Ольга Таглина - Евгений и Борис Патоны

• Название: Евгений и Борис Патоны
• Автор: Ольга Таглина
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-03-5098-4, 978-966-03-5081-6

Евгений и Борис Патоны относятся к тем выдающимся ученым, которые своим трудом и талантом оказали заметное влияние на развитие мировой науки в ХХ столетии. Евгений Оскарович Патон известен работами по вопросам статики сооружений и конструирования железных мостов. В частности, он сформулировал принципы расчета и построения клепаных мостов. Евгений Оскарович – руководитель и автор свыше 50 проектов железных клепаных мостов. Борис Евгеньевич Патон – ученый в области металлургии и технологии металлов, профессор, доктор технических наук, Дважды Герой Социалистического Труда, первый в истории Герой Украины. Президент Национальной академии наук Украины, академик Национальной Академии Наук Украины, почетный член Римского клуба, сын Евгения Оскаровича Патона.

---

Летом 1928 года Евгений Оскарович отправился в командировку на маленький полустанок в степи, где должен был принять капитально отремонтированный мост. Ремонт был проведен весьма качественно, и объект приняли довольно быстро. Патон, возглавлявший комиссию по приему моста, сделал только небольшое замечание, касавшееся перил. Прораб тут же ответил: «Мы все быстро поправим». На что Евгений Оскарович заметил: «Э, нет, фокусы не пройдут. Акт я подпишу, когда все ликвидируют». – «У меня новая сила! – с гордостью сообщил прораб. – Профессор, конечно, знает электросварку?»

Евгению Оскаровичу было неловко признаваться, что о дуговом принципе он знает, но электросварку видит впервые. Короткими выстрелами вспыхивала вольтова дуга. Молодой рабочий в робе приставил к глазам фанерный щиток с темными стеклышками. Искры трещали на сырой земле. Прикрывая глаза ладонью, Евгений Оскарович подошел ближе – ему было очень интересно.

С этого момента для 58-летнего Патона началась новая жизнь, которая принесла плоды едва ли не большие, чем все предшествующие годы. Оценивая после посещения полустанка в степи перспективы сварки, он, конечно, думал прежде всего о мостах. Как инженер с безошибочной интуицией, Патон понимал, что клепаные конструкции уже становятся тормозом в развитии мостостроения. А как ученый – искал в тупиковой ситуации новые, неординарные решения. Но он отнюдь не бросился сразу за сваривание мостов, так как сварка еще не доросла до этого. Надо было сначала революционизировать ее, из простого подручного средства превратить в механизированный процесс с надежной научной основой.

В 1929 году Евгений Оскарович создал Электросварочную лабораторию и Электросварочный комитет, а в 1934-м на их базе появился Институт электросварки (ИЭС) АН УССР. В основу работы института был положен принцип сочетания научно-исследовательских и инженерно-прикладных задач, что позволяло в кратчайшие сроки решать проблемы народно-хозяйственного применения сварки.

Именно Евгений Патон впервые в мире разработал комплексную программу развития сварочного производства. Уже первыми работами в области прочности и надежности неразъемных соединений металлов им была теоретически и экспериментально доказана высокая техническая и экономическая эффективность замены клепаных металлоконструкций сварными. Это имело важное значение для широкого внедрения технологии сварки в промышленное производство. Патон дал научное представление о дуговой сварке как о металлургическом процессе, и под его руководством были развернуты исследования по ее автоматизации.

В 1939–1940 годах в институте было завершено создание высокопроизводительной дуговой автоматической сварки под флюсом, и новая технология была внедрена на 20 заводах. Она использовалась в производстве вагонов, котлов, балок для мостов и других конструкций.

В начале Великой Отечественной войны Институт электросварки был эвакуирован на Урал, в город Нижний Тагил, и размещен на Уралвагонзаводе имени Ф. Э. Дзержинского. Здесь уже была внедрена автоматическая сварка в производстве грузовых вагонов из конструкционных низкоуглеродистых сталей. Однако технология дуговой автоматической сварки высокопрочных легированных броневых сталей, из которых в основном изготавливалась военная техника, еще не была разработана ни в СССР, ни за рубежом. Эту задачу только предстояло решить.

О военных годах Евгений Оскарович так писал в своих воспоминаниях: «Нас в семье было сначала четверо: я, моя жена Наталья Викторовна, ее сестра Ольга Викторовна и сын Владимир. (До ноября 1943 года Владимир работал технологом на металлургическом заводе, куда его направили после окончания Индустриального института в Свердловске, а затем перешел к нам в институт.) С января 1942 года нас стало пятеро: младший сын Борис, окончивший Киевский политехнический институт уже в дни войны, был переведен в Институт электросварки с завода «Красное Сормово». Чтобы как-то разместиться в одной комнатушке, нам приходилось ежедневно проделывать сложные маневры с мебелью, на день вытаскивать раскладушки в коридор, а на ночь вносить их обратно. Вся жизнь семьи была тесно связана с заводом, даже сестра жены, старый и опытный работник по дошкольному воспитанию, трудилась в заводском детском саду.

Борис по образованию электрик. Чтобы его специальные знания могли принести пользу в нашем институте, ему предстояло прежде всего овладеть основами сварки. С первых же дней я отдал Бориса в «науку» к уже более опытным нашим товарищам. Я привел сына в лабораторию и сказал ему: «Учись варить. Вот – проволока, вот – куски металла, флюс в ведре. Товарищи помогут, расскажут. А через некоторое время придется тебе самому учить других. Помни об этом». Борис не являлся исключением, тот же путь тогда проходили многие».

Борис Евгеньевич Патон писал позже в «Слове об отце», предваряющем книгу И. Малишевского «Мост через три жизни» о Е. О. Патоне: «Отец был для меня образцом, советчиком с самых первых шагов, строгим воспитателем, поддержкой во всех жизненных делах – в общем, всем, что собрано в емком, душевном слове «отец». Когда, разумеется, существует полное взаимопонимание между отцом и детьми, а это счастье выпало мне.

Отец, или Батя, как за глаза называли его на работе, был для меня и учителем, наставником, и непосредственным научным руководителем. А это, поверьте, вовсе не просто, коль Батя, чьей строгости, честно сказать, побаивались в институте все, твой руководитель. От него не жди поблажек, наоборот. Он был взыскательнее, строже именно к двоим научным сотрудникам, носящим одну с ним фамилию, то есть к брату и ко мне. Помнится, как-то даже выговор вписал за пятиминутное опоздание. Впрочем, строже всего он был к самому себе».

Борис Евгеньевич Патон родился на Шулявке, которая в те годы еще была окраиной Киева. Потом семья переехала из профессорского корпуса КПИ, где, собственно, Борис и родился, на Тимофеевскую улицу, 21 (сейчас – ул. Михаила Коцюбинского). Мальчик подрос и пошел учиться в 52-ю школу, которую давно закрыли и теперь в ее здании на улице Богдана Хмельницкого, примерно напротив улицы Пирогова, находится другое учреждение. В школе Борис себя в обиду не давал, дрался, если было надо, но особым забиякой не был.

Затем его перевели из 52-й школы в 79-ю. Тогда она находилась на площади Спартака, около театра им. Франко (сейчас в этом здании расположена компания «Киевэнерго»). В 79-й школе Борис однажды умудрился в одной четверти получить девять двоек. Причиной этого была юношеская любовь… Но вообще-то он учился хорошо, и в КПИ во всех семестрах имел пятерки. Однако красного диплома Борис так и не получил – из-за двойки по философии. Пересдать эту двойку удалось только на четверку. Позже в одном из интервью Борис Евгеньевич признавался: «И это правда. Действительно, в семестрах я учился на пятерки. Но вдруг на экзамене по марксизму-ленинизму отхватил двойку! И как я ни зубрил на каникулах гранит марксизма-ленинизма, пересдал экзамен только на четверку. Не поставили мне "отлично"».

Когда братья окончили школу, то, по совету отца, оба поступили в Киевский индустриальный институт (ныне Национальный технический университет Украины «Киевский политехнический институт») на электротехнический факультет. Борис всегда был целеустремленным, большинство его интересов лежали в сфере науки, а вот у Владимира были и другие увлечения. Он был заядлым охотником, спортсменом, велосипедистом, коллекционировал альбомы по живописи. Однажды Евгений Оскарович доставил в свой директорский кабинет гоночный велосипед Владимира. Он поставил велосипед на шкаф и прикрыл газетами, сказав при этом: «Пусть «хвосты» в институте ликвидирует, а не гоняет по велотреку!»

В свободное время Владимир пропадал в гараже, без конца разбирал и собирал свою машину, чтобы ездить на охоту. А однажды привел домой нового охотничьего пса. Когда этот пес в отцовской комнате поднял лапу на ширму Евгений Оскарович стал выговаривать ему: «Вы, вы… Немедленно прекратите это безобразие!» Ругаться он не умел совсем, самым крепким его выражением было: «Сапог нечищеный».

В записках, в которых Евгений Оскарович раздавал в институте задания подчиненным, у него была целая градация обращений. Если перед именем-отчеством стояло «уважаемый», это означало: работой он вполне удовлетворен. Если просто имя и отчество – доволен, но не очень. Если же сухо: «тов. такому-то», значит, результатами он недоволен.

Спуску директор не давал никому. Утром мог стоять на пороге института с часами в руке и наблюдать, кто и когда является на работу. В списках тех, кто опоздал, бывали, как уже упоминалось, и родные сыновья.

Евгений Патон с Борисом и Владимиром жил в одной квартире. Сам на работу добирался автомобилем, а они, молодые, – трамваем. И лишь тогда, когда кто-либо из них удачно завершал какую-нибудь разработку, в институт разрешалось ехать машиной вместе с отцом. В качестве премии.