Андрей Шляхов - Доктор Мышкин. Приемное отделение

• Название: Доктор Мышкин. Приемное отделение
• Автор: Андрей Шляхов
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-63189-6

Коллеги-врачи прозвали его «ДОКТОРОМ МЫШКИНЫМ» за сходство с персонажем Достоевского – то ли святым, то ли блаженным, то ли юродивым. На него разве что не показывают пальцем: подивитесь на дурачка-идеалиста, что не вымогает у пациентов деньги, не берет взяток и даже отказывается от подношений!.. Каково провинциальному доктору-бессребренику в обычной московской больнице – «врачу от бога» среди «рвачей в белых халатах»? Можно ли «жить не по лжи», работать на совесть и следовать клятве Гиппократа в нынешней насквозь коррумпированной и продажной медицине? И что случится, если такой праведник влюбится в свою непосредственную начальницу, до встречи с ним считавшуюся нечистой на руку стервой-карьеристкой?..

Читайте НОВЫЙ РОМАН от автора бестселлеров «Клиника С…» и «Склиф» – смешное и горькое, трогательное и щемящее житие идеального врача, визит к которому может изменить и вашу жизнь!

---

– Кравцова умеет, – лаконично говорил о Виктории Васильевне главный врач Александр Брониславович, вкладывая в слово «умеет» все свое восхищение. – На нее можно спокойно оставлять больницу.

Тыл у главного врача был крепкий – он приходился двоюродным братом заместителю руководителя департамента здравоохранения и потому мог в прямом смысле слова спокойно оставлять больницу на Викторию Васильевну, потому что «подсидеть» она его не могла. Может, и хотела бы (главным врачом быть лучше, чем заместителем), да не выйдет ничего, руки коротки.

На вопрос о причинах доктор с неожиданно звучной фамилией Боткин улыбнулся и ответил просто:

– Подзаработать надо.

– Семья большая, Алексей Иванович? – понимающе уточнила Виктория Васильевна.

– Нет, – улыбка стала смущенной. – Двое нас – я и мама.

– Не торопитесь?

– Жду, – ответил Боткин и уточнил: – Пока не встретил ту самую.

«Ну, наши-то тебя быстро захомутают, – подумала Виктория Васильевна. – Не дадут пропасть без внимания. У нас «тех самых» – батальон и одна другой акулистее». Ишь ты, какой застенчивый скромник, как замечательно потупляет взор и краснеет ушами. Но по всему видать – человек добрый, покладистый. На первый взгляд.

– Маме-то без вас трудно придется, – полувопросительно-полуутвердительно сказала Виктория Васильевна, желая выяснить состояние здоровья матери Боткина, чтобы понять не будет ли тот постоянно «срываться» домой.

– Она у меня молодец, – гордо ответил Боткин. – И здоровье ничего, для шестидесяти трех лет можно сказать – отменное. Главное, на огороде не надрываться, ненужных трудовых подвигов не совершать. Но на этот счет у меня с соседями уговор. Соседи хорошие, помогут и вскопать, и прополоть, и вообще…

– Хорошие соседи – лучше любого родственника, – поддакнула Виктория Васильевна.

– С родственниками у нас не очень. – Это была первая фраза, которую Боткин не стал сопровождать улыбкой. – Нет у нас родственников, одни мы на белом свете.

«Оно и к лучшему», – подумала Виктория Васильевна, уже более четверти века осаждаемая многочисленными украинскими родственниками мужа, считавшими трехкомнатную квартиру московской родни чем-то вроде бесплатного и безразмерного постоялого двора. Виктория Васильевна негодовала, пилила мужа, по молодости, бывало, даже разводом угрожала, но муж только разводил руками и вздыхал – куда, мол, деваться, свои же, не чужие. Постепенно Виктория Васильевна свыклась и начала воспринимать гостящую родню более спокойно. У каждой замужней женщины свой крест, и назойливые родственники еще не самый плохой вариант.

– А фамилия ваша…

– С фамилией пока не ясно, – перебил Боткин, но сделал это как-то уместно и совсем не грубо. – На сегодняшний день мое родство с Сергеем Петровичем Боткиным не подтверждено, но я пытаюсь докопаться до своих корней. История, вообще-то, мое хобби.

– И глубоко уже докопались? – поощряюще улыбнулась Виктория Васильевна.

– Не очень, – признался Боткин. – Приходится искать по разным архивам, практически вслепую. Прабабка, отцовская бабушка, уничтожила небольшой семейный архив в смутное время, что можно считать косвенным подтверждением…

Виктория Васильевна взглянула на часы. Собеседник понял намек и тут же умолк. Виктория Васильевна попросила поподробнее рассказать о том, чем приходилось заниматься в центральной районной больнице.

– Всем, – ответил Боткин. – По принципу: «я и швец, я и жнец, я на дудочке игрец». Первый год трудно было, а когда опыта набрался, полегчало. У нас же с узкими специалистами туго, вот и приходилось и за невропатолога, и за эндокринолога, и за дерматолога, и за инфекциониста… Не в полном объеме, конечно, по мере возможности. Заведующую терапией часто замещать приходилось…

– У нас на заведование не рассчитывайте, – тут же отбила пробный шар Виктория Васильевна. – Все места заведующих отделениями заняты.

– Оно и к лучшему! – Кажется, собеседник обрадовался искренне. – Меня административная работа угнетает. Не умею я людьми командовать и не люблю. Мне это исполнение обязанностей всегда было в тягость.

– Почему же тогда соглашались?

– А куда ж мне было деваться, если больше некому? – удивился Боткин. – Медсестру же не поставишь на заведование…

– Как же они теперь без вас, Алексей Иванович? – с легкой укоризной сказала Виктория Васильевна.

– Я долго решиться уехать не мог, до тех пор, пока к нам сразу двое терапевтов не переехали. Один Кузовлев чего стоит – отставной майор, вернулся на родину после службы врачом на флоте. Грамотный, опытный, один троих врачей стоит. И из Узбекистана семья врачей переехала, невропатолог и терапевт. Вот я и собрался… Если бы не мама, то, может бы, и не собрался, много ли мне надо, но мама меня вырастила, в люди вывела и вправе рассчитывать не только на признательность, но и на обеспеченную старость в капитально отремонтированном доме. Со всеми положенными удобствами.

Забота о родителях в качестве мотива для переезда звучала редко, народ все больше напирал на собственные проблемы. Виктория Васильевна зашла в тупик, не понимая, к какому типу людей отнести сидевшего перед ней Алексея Ивановича Боткина – то ли к простодушным провинциалам, то ли к коварным хитрецам с незаурядными актерскими данными. Хитрецов за всю жизнь перед ней прошли тысячи, опыт переплавился в интуицию, которая в случае чего сразу же откликалась, предостерегала. Сейчас интуиция молчала, но слегка обеспокоился разум, безуспешно пытавшийся нащупать в милом провинциальном докторе двойное дно или скрытую пружину, чреватую какими-нибудь неприятностями. От того, нащупает или нет, зависела судьба доктора Боткина.

Человеку проблемному светило терапевтическое отделение с его вечными, неразгребаемыми «завалами» и истеричной заведующей Инной Валерьевной, за свою худобу и вспыльчивость прозванной Спичкой. Терапевтическое отделение – вечная дыра, вечная кадровая проблема, своего рода Молох, постоянно требующий новых жертв. Мало того, что работы невпроворот, да еще заведующая все нервы выматывает. За исключением самой Инны Валерьевны, средний врачебный стаж работы в терапии равнялся восьми месяцам. Средний, потому что кого-то на год хватало, а кто-то сбегал уже через месяц.

Трудолюбивого, вменяемого и покладистого «пахаря» с нетерпением ждали в приемном отделении. Трудолюбивого – потому что работа в приемном отделении изматывающая. Очень тяжело «сидеть на потоке», осматривать, оценивать, распределять… Постоянных больных нет, лечением заниматься не приходится, только приемом поступающих и их распределением по отделениям. Круговерть. Здесь надо быстро соображать и хорошо разбираться в медицине, чтобы принимать правильные решения. Здесь надо уметь общаться с людьми так, чтобы тебя понимали и умные, и не очень. Здесь надо уметь ускорять темпы без потерь качества. Здесь надо держать ушки на макушке, а свой интерес в уме. Добрая треть главных врачей вместе с заместителями лишилась своих должностей по вине дежурного врача приемного отделения. Кого-то напрасно развернул, кого-то положил не туда, к кому-то срочно консультанта не вызвал, кого-то толком не осмотрел, кого-то послал подальше… А потом поднялась Большая Волна и смыла к чертям собачьим всю больничную администрацию.

– Алексей Иванович, а какие свои стороны вы считаете сильными и какие – слабыми?

– Стороны? – немного даже растерялся Алексей Иванович. – Ну с сильными сторонами у меня провал – я обычный, ничем не выдающийся человек… Может, любовь к чтению? Но для врача это естественно…

Виктория Васильевна стрельнула глазами в сторону висевших колонной книжных полок, одна из которых была уставлена детективами Донцовой и Марининой, и подумала, что художественную литературу в рабочем кабинете лучше не держать на виду, надо бы ее назад, а спереди заставить медицинскими справочниками и руководствами.

– …Ну, привычек вредных у меня нет, – продолжал самоанализ Алексей Иванович, – но это же не достоинство, это нормально… Ну, расхождений диагнозов никогда не было…

– За последний месяц? – поддела Виктория Васильевна.

Расхождение диагнозов – это когда клинический, прижизненный диагноз не совпадает с патологоанатомическим, посмертным. Грубо (и упрощенно) говоря – лечили от одного, а умер от другого. Расхождения диагнозов случаются у любого врача, непосредственно занимающегося диагностикой и лечением. Время от времени. У кого-то чаще, у кого-то реже. Даже в Москве, напичканной светлыми «остепененными» умами и компьютерными томографами, случаются, чего же говорить о глубинке с ее узкими возможностями? А доктор Боткин хвастунишка, определенно хвастунишка.

– За все время, – глядя прямо в глаза Виктории Васильевне, ответил Боткин. – Начиная с ординатуры.

– Ни разу? – откровенно усомнилась Виктория Васильевна.