Андрей Селюхов - Гремучая смесь

• Название: Гремучая смесь
• Автор: Андрей Селюхов
• Жанр: Триллер
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-905590-03-0

Роман открывает серию многоплановых остросюжетных социально-философских произведений.

Главный герой достиг материального благополучия, используя совокупность качеств, присущих предприимчивым людям. Но такой не карманный герой не по вкусу многим, потому что он мыслит не так, как им хочется, – мыслит свободно. Преуспевающий бизнесмен уличен в трафике наркотиков, арестован и закрыт в СИЗО. Подставив, как пешку в крупной игре, злоумышленники не сомневаются даже в его смерти. Но ему удалось невозможное – вместе с горсткой честных людей вырваться из преисподней.

Для широкого круга ценителей остросюжетной литературы.

---

Все взгляды нацелены исключительно на машину. Детвора дергает за руки и рукава родителей, тыча в спорткар пальцами. Тинэйджеры снимают мобилками. Девушки улыбаются, а парни уважительно поднимают вверх указательный палец.

Мурлыча в такт двигателю, он даже сочинил стишок:

Мчит машина меня в себе,
Правой ногою газ вжимаю…
Мощь ее разрывает извне,
И безумцем меня называют.

Голову вертит и стар, и млад:
– За четыре секунды до сотни!
Кто кулак поднимает – гад!
Кто-то тявкает из подворотни.

Тот, кто вечно судьбой гоним,
Злобен к тем, кто его успешней.
Свои беды напоит в дым,
Убегая от жизни прежней.

Нет рецепта успех поймать…
Видно, так захотел Всевышний:
Кто-то еле найдет пожрать,
А для кого-то всегда стол пышный.

И вот он в «воронке».

– Офигеть! Ничего себе метаморфозы! – вырвалось у Феликса.

В фургоне машины, вмещающей двенадцать человек, находилось около двадцати. Ему досталось стоячее место. Почему-то большинство людей смеется, а у него на душе паскудно. Страха нет. Вернее, он был всегда, но приглушенный ощущением, что с ним беды не случится. Увы, случилось. Видать, где-то допустил оплошность. Прогневал судьбу своим счастьем. А ведь говорила бабушка, что в России человек, живущий в счастье, наполовину глуп, а на другую половину – блаженный, потому что страха не имеет.

Пока доехали в СИЗО, насобирали по районным управлениям полиции еще двадцать арестантов.

– Выходить по одному! – скомандовал конвой.

– Саенко! Статья! Год рождения! Отвечать четко! В глаза не смотреть!

– 1966, статья 228, часть третья.

– Руки за спину! За мной!

Они шли по гулкому коридору. Сквозь железные двери камер слышался голос тюрьмы. Феликс чувствовал взгляды местных жителей.

«Попутчики из «воронка» говорили, что живут в тюрьме второй год, а суда еще не было, и когда будет, неизвестно, – подумал Феликс. – А у меня сегодня первый день. Что меня ждет? Не знаю. Но в плохое верить не хочется».

– Лицом к стене! – скомандовал надзиратель и открыл дверь в камеру. – Отойти от двери! Всем встать! Принимайте новенького!

Все змеи в лесу выползают из одного болота

В нос ударил запах фекалий, хлорки, немытых тел, табака и безнадеги. Впервые Феликс почувствовал, что эмоции могут иметь запах! Несло загнанной в угол и опрокинутой на спину, скулящей бездомной дворнягой, в которую ради потехи швыряют камни. Невыносимо, до рвотных судорог, смердело разложившейся плотью, вернее не плотью, а падшей душой, ползущей на коленях в преисподнюю. Смердело утробным страхом жертвы перед хищником… Дверь закрылась.

В камере размером три на четыре находилось восемь нар, стоящих в два ряда. Человек двадцать уставились на вошедшего.

– Ну, мил человек, представься народу, что за зверя к нам, сидельцам, занесло? Что натворил? За что государеву власть на себя натравил? – спросил разукрашенный наколками крепыш, сидевший за столом и попивающий из железной кружки чифирь.

– Саенко Феликс. Бизнесмен. Не знаю, за что меня посадили. Обвиняют в организации торговли наркотиками. Но я этого не делал!

– А здесь никто не делал того, за что закрыт, – хохотнул здоровяк лет тридцати пяти. – Меня вот следак спрашивает: «Сколько ты теток ограбил и убил?» А я, как и ты, говорю: «Начальник, не знаю ничего и про грабеж только в фильмах видел». Но не верит мне следак. Уже третий год не верит.

– Глыба, да ты посмотри на этого полупокера. Белый хлеб нам голодным! – отозвался худощавый, вставая из-за стола. – Ты пошто, барыга, народ травишь наркотой? Мало, что ли бабла срубил на бизнесе? Решил еще на герыче погреться? А ты знаешь, что у меня от него дочка сгорела за год? – худощавый, растопырив пальцы, вплотную приблизился к Феликсу.

– Краб, охолонь! Я тасую! Мы его на чифирь не зовем и в десны лобызать не будем! Тока и не суд мы ему! – вмешался другой, явно местный авторитет. – Если есть конкретная предъява этому барину – предъявляй. А пока пусть проходит в наш дом. Приглядимся к нему… Погоняло есть?

– Что?

– Имя твое?

– Феликс.

– Теперь тебя Барином звать будут. Пока…

– Я устал. Мне бы отдохнуть, – как можно мягче произнес новенький.

– С этим, Барин, у нас тяжело. Отдыхаем по очереди. Вон сядь в уголку. Твоя шконка, по-твоему, кровать, верхняя. Это дальняк – на воле туалет. Но в него не ходи, пока народ ест.

– Закурить найдется? – осмелев, спросил Саенко.

– Родня-то есть? Кто тебя греть будет? – вопросом на вопрос ответил кто-то из старожилов.

– Родители умерли. Жену тоже обвиняют. В бегах она. Завтра адвокат придет. Скажу ему, что надо принести.

– Ну на, покури.

– И поесть бы. Сутки не ел…

– Жди обеда. Через три часа принесут. А пока у тебя ни родины, ни флага. Тебе сейчас дам чифирь-бак, кружку по-твоему. И весло. Это ложка. Вот твой телевизор, то бишь, полка. И помелом меньше трудись. Слово сказал, обоснуй. Не можешь – держи «хлеборезку» закрытой. И помни, здесь есть хаты правильные, как наша, где живут по понятиям. А есть шерстяные, там «шерсть» сидит, которые у нас вне закона. А есть пресс-хаты. Туда лучше не попадать. Тебя сразу начнут на что-то подламывать… грузить будут на деньги… Про них такие прогоны среди каторжан ходят – возьми и убей, проще будет. А не то сгнобят. Здесь такая хата № 11. Много на них крови братвы. Но «башню» не вешай. И в тюрьме люди живут.

Арестант огляделся и понял, почему в камере так холодно. В окнах не было стекол. Решетки просто затянули полиэтиленом. Феликс попил воды из крана, постелил на пол пальто ценой в три тысячи долларов, уселся на него и мигом задремал.

– Саенко Феликс Сергеевич! С вещами на выход! – оборвал его короткий сон голос надзирателя.

«В камере пробыл меньше часа. Может, машина правосудия нашла настоящего преступника? Или адвокат договорился про залог и меня отпускают?» – мелькнула мысль.

Снова шли по коридору. Шаги ударялись о стены и возвращались обратно с гулким эхом от дальнего конца. По мере движения они стали раздваиваться, превращаясь в подобие барабанной дроби…

Багаж вечных ценностей большинства есть сумма их сиюминутных интересов

Эти звуки Феликсу запомнились навсегда. В тот день изменилась вся его жизнь.

…Он шагал по широкой мраморной лестнице, с которой убрали ковер, по-видимому, для замены. Гулкие звуки шагов отражались от потолка, уходящего ввысь, и возвращались эхом, повторяя ритм его шагов. Казалось, кто-то играл соло на барабане. Барабанная дробь прервалась, как только он остановился перед дверью кабинета управляющего «Россоцбанка».

– Мне назначено, моя фамилия Саенко, – представился милой девушке-секретарю, и после ее звонка начальству получил разрешение войти.

– Проходите поближе, – пригласил хозяин кабинета, как только Феликс открыл дверь. Возраст мужчины скрывала полнота. На лице ни одной морщинки. Если бы не седина, а мог бы и подкрашивать волосы, больше пятидесяти не дать. Но Феликс знал, что мужчина старше лет на пятнадцать. Волевое лицо выдавало в нем человека, точно знающего, чего он хочет. И высокий лоб, и пропорциональный нос, и рот, и даже уши, не увеличившиеся с возрастом, были безукоризненны. Но этот строгий портрет портил второй подбородок, прикрывающий собой не только ворот рубашки, но и узел галстука. Все вышеописанное обернуто в идеальный костюм с золотым значком на лацкане, указывающим на принадлежность к какой-то партии.

– Орест Минович, мы с вами третий год сотрудничаем. За это время вы могли убедиться в моей порядочности и адекватности. У меня появилась возможность осуществлять крупные финансовые потоки через ваш банк. Какими суточными оборотами наличности вы располагаете? – своим последним вопросом гость просто шокировал хозяина кабинета.

Банкир, обеспечивающий наличными деньгами всех госслужащих, учителей, медиков и пенсионеров целого района с населением в полмиллиона человек, не смог справиться с удивлением и закашлялся.

– Молодой человек, что-то мне не по себе. Давайте пройдем в зимний сад, на свежий воздух, – и он нажал кнопочку на столе, справа от массивной золотой пепельницы, вершины ювелирного искусства. Эдакое птичье гнездышко из золота с полкило весом, покоящееся на веточке-рогатине из старого серебра. На одном из отростков веточки имелось ложе для поддержки сигареты. В гнездышке красовалось три бирюзовых яичка с гранатовыми крапинками. Орест Минович никогда не курил, но очень любил подобные «безделушки».

Карта России величиной в полстены сложилась гармошкой, освободив широкий проход в коридор. Финансист пропустил Феликса вперед. Карта-дверь вернулась в прежнее положение.

Вновь шаги по коридору и снова барабанная дробь, под которую Феликс оказался в зимнем саду, вернее, в сказке.

Сад размером с футбольное поле наполнял летний, свежий воздух. Система климатического контроля работала безукоризненно. На высоченных окнах ни капельки конденсата. Муниципальный ботанический сад в сравнении с этим выглядел бедно. Привыкшие к людям волнистые попугайчики смело усаживались на плечи и снова улетали в гущу листвы. В ручьях, протекавших замысловатыми лабиринтами сквозь гроты, плавала разноцветная рыбешка. Над цветами кружились пчелы. Это же надо! На улице минус двадцать четыре, а здесь пчелы!..