Дэвид Олсон - Куда подевались все мамы?

• Название: Куда подевались все мамы?
• Автор: Дэвид Олсон
• Жанр: Детектив

"…Майлз Клинтон зашевелился и повернулся на постели. Жизнь вблизи международного авиапорта Лос-Анжелеса приучила его к разного рода шумам. Был ли это звонок в дверь? Он сел на кровати. Кто мог звонить в дверь в такой час? Накинув халат, он сонно зашаркал к двери. Открыв ее, увидел корзину, стоящую на ступеньке. Посмотрел непонимающе, в голову ничего не приходило. Высунув голову из-за двери, он пошарил глазами вниз и вверх по у лице, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку, что прояснила бы увиденное. Повернувшись внутрь дома, он крикнул: «Эй! Пегги! Иди сюда! Да быстрее!» Дожидаюсь ее, он нагнулся к корзине и только тогда заметил пришпиленный к одеяльцу конверт.

«Что это?» спросила Пегги взволнованно, появляясь в дверях. И увидела ребенка, «Да ведь это ребенок!»

Майлз протянул ей записку. Она прочла ее вслух: «Дорогие друзья! У меня нет родителей. А у вас нет детей. Не могли бы вы принять меня в свой дом и усыновить? Вам это настоятельно рекомендуется. P.S. Всего вам наилучшего!» Пегги повернулась к Майлзу. «Но кто?» она тоже посмотрела вдоль улицы.

«Я не видел ни души», сказал Майлз…"

---

Это был уже четырнадцатый ее десант, и все опять прошло удачно. Движение на автостраде стало плотнее и чтобы добраться до дома потребуется минут на пятнадцать дольше. Как раз чтобы только выпить чашку кофе и поехать в университет…

Майлз Клинтон зашевелился и повернулся на постели. Жизнь вблизи международного авиапорта Лос-Анжелеса приучила его к разного рода шумам. Был ли это звонок в дверь? Он сел на кровати. Кто мог звонить в дверь в такой час? Накинув халат, он сонно зашаркал к двери. Открыв ее, увидел корзину, стоящую на ступеньке. Посмотрел непонимающе, в голову ничего не приходило. Высунув голову из-за двери, он пошарил глазами вниз и вверх по у лице, стараясь найти хоть какую-нибудь зацепку, что прояснила бы увиденное. Повернувшись внутрь дома, он крикнул: «Эй! Пегги! Иди сюда! Да быстрее!» Дожидаюсь ее, он нагнулся к корзине и только тогда заметил пришпиленный к одеяльцу конверт.

«Что это?» спросила Пегги взволнованно, появляясь в дверях. И увидела ребенка, «Да ведь это ребенок!»

Майлз протянул ей записку. Она прочла ее вслух: «Дорогие друзья! У меня нет родителей. А у вас нет детей. Не могли бы вы принять меня в свой дом и усыновить? Вам это настоятельно рекомендуется. P.S. Всего вам наилучшего!» Пегги повернулась к Майлзу. «Но кто?» она тоже посмотрела вдоль улицы.

«Я не видел ни души», сказал Майлз.

Пегги отвернула одеяльце и вынула ребенка. «Какой славный! Мальчик или девочка?»

«Я еще не посмотрел».

«Но откуда он взялся»?

Майлз возвел глаза к небесам и улыбнулся.

«Может это аист».

«О, Майлз», прошептала Пегги, «ты думаешь, мы может оставить его у себя? Может это ответ на наши молитвы».

«Я не знаю», сказал Майлз. «Мы должны вызвать полицию».

Пегги высоко подняла малыша. «Ах ты, маленький беспризорник! Добро пожаловать в наш дом!»

Майлз позвонил в полицию. Им не потребовалось много времени, чтобы приехать на 109-ю улицу. Снова и снова они осматривали плетеную корзину, читали записку. Они составили протокол, переговаривались, фотографировали, чесали затылки. Затем, выключили свой компьютер и уехали ни с чем.

А у Клинтонов в этот день был праздник.

2 Сходство

Мона вывела свой автомобиль (МГ) из потока машин на шоссе. Уже давно она научилась развивать хорошую скорость на уклоне, а затем быстро, без колебаний, втискиваться в поток машин. Но сегодня она уж слишком разогналась, и ей пришлось притормозить прежде, чем попасть в поток. Он был тесным и двигался медленно. «Должно быть из-за смога», подумала она. Туман был не столь плотным, чтобы сильно влиять на видимость, но достаточным, чтобы раздражать водителей. Один рывок где-то там впереди, сделанный кем-то в эмоциональном порыве, сбил весь ритм движения; и сейчас целый час машины будут просто ползти. В любое другое время это заставило бы Мону вспылить и начать ругать все и вся, но не сегодня. Сегодня она приедет на работу вовремя несмотря на все пробки. Это будет первый раз за много недель, когда она не мчится на работу сломя голову, чтобы не опоздать. Иногда ей это удавалось; чаще – нет. Сегодня она проснулась рано, чувствуя себя полностью здоровой и с желанием, чтобы день прошел наилучшим образом. Уже давно она так себя не чувствовала.

Скорость движения увеличилась, и ничего больше не предвещало замедления. Как только машина пошла быстрее, Мона отметила про себя сбои двигателя. Что на этот раз? Кроме прошлого лета, когда она встречалась с парнем-механиком, не было и месяца за прошедшие четыре года, с тех пор, когда она купила эту машину, чтобы не было какой-нибудь поломки. Ее первоначальный энтузиазм в отношении МГ Миджет уже давно угас, хотя честно признать это она смогла лишь полгода назад. Она вспомнила, как скрупулезно она копила деньги на первый взнос за машину, как исполнительно вносила плату каждый месяц. Когда у нее не было машины, она представляла себя в спортивной машине, верх откинут, белокурые волосы развеваются, несущуюся как молния в потоке машин – как на картинке. Сейчас же она с раздражением качала головой всякий раз, когда видела открытую машину с поднятым верхом. Для чего приобретать открытую машину, а потом скрываться в ней как в раковине? Но сегодня и у ее МГ верх был поднят; она не опускала его уже многие месяцы. Она двигалась по наклонному съезду мимо стоящих в два ряда автомобилей. Ничего такого, что вызвало бы ее интерес, не было. «Так, всего лишь транспорт», подумала она про себя. «Почему так мало действительно оригинальных машин? Даже приобретя МГ, она не чувствовала, что ее мечта исполнилась.

МГ свернула к парковке на задах медицинского центра Дел Рей и остановилась на разметке М. Линд. Мона ненавидела этот знак. Он всякий раз напоминал, что ей уже двадцать пять и она еще не замужем. Первое, что она сделает, когда выйдет замуж, это сменит его на: М. Гонзалес, М. Клаусвиц, М. Вонг – о, господи, все, что угодно, но только не М. Линд. Сегодня же того эффекта «вечной невесты» она не почувствовала. Может быть – только может быть – потому, что все могло вскоре измениться.

Медицинский центр Дел Рей представлял собой клинику, где размещали свои кабинеты от десяти до пятнадцати врачей. Это было современное, даже почти красивое двухэтажное здание; но как-то так получилось, что деревья и вся зелень вокруг здания росли не так, как было запланировано архитектором. Три из пяти пальм погибли, а зелень кустарников выглядела чахлой. Единственным, что прилично выглядело на искусственно озелененной территории, был небольшой квадратный газон перед входом. Мону совсем не заботило то, что замыслы ландшафтного архитектора не исполнились, гораздо больше неприятия она испытывала к искусственным растениям, расставленным в холле и коридорах. Как большинство молодых людей ее поколения, она с презрением относилась ко всему искусственному, особенно если оно копировало природу. Но сегодня Мона даже не обратила внимания на все эти растения, шагая по коридору. Мысли о возможном замужестве переносили ее в мир счастья, где все было подлинным.

Мона работала в Центре последние пять лет. Ее работа здесь, да и покупка МГ, с самого начала была чем-то вроде терапии. После горя, которое на нее обрушилось, она ничего не хотела делать. Ни заканчивать школу, ни даже пытаться найти работу. Ей хотелось просто сидеть. Гибель жениха через две недели после того, как она сделала аборт, полностью раздавила ее. Подруга, принимавшая в ее ситуации участие, смогла найти для нее эту работу приемной сестры у д-ра Гарольда Эванса, отоларинголога. Сначала она отказывалась, говорила, что не справится, но все оказалось иначе. Д-р Эванс, добрый пятидесятилетний человек, принял живое участие в судьбе Моны и сделал все, чтобы помочь ее выйти из депрессии. Он был религиозным человеком, редко пропускал мессу и всегда искал где, как он выражался, «можно найти приложение своей вере».

Свою работу Мона полюбила почти сразу же. И мало сказать, полюбила – она ухватилась за нее, как утопающий за своего спасителя. Работа вытащила ее к жизни, хотя позже рутина ей надоела, она стала неспокойной, неудовлетворенной. Не могла смириться, что всегда будет работать приемной сестрой. Д-р Эванс отметил про себя эти перемены и был достаточно проницателен, чтобы воспринять это как симптом выздоровления. Что он никак не мог понять, почему никак не найдется парень, который бы взял ее в жены. Она была привлекательной и умной. «Будь я лет на двадцать пять моложе и неженат… «, часто думал он про себя. Тем не менее, ему не нравилось, что последние несколько недель она постоянно опаздывала и работала невнимательно. Хоть сегодня явилась вовремя!

Мона прошла в приемную, положила сумочку на стол и стала приглаживать волосы перед зеркалом, висевшим у двери. Дверь в кабинет д-ра Эванса была открыта. Мона слышала, как он перекладывает бумаги.

«Доброе утро, Мона!» – раздался голос д-ра Эванса.

«Доброе утро, д-р Эванс!»

«Туман-то какой сегодня, а!»

«Да, уж! Погодка как раз для езды без верха».

Д-р Эванс вышел к двери и облокотился на косяк. «Вызовов сегодня у нас будет много».

«Думаю, да», – сказала Мона, беря в руки стопку счетов и помахивая ими как веером. «А я-то думала, что успею сегодня хоть эти разослать. Дохлый номер!» Мона села за рабочий стол и стала разбирать счета.

«Хорошо прошли выходные?»

«Да-а! Эл взял меня в Санта-Барбару». Моне хотелось, чтобы это прозвучало совсем обычно, но в голосе ее было столько теплоты, чтобы д-р Эванс понял, что отношения развиваются в нужном направлении. «Мне кажется, или это у вас серьезно?» Д-р Эванс искренне надеялся, что это именно так. Ему нравился Эл.

«Похоже, что так», – улыбаясь шире, чем ей этого бы хотелось, ответила Мона.

«Надеюсь, что скоро мы увидим новое фото на твоем столе», сказал д-р Эванс, кивая головой на фотографию Боба, которая всегда там стояла.

«Да, я тоже надеюсь», ответила Мона, взяв портрет.