Эмир Кустурица - Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография

• Название: Эмир Кустурица. Где мое место в этой истории? Автобиография
• Автор: Эмир Кустурица
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-386-03970-7

Автобиография Эмира Кустурицы – это откровенный и колоритный рассказ режиссера о самом себе.

Кустурица словно пишет сценарий для фильма, в котором сам играет главную роль. Вот история о «Титанике», который был спасен ценой сломанной руки. Вот рассказ о первой встрече с женщиной. А вот – единственная фраза, которую он должен был сказать, получив первую крошечную роль в кино. А еще история о том, как будущий режиссер Кустурица несколько раз пытался посмотреть знаменитый «Амаркорд» Феллини и, к стыду своему, каждый раз засыпал на первых кадрах. Рассказ о дружбе с Джонни Дэппом, о своих фильмах и рок-группе, о войне, навсегда изменившей родное Сараево, о друзьях и случайных знакомых, о жизни и смерти, о ненависти и любви…

Автобиография Эмира Кустурицы – книга о том, что до сих пор всегда оставалось за кадром.

---

Классный руководитель также был учителем физкультуры и не скрывал своей симпатии ко мне. Когда он выходил из кабинета вместе с Сенкой, то тихо сказал ей:

– Сенка, попробуйте придумать хорошее обоснование его прогулам, у него их накопилось тридцать девять за семестр!

• • • •

В баскетболе я мечтал превзойти своего сараевского кумира Даворина Поповича, Пимпека. Со скоростью молнии он проводил мяч между ногами противников, пресекал их маневры, совершал великолепные пасы из-за спины в два шага. Ему удавалось быть лучшим, несмотря на свой маленький рост, из-за которого он был похож на малыша среди гигантов. Он играл почти так же хорошо, как негры из Гарлема. Во время тайм-аута он закуривал сигарету. У Паши, который был самым сильным из нас – а это означало, что и самым умным, – имелось собственное толкование поведения Пимпека.

– Вот так и надо, братцы: он это делает, чтобы набрать в легкие воздуха. Это все равно как давить на газ в машине: давление выталкивает дым из выхлопной трубы. Я тоже так делаю: глубоко затягиваюсь, до самого паха, и выпускаю дым обратно. Знаешь, какие при этом ощущения?

Когда я ответил: «Понятия не имею», он решил, что я над ним насмехаюсь, и помчался за мной на запасное поле. Чаще всего в таких ситуациях мы напоминали молодых медведей, которые оттачивают свои когти и борются, чтобы размять мышцы. Даже если удары были жестокими, мы все равно продолжали улыбаться.

• • • •

Когда по случаю 8 Марта Пимпек выступал с группой «Index» в зале FIS, я стоял в первом ряду и вместе с ним пел свою любимую песню «Кем-то стать в этой жизни». Слова полностью соответствовали моим ощущениям. Я сам хотел стать в этой жизни Кем-то. Я восхищался героем сараевских улиц и искренне ему завидовал: он играет в баскетбол, пьет, курит в свое удовольствие посреди матча и поет в группе, похожей на «Битлз»! А самое главное, он не обязан ходить в школу! Чтобы максимально точно походить на свой идеал, я изменил свою манеру говорить, стараясь подражать хриплому голосу своего кумира. Вечерами, когда меня никто не видел, я подносил ко рту невидимый микрофон и пел перед зеркалом: «Я протягиваю к тебе руки». Однажды меня услышал один цыган, когда я стоял перед старой бакалеей Горицы, и не одобрил ни голос, ни исполнение.

– Если ты решишь зарабатывать себе на жизнь пением, будешь жить впроголодь, – сказал он мне.

Этот вердикт меня расстроил, но я тут же нашел другой выход. Я и без него понимал, что меня ждет вовсе не карьера певца. Я дошел до этого сам, прислушиваясь к себе. Тем не менее замечание цыгана радикально повлияло на мое решение полностью посвятить себя баскетболу.

• • • •

В том же году была одержана самая важная победа команды «Молодая Босния» – над белградской «Красной звездой» на чемпионате Югославии. Весь FIS скандировал прозвище Даворина: «Пимпек, Пимпек, Пимпек!» Мы с Пашей, Ньего и Бели сидели в первом ряду трибуны, под платанами. На этот раз вновь самый умный из нас ощутил потребность высказаться:

– Знаешь, что означает «Пимпек»?

– Нет.

– Однажды, когда Осмо дремал в зале ожидания на вокзале Загреба, к нему подошла проститутка и спросила: «Не хочешь выгулять свой пимпек?»

– Врешь.

– Клянусь своим покойным отцом! В Загребе они называют пимпеком то, что находится внизу.

– К Давору это не имеет никакого отношения. У него небольшой нарост на мочке уха, это называют пимпеком. Мне мой старик рассказал.

Я защищал своего героя сараевских улиц. По правде говоря, словарный состав Загреба и Сараева действительно различался. Хорваты всегда придерживались собственного диалекта. «Пимпек» в Загребе и «куна» в Сараеве. Эта небольшая языковая гимнастика плавно перевела мои мысли от баскетбола к гандболу. Пока Давор сбивал с толку игроков «Красной звезды», ловко ведя мяч и забивая его в корзину, я принялся размышлять о гандболе. Из-за слова «пимпек».

Нашим самым известным гандболистом был Мемнун Идьякович. Все называли его Куна. Это означало, что, если бы он жил в Загребе, его звали бы Пимпек. Не знаю, чем он заслужил это прозвище, но мне был известен его мощный бросок. Я любил присутствовать на соревнованиях по гандболу прежде всего из-за представления, которое устраивала публика. Игра Идьяковича двояко вдохновляла болельщиков команды «Молодая Босния». Их ободряющие лозунги выкрикивались в два такта: сначала они скандировали «Куна босс», затем, во второй раз, кричали «Куна». Начало самого спокойного матча происходило под крики «Куна босс». Но когда требовалось, чтобы Идьякович оторвал голову вратарю команды противников, они активировали свое секретное оружие. «Целься ему в морду!» – вопил Паша. А я задавался вопросом, что подумал бы непосвященный, которому известно значение слова «куна», когда восемьсот человек орут хором: «Куна, Куна!» Думаю, мало найдется в мире мест, где вот так открыто люди скандируют хором название мужского полового органа. На самом деле речь шла о закодированном сообщении, о молчаливой договоренности между болельщиками и игроком. Слыша его, Идьякович целился в голову вратаря противника. И в случае, если промахивался, снова повторял свой маневр. Как только цель была достигнута, публика моментально успокаивалась и больше не настаивала на мужском достоинстве Идьяковича. Болельщики вновь начинали скандировать: «Куна босс!»

• • • •

Даворин Попович, Пимпек, быстро положил конец своей карьере баскетболиста. Не было ни слез расставания, ни прощального ужина. Ему просто захотелось вести более спокойный образ жизни. Поэтому он перестал играть в баскетбол. Однажды вечером, когда он сидел за картами в своем недавно открытом ресторане «Кварнер», к нему примчался его друг Хайро:

– Даворин, ты в своем уме? Матч уже начался, а ты здесь в карты играешь?!

– Я в своем уме, – ответил Пимпек. – Садись выпей со мной.

– Некогда распивать, бежим на матч, я принес твои вещи.

– Начиная с сегодняшнего вечера певец больше не играет в баскетбол.

И действительно, с этого дня Даворин забросил баскетбол и все вечера проводил в «Кварнере», играя в карты. Этот новый ресторан появился на месте прежнего бистро «Требевич», откуда в стельку пьяный Алия-тряпка, он же Кларк Гейбл, отправился в мир иной. Играя в карты, Даворин выполнял четыре дела одновременно. Он сидел, пил вино, разбавленное сельтерской водой, играл в карты и получал прибыль от своего заведения. Он дружил с моим отцом, и они частенько засиживались вместе до утра. Поэтому мы были приглашены на торжественное открытие его ресторана. Здесь собралось много известных персон. Речь произнес товарищ Любо Койо, мэр Сараева. При социализме было не принято поощрять частную собственность, но Даворин являлся исключением.

– Даворин, главное, чтобы твое дело преуспевало! Неважно, что говорят вокруг. Успехов твоему заведению! Только следи за тем, чтобы усташи и прочие враги нашей системы и товарища Тито не собирались у тебя в ресторане.

Аплодисменты! Товарищ Койо не упомянул о четниках[26], хотя обычай требовал называть их тоже. Койо уже был знаменитостью и живой легендой Сараева. Однажды ему пришлось общаться с представителем австрийской фирмы, реализующей крупный строительный проект в Сараеве, и он был вынужден как-то выкручиваться, так как не знал ни одного иностранного языка. Поскольку поблизости не оказалось ни одного переводчика, он сам ответил на телефонный звонок из Вены:

– Это Любо Койо, Сараево, Гаврило Принцип, бум-бум-бум!

• • • •

После ухода Даворина Поповича из баскетбола на его небосклоне взошла новая звезда. Это был Ранко Bукович Златни, парень моей кузины Дуни Нуманкадич. Что касается меня, то я вернулся к футболу, своей первой спортивной любви. Мой школьный приятель Маца Малюканович привел меня в футбольный клуб «Босна», входивший в районную лигу. После первой тренировки я провел в постели два дня с сильнейшим растяжением. Отныне футбол стал моим новым наваждением. Я проигрывал во сне различные ситуации матча, постоянно прокручивая их в голове. Надо сказать, что эти встречи на щебневом поле «Косево» были настоящим зрелищем. Все, что было запрещено на главном стадионе, где играла команда «Сараево», здесь было разрешено. Районные турниры собирали не только пьянчужек и мелких местных тузов, но и взыскательных интеллектуалов, которые отказывались посещать матчи премьер-лиги, утверждая, что на них все подтасовано. Здесь же зрители горланили, ругались, пели, а также наслаждались сливовой водкой и барбекю. Порой интереснее было наблюдать за публикой, чем за игрой. В этой лиге играть на поле противника было небезопасно. Самыми тяжелыми для меня были матчи против команды «Романия» из Пале.

Первый раз, когда автобус ФК «Босна» подъехал к стадиону ФК «Романия», я едва поверил своим глазам. Поле имело явный наклон с южной стороны, а когда мы вышли из автобуса и направились к раздевалке, небольшая группа палевских болельщиков принялась жестикулировать и оскорблять нас: