посмотреть, не приехал ли шеф.

Сологуб потянулся за сигаретами.

– Зря ты. Обидел парня.

– Почему обидел?

– Он неплохой парень. Чего тебя понесло?

– Меня не понесло. Я что – сказал неправду?

– Хватит бычить!

– Нет, ты скажи – это правда или неправда?

Я тоже закурил. Дженетт старалась глядеть в окно.

– Ладно. Он придет, и я извинюсь.

Сологуб купил коньяка. Феликс пришел нескоро.

– Пошли, поднимемся ко мне. Шефа сегодня, похоже, не будет.

– Тебе здесь плохо?

– Не нарваться бы.

– Брось! На что мы нарвемся?

– Пошли, пошли! В кабинете тоже можно нормально посидеть.

– А алкоголь?

– Есть у меня. Тебе хватит.

Коридоры Смольного освещены так, что даже с утра кажется, будто ночь. Каменный пол, крашенные в мутное стены. Все шагают с сосредоточенным видом, даже если идут в туалет. По дороге к кабинету Феликс упирал подбородок в грудь. Пожимая руки коллегам, на мгновение задерживал дыхание.

Я тронул его за рукав.

– Не обижайся.

– Я не обижаюсь.

– Нет, серьезно. Не хотел тебя обидеть.

– Да не в этом дело. Просто… все ведь действительно не так!

– Я понимаю. Извини.

В желудке что-то болело. Ощущение беременности тройней… тройкой нападающих. Во рту стоял кислый привкус. В кабинете Феликса за столом сидел мужчина с проваленным носом и трагическими складками по сторонам рта. Феликс хлопнул мужчину по спине и сказал, что сегодня отчет должен быть готов. Тот был лет на пятнадцать старше Феликса, но вы же понимаете: начальником-то был не он.

Как это обычно бывает, скоро я почувствовал раскаяние. Вернее, не раскаяние, а теплоту… благодарность. С чего меня действительно понесло? Чтобы загладить впечатление, я вызвался вымыть всем по стакану. Смольнинские туалеты поражали воображение. Стоя у раковины, я подумал, что было бы смешно встретить тут кого-нибудь из первых лиц города. Потом я попил воды из-под крана. Какой идиот сказал, что это притупляет чувство голода?

– Слушай, Феликс, а правда, что здесь бродит привидение Кирова?

– Да ладно тебе!

– Почему? Его же здесь убили, да?

– Ну, убили.

– Это же здесь, за углом было, да?

– Ну, да.

– Значит, должно быть и привидение. Пошли, поищем! Хорошо бы спросить у него о результатах голосования. Представь, если я за неделю до выборов смогу предсказать все до процента?

– Нет, ребята, давайте из кабинета выходить не будем.

– Брось! Пошли погуляем! Для Дженнет экскурсию проведем. Дженни, хотите поваляться на кровати Ленина?

– На кровати Ленина? Он что, здесь спал? В этом здании?

– И спал, и ел. И с Крупской это-самое…

– Вы шутите?

– Какие шутки! Это же Смольный! Здесь этажом выше хранится зеркало, с которого Ленин нюхал кокаин!

– Ленин нюхал кокаин? Вы шутите?

Феликс хмурился.

– Нет, ходить никуда не будем. Не дай бог, увидят. Знаешь, как меня на аппарате выебут? Извините, Жанночка.

– Меня зовут не Жанна. Дженнет. Это другое имя.

Мы пили коньяк. Феликс наливал его из стоящей под столом канистры. Сперва запивали холодным чаем, потом просто водой. Подчиненный молча работал. Когда он наконец положил на стол свой отчет, Феликс попробовал его почитать. Сказал, что вроде бы все нормально, но точнее он скажет завтра.

– Жанночка, а хотите, я познакомлю вас с имиджмейкерами? С очень знаменитыми имиджмейкерами? Вы даже не представляете, что это за люди! Я вас обязательно познакомлю. Налить вам еще?

– Только немного.

Потом Сологуб встал.

– Что я хочу сказать?.. Да слушайте вы, наконец! Я по поводу того, что было в буфете.

– Глупо получилось.

– Я же извинился.

– Я не об этом. Просто… Чтобы закончить с этим…

– Да! Давайте закончим!

– Я хочу выпить за… На свете есть не только говно. Вы меня слушаете? Я хочу выпить… за хорошее. Ведь есть на свете… ну, там дружба… Цинизм – цинизмом, но хорошего-то все равно больше! Давайте выпьем за светлое! За вещи, которые… ну, вы понимаете.

– За девушек.

– За девушек! Да! За нормальные отношения между людьми! Ведь все мы люди! Вместе сидим! За то немногое святое, что осталось в нашей жизни! Чтобы мы всегда оставались… ну, вы понимаете.

В электрическом освещении кабинет напоминал немного облагороженный каземат. Прямо передо мной на столе стояла фотография жены Феликса. На коричневой стене висел плакат с лицом губернатора. Бумаги на столе лежали в строгом порядке. Пару часов назад Феликс и сам был в порядке. А теперь последняя перед брюками пуговичка на рубашке расстегнулась, и в просвете торчал мохнатый живот. С каждым глотком у Феликса становилось все более резиновое лицо. Когда Дженнет ушла в туалет, он заговорщически прошептал:

– Парни, давайте выыбим австралийку, а?

Сологуб вежливо отвернулся. Я сказал, что видно будет. Потом коньяк кончился. Было решено куда-нибудь пойти.

– В «Конти»? Хотя в таком виде… А клубы у нас поблизости… э-э-э… Предлагайте чего-нибудь, что вы молчите?

Остановились на «Сундуке». Долго шли мимо массивных дверей и спускались по узким железным лестницам. «Да тише вы! Здесь нельзя! И хватит икать!» Надевая плащ, Феликс забыл вытащить из рукава шелковый шарф. Тот упал на пол, и он наступил на него ботинком. Сказал «Блядь!» и в несколько оборотов намотал на шею.