Павел Амнуэль - Тривселенная

• Название: Тривселенная
• Автор: Павел Амнуэль
• Жанр: Детективная фантастика

После Большого взрыва расширяющаяся Вселенная разделилась на три мира, взаимно дополняющих друг друга, зависящих друг от друга. Мы живем в материальной Вселенной, Первом мире, но что мы знаем о двух других?

«Тривселенная» Павла Амнуэля трехчастна: она начинается как острый детектив, продолжается как полная загадок «повесть о воспитании» и связывает все сюжетные и интеллектуальные нити в своем мощном философском финале. Разгадка тайны, составляющей сюжетный узел детектива, все время отодвигается, и это ведет к нарастанию внутреннего напряжения, которое достигает кульминации, как ни парадоксально, в третьем, самом «отвлеченном» мире Тривселенной. Сюжетная загадка почти незаметно для читателя поднимается до уровня философской и духовной проблемы, и сама читательская мысль поднимается, расширяется и углубляется вместе с ней. Эта непринужденная, ненавязчивая композиционная метаморфоза – одно из художественных достоинств романа.

Пожалуй, впервые со времен лемовского «Соляриса», роман Павла Амнуэля возвращает фантастике подлинную духовную серьезность и глубину. В сущности, автор предпринял попытку «овеществить», воплотить в виде напряженной «драмы идей» грандиозную мифологему Платона…

---

– Да, – сказал Аркадий, – я тоже обратил внимание. КИМЕКС – это не химия, а всего лишь аббревиатура типа «контрольно-измерительные мини-электронные» и что-то там еще… А Иона – фамилия хозяина. Я прошелся по связям, насколько они фиксированы в данных «Рябины» и бюро МВД по регистрации граждан. Ничего предосудительного. То есть, ничего такого, что могло бы перевести убийство в категорию заказных, подпадающих под компетенцию МУРа. Нет, Виктор, этот висяк – наш и денег нам больших не видать. Обычная страховая сумма, хватит, чтобы ты заплатил мне зарплату за следующий месяц.

– Значит, до конца месяца ты должен этот висяк опустить, – резонно заметил Виктор.

– Сегодня семнадцатое число, – сухо констатировал Аркадий.

– Впереди почти две недели, – сказал Хрусталев. – Оставь остальные дела, я тебе выплачу по ним проценты.

Этот вариант Аркадия устраивал. Ему не улыбалось работать по Подольскому, зная, что еще три дела ждут расчистки.

– Хорошо, – сказал Аркадий. – Но учти – может так получиться, что мы превысим сумму страховки. Полное патологоанатомическое исследование, к примеру…

– Которое ты все равно уже заказал, – пробурчал Виктор. – Выясни, какой суммой мы располагаем, и действуй, не превышая ни на копейку.

– Лови зверя в лесу, сидя в клетке на поляне…

– Ни на копейку, – повторил Виктор. – Или найди богатого клиента, у которого убили любимую маму.

– Будешь слушать дальше? – с досадой сказал Аркадий.

– Я слушаю. Давай по кругу знакомств.

– В разработке семь человек, с которыми Подольский общался на работе и вне ее. Это сведения из компьютера КИМЕКСа, выданы службой информации фирмы. Номер первый – Сергей Сергеевич Пастухов, руководитель отдела технологий метаинформационных структур. Подольский общался с ним на предмет… ну, в общем, они по пятницам играли в шрайк. Не вдвоем, конечно, а в компании с Чингизом Панах-оглы Азизовым, представителем азербайджанской фирмы, имевшей с КИМЕКСом долгосрочный контракт… Номер третий в круге общения Генриха Натановича – Подольский Лев Николаевич, далеко не граф, это дальний родственник убитого, точнее – троюродный брат по отцовской линии. Врач-эпидемиолог. Именно этот Лев Николаевич первым заподозрил в свое время, что родители Генриха подхватили заразу, и потому ему удалось отсрочить конец – месяца на три, кажется. Если бы не Лев… Ну, ты знаешь, СПИД-б был быстротечным, как отравление стрихнином.

– Они ладили? – спросил Хрусталев.

– Вполне. Если ты имеешь в виду мотив со стороны Льва Подольского, то – никакого. Дальше номер четвертый: Хельмут Хойзингер, инженер из Германии. В Москве живет третий год. Время от вмени Хельмут приглашал Генриха в ресторан или на стрип-шоу, ужин при свечах, танцы…

– А, – понимающе кивнул Виктор. – Потому наш клиент и не женился.

– В том-то и дело, что нет, – хмыкнул Аркадий. – Относительно Хельмута никаких сомнений, он голубой. Но Генриха совращать не пытался, а если пытался, то получил полный афронт… Короче, голубые тусовки Генрих посещал то ли из любопытства, то ли просто за компанию с приятелем. Смотрел со стороны.

– Ты пробовал смотреть на голубые тусовки со стороны? – ехидно спросил Виктор.

– Пробовал, – отрезал Аркадий. – Три года назад, дело Андреева. И ничего, как видишь, живой и физически целый… Как бы то ни было, в разработку Хойзингера включать не имеет смысла, мотивов – нуль, как, между прочим, и у этого азербайджанца. Номер пятый: Пинхас Рувимович Чухновский, раввин хоральной синагоги Замоскворецкого района.

– Он что, верующим был, этот Генрих? – удивился Виктор.

– Нет. Чухновский дважды бывал в «Рябине», и в компьютере хостеля сохранились записи бесед – так всегда делают в отделе безопасности. Рассуждения о смысле бытия, об иудаизме… В общем, чепуха. Мотивов для убийства и здесь – нуль.

– Шестой номер, – продолжал Аркадий, – это исполнительный директор КИМЕКСа Ушаков Геннадий Павлович. Общался с Подольским по долгу службы, в список попал только потому, что время общения на три сигма превышало среднестатистическое значение по фирме. Правда, беседы велись на сугубо производственные темы. Никогда ничего… Но зато – много. Что-то их обоих интересовало – я имею в виду что-то, связанное с информационными структурами. Я ничего не понял из распечатки, придется обращаться к экспертам, а это деньги, я пока задержал заказ, так что, если ты не согласен…

– Согласен, не согласен, – вздохнул Виктор. – Пока я вижу полный вакуум. Возможно, именно в этих… э-э… информационных структурах что-то есть… Они там открытие вдвоем сделали, а потом Подольский слинял. А? Может такое быть? Хорошо, – решился Хрусталев. – Посылай на экспертизу, я оплачу из страховки Малининой, все равно там излишек, остающийся в фирме. Правда, я хотел пустить его на премиальные, но раз ты настаиваешь…

– Я не настаиваю, – разозлился Аркадий. Премия ему не помешала бы, черт побери. Знал бы, не полез с предложением. Но, с другой стороны, экспертиза тоже нужна, без нее дела не сдвинуть и, следовательно, не только премии не получить, но даже и заработной платы. Ситуация буриданова осла. Ну и ладно, как идет, так пусть и идет.

– Я не настаиваю, – повторил Аркадий. – Но если экспертиза ничего не даст, мы зависнем, потому что номер седьмой вообще пуст. Это Наталья Леонидовна Раскина, технолог из КИМЕКСа. Работала вместе с Генрихом. Не замужем. Тридцать лет.

– Шерше ля фам! – патетически воскликнул Виктор. – Я уж решил, что Подольский был патологическим типом.

– Не было в нем никаких патологий, – устало сказал Аркадий. – В нем вообще ничего не было, из-за чего его стоило убивать таким сложным способом.

– Покажи-ка еще раз оба кадра, – попросил Виктор. – Я имею в виду – оба лица: утреннее, сожженное, и то, которое увидел ты. Мне показалось…

Смотреть еще раз на обезображенное лицо Подольского у Аркадия не было желания. Он подключил свой блокнот к компу Хрусталева и отошел к окну. Тело Подольского возникло в кабинете подобно материализовавшемуся призраку. Труп лежал ничком, ухватившись правой рукой за ножку невидимого, не попавшего в кадр, дивана. В воздухе возникла рука муровского оперативника и перевернула тело. Аркадий отвернулся.

– Нет, ты смотри, – сказал Виктор, и в его голосе Аркадию почудилось неожиданное напряжение. – Почему ты не отметил это в своем протоколе?

Аркадий подошел ближе. О Господи… Провалившиеся глаза, отваливающаяся лоскутами сожженная кожа…

– Не туда смотришь, – сказал Виктор. – Вот, на лбу и к ушам. Не понимаешь? Дай руку.

Он взял ладонь Аркадия и, преодолевая инстинктивное сопротивление сотрудника, приложил ее к голограмме.

– Черт! – вскричал Аркадий.

Черная маска на лице Подольского в точности повторяла контуры ладони.

Глава пятая

Машина зависла во втором эшелоне. Вверху, в третьем, с грозным рыком шли один за другим грузовики, и соваться туда было бы самоубийством (да и кто его в грузовой эшелон пустит?). Внизу, в первом эшелоне, создали пробку малолитражки, которые, возможно, и рады были бы спуститься на землю, но в районе Большого Внутреннего кольца опять кого-то взорвали, и движение было прервано. Рядом ждали своей очереди двигаться такие же бедолаги, как Аркадий, попавшие в неожиданную пробку, как кур в ощип. Справа висел синий «феррари», водитель которого, передав управление на автопилот, читал какой-то детектив – перед его лицом мелькали в воздухе кабины маленькие фигурки героев и, кажется, проливались реки крови. А слева меланхолично шевелил воздушными плавниками новенький «антро», сингапурская игрушка для девочек, и хозяйка напряженно вцепилась в рулевой полумесяц, глядя вдаль, как матрос Колумба, так и не разглядевший земли.

Девочке было лет шестнадцать, и Аркадий, глядя на нее, вспомнил Алену – ей было столько же, когда они познакомились. Он – молодой выпускник юридического колледжа – умел тогда очаровывать женщин рассказами о подвигах во имя справедливости, которые ему предстояло совершить в скором будущем. Он и сам плохо отличал будущее от настоящего, воображаемое от действительного, романы от жизни, а собеседницы подпадали под очарование его энтузиазма и принимали рассказы за чистую монету – до первого свидания, естественно. Потом все становилось на свои места, и восторженная почитательница молодого таланта превращалась в скептическую мегеру, не готовую связать жизнь с человеком, не понимающим, что деньги добывают, а не зарабатывают. Алена то ли была слишком молода, чтобы знать эту прописную для всех женщин истину, то ли действительно влюбилась по уши, но, как бы то ни было, ни первое, ни даже десятое свидание ее не разочаровало.

Разочарование наступило потом, когда они уже были женаты, когда родилась Марина, а Аркадий не выбился даже в простые следователи МУРа или прокуратуры. Алена поняла, что муж просто не умеет жить. Не умеет брать деньги, когда их предлагают, и не умеет требовать свое, когда от него пытаются утаить положенное. Алену не интересовало, что деньги предлагают обычно для того, чтобы скрепить сделку с правосудием, а положенное утаивают, когда сделка сорвалась. Алена не понимала, что ее муж физически не способен на подобные соглашения, Аркадий воспринимал их как сделки с совестью. С чьей-то совестью он еще мог договориться, но никогда – с собственной.