Анатолий Андреев - Всего лишь зеркало

• Название: Всего лишь зеркало
• Автор: Анатолий Андреев
• Жанр: Русское современное
• Год: 2005

Седьмой роман А. Андреева, главный герой которого, как всегда в романах этого автора, – писатель, гуманитарий-интеллектуал. Внешний, событийный ряд насыщен и в то же время «окутан» тонкой рефлексией героя. Мотив зеркального отражения универсален: искусство подражает жизни, парадоксально перекликаются поступки, мысли, сюжетные ходы, судьбы. Произведение является своеобразным зеркалом по отношению ко всем другим романам А. Андреева, в которых игровое начало, органично связанное с эротическим и интеллектуальным, определяет дух творчества писателя.

---

– Совершенно верно.

– У меня хорошая память на голоса, лица и еще, пожалуй, на дурацкие идеи. Да, и на приличные духи. Ваши духи я не забуду никогда.

– А на что же плохая?

Если правильно вести разговор, то женщина непременно задаст вам тот вопрос, который вы и хотите услышать; при этом ей самой ее вопрос покажется очень неожиданным и оригинальным. Ставящим мужчину если не в тупик, то в положение весьма щекотливое. А что может быть для женщины более приятным, нежели поставить мужчину в щекотливое положение? С умным собеседником женщина всегда довольна сама собой.

– Плохая? На печальный любовный опыт, например. Как-то быстро забывается. На гнусную погоду…

– А счастливый любовный опыт вы помните?

– Да, но это не делает честь моей памяти. Это было один раз. Давно. Это и опытом-то назвать сложно: он мне так и не пригодился.

– Вы не верите в любовь?

Похороны определенно начинали мне нравиться. Вовремя умереть – тоже, знаете ли, большое искусство.

– Верю, конечно. Я не верю в то, что мне это поможет…

Если вы сказали, что верите в любовь, дальше можете говорить все что угодно: женщина не обратит на это никакого внимания. Но если вы признались, что не верите в любовь, разговор теряет смысл.

– Вы чем-то удивительно напоминаете Алика. Вы его действительно не знали?

– Алика Zero? Действительно не знал.

– Как вы сказали? Козерог? Откуда вы об этом знаете?

– О чем именно, Светлана? Я столько всего знаю…

– О Козероге. Алик так называл сам себя. Козерог – была, так сказать, его подпольная кличка, о которой мало кто знал. Но вот вы – знали о ней, вы были его другом. А теперь зачем-то отрицаете, что были. Это не очень порядочно, чтобы не сказать, что сильно напоминает предательство.

– Мне очень жаль, но я его не знал.

– Вот и Алик, бывало, отрицал очевидное. Упрется, как козерог, и ничем его не прошибешь. Говорю вам: вы с ним страшно похожи.

– Виноват, я еще жив в отличие от Алика Zero. Я даже чувствую, что мне зябко и мокро, несмотря на теплоту вашего тела…

Искусно сменить тему – значит, сделать женщине комплимент; комплимент же – это процентов на 80 внимание, оказанное женскому телу. Вот тут менять тему не рекомендую. Невнятный комплимент – это гораздо хуже, чем не доведенная до конца любовная игра, чем даже неоконченный роман.

Она не отстранилась; напротив, едва уловимо прильнула ко мне. Все приключения на свете начинаются с интереса женщины к мужчине. Да здравствуют похороны!

– Что вы сказали о моем теле?

– Я сказал, что оно теплое, и не успел сказать о…

– Окажите мне одну услугу, – перебила меня дама, демонстрируя скромность, так украшающую всякую броскую женщину, особенно вдову. А на похоронах каждая вторая женщина выглядит как вдова.

Ее голос обнажал и тут же попытался скрыть симпатию ко мне. Какая тонкая игра!

– Одну я уже оказал.

– Я это оценила. Вы пришли сюда. Спасибо.

Я кивнул, собрав воедино все свои светские навыки и упустив из виду, что она едва ли увидит мой сдержанный кивок, будучи на полголовы ниже меня. Обожаю, когда женщина ниже на полголовы, младше на много лет и при этом ставит тебя в щекотливое положение. Собственно, это и есть сбывающаяся мечта.

– Окажите еще одну. Или две услуги в один день для вас непосильное благодеяние?

– Вы будете моей должницей. Две услуги подряд – это мой рекорд.

– С удовольствием буду вашей должницей.

Она сказала «с удовольствием». На мой нынешний вкус – чересчур откровенно. Я с удовольствием сделал вид, что не обратил на это внимания.

– О какой услуге на сей раз идет речь?

Мы подошли к автобусу (ах, все хорошее когда-нибудь кончается), который должен был везти собравшихся на кладбище.

– Обещайте, что для всех его друзей, пришедших сюда, вы будете тем самым загадочным другом Алика.

– Могу я спросить: зачем?

– Можете, конечно. Но лучше не спрашивайте.

– Это будет уже третья услуга. Таким безвольным я не был со времен моей счастливой любви.

Моя леди выскользнула из-под укрытия и растворилась в траурной толпе, отливавшей мокрым блеском черных тугих зонтов.

Нет, на этот раз описать ее мне не удастся. Я ее толком даже не разглядел. Правда, в памяти сохранилось так любимое мною длинное платье, скрывающее все, кроме самого главного (прямолинейные мужчины называют это «подчеркнуть достоинства»; решительно с ними не согласен; считаю, что в подобных случаях уместнее говорить о таинственном исчезновении недостатков), да еще мое беглое, но категорически благосклонное впечатление.

Но кого интересуют впечатления случайно попавшего на похороны человека, которые случайно оказались похоронами его лучшего друга?

Опишу Светлану в следующий раз, в обстоятельствах более подобающих столь несуетливому занятию.

Она этого достойна.

5

Начало поминального застолья приятно удивило изобилием и качеством блюд.

Напрашивался вопрос: если покойник и сам был не чужд всего этого, бренного, то зачем было так скоропостижно зарываться в гвоздики?

Впрочем, вопросов было много; но об одних не хотелось думать за столом, сервированным до неприличия прилично, а другие задать было просто некому, ибо Светлана предусмотрительно поместила меня в оболочку из тел, составлявших костяк какой-то полуродственной бригады, которая оказалась по разные концы стола с друзьями. Собственно, изолировала меня с неизвестно какой целью. Я, друг, оказался среди родственников. Мною играли и открыто манипулировали. Это вызвало у меня чувство протеста. Я не стану описывать Светлану сейчас, хотя еще мгновение назад собирался это сделать не без удовольствия. Иногда я люблю позволить себе невинную месть.

Мой сосед справа, не обращавший на меня никакого внимания, пожилой бодрячок-добрячок, заляпанный серебристой эспаньолкой, которую хотелось просто стереть с его холеного лица накрахмаленной салфеткой, нацелился было на фаршированную рыбу, соблазнительно развалившуюся всего в двух локтях от него, как вдруг, различив внятный только ему повелительный женский призыв, съежился и суетливо выпорхнул из-за стола. Его место немедленно и, судя по взглядам, нарушая всякую субординацию, заняла девушка, чем-то похожая на его дочь. Резвая и молодая. На ее грудь нельзя было не обратить внимания. Вы бы сначала посмотрели на ее грудь, и только потом – на лицо: оно было второстепенным. Но рано или поздно вы бы все равно обратили внимание на лицо: его черты были милыми и как бы слегка бесформенными, как у всякой пышноватой блондинки. Размытый носик, пухленькие губки, светлые глаза. Одно слово: блондинка.

Ах, да, локоны льняные, чуть не забыл про локоны.

Между тем печальным колоколом прозвучал первый тост. Я пригубил рюмку и взял в руки прибор: обилие острых закусок, маринадов и разносолов делало простую операцию – заесть что-нибудь под водочку – приятной проблемой. Едва я успел сделать мстительный по отношению к бодрячку выпад, а именно: огрести себе на тарелку приличный кусок фаршированной рыбы, как надо мной раздался милый гром среди ясного неба. Голос был грудным, прошу заметить:

– Что вы ненавидите больше всего на свете?

Вопрос поставил меня в тупик. Я опешил и со стуком опустил вилку на край большого фарфорового блюда. Все вокруг дружно жевали, блюдя при этом содержательную тишину. Непосвященный мог подумать, что все готовились к переживаниям или отходили от них. Я покосился на грудь.

– К сожалению, я не испытываю ненависти ни к чему на свете. Даже к любви.

– Вам на все наплевать?

– Нет, к сожалению. На все наплевать – это единственная привилегия покойника. Есть вещи, которые я терпеть не могу, но так, чтобы относиться с ненавистью… По-моему, это по-детски. Кстати, дети меня утомляют. Я их с трудом выношу.

– Понятно. В вас течет жидкая кровь. Чтобы ненавидеть, надо быть бешеным. Надо, чтобы кровь кипела.

– Пожалуй. Но сначала надо быть глупым.

– Вам не понять. Я вот ненавижу всех, здесь сидящих. Это приличные люди.

Я пожал плечом и превратился в одного из всех: аккуратно отрезал кусок чудной отбивной, прожаренной и сочной, и отправил в рот, сдобрив изрядной порцией веселенького кетчупа. Я намерен был жевать это минимум минуты три, до тех пор, пока обо мне забудут и от меня отстанут.

– Хотите, я расскажу вам историю, связанную с Аликом?

Я кивнул (после паузы). Пожалуй, огненного кетчупа я перебрал. А история об Алике – нужна ли она мне?

Я бы предпочел, чтобы он остался в моей памяти грустным и загадочным эмоциональным пятном. С другой стороны, девушка с бюстом ведь расскажет мне историю не об Алике, а о себе. Зачем, как вы думаете?

Затем, чтобы понравиться. Уважающие себя дамы по другому поводу и пальцем не шевельнут. Я еще в жизни не видел дев, которые раскрывали бы свой милый ротик перед сидящим напротив мужчиной с какой-то иной целью. И я был не прочь дать ей шанс.