Кирилл Берендеев - Обязательность встреч

• Название: Обязательность встреч
• Автор: Кирилл Берендеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Но была и еще одна причина - мое чисто женское воспитание. Из-за него я с детства искал себе подруг более, нежели друзей, и так получалось, что в девичьей компании всегда слишком сходил за "своего", чтобы сверстницам моим можно было воспринимать всерьез мои попытки ухаживания, все мои цветы и подарки, и нежные слова. Слишком свой - это почти никогда муж или любовник, скорее, хороший знакомый, с которым приятно провести время и которого несложно будет снова забыть до следующего неприятного часа или нового периода скуки. Я слишком часто был советчиком и утешителем, чтобы играть иную, более естественную для мужчины роль.

Хотя бы ту, которую исполнял по жизни мой отец; я не знал ее, и потому не понимал, стоит ли завидовать ей. Как не понимал и многого, написанного отцом в дневнике, и оттого чувствовал себя, если можно так выразиться, подглядывающим сквозь мутное стекло за чужой комнатой и видящей лишь неясные размытые образы и тени, мельтешащие в кажущемся беспорядке.

Итак, мой отец встретил девушку и полюбил ее, сразу, и как он писал, навсегда; я, сторонний наблюдатель могу лишь передать его слова. Девушку звали Лидия, она жила где-то неподалеку - отец не уточнил адреса, - и была года на три моложе его. Описание Лидии в дневнике не дало мне возможности составить точный ее портрет, за отсутствием фотографических снимков, сознательно убранных из квартиры отцом. Создавая мысленный ее образ, мне приходилось полагаться на пышные метафоры и эффектные гиперболы, вовсю расточаемые отцом в адрес возлюбленной.

По всей видимости, Лидия была высока ростом, стройна, пожалуй, худощава, обладала пышной копной крашеных волос цвета блонда и бронзовой кожей от природы. Умна, начитана, за словом в карман не лезла, отец даже отметил в дневнике несколько фраз, произнесенных ею в разговоре. К вышеперечисленному следует добавить легкий характер, необыкновенную живость и изобретательность, а так же неутомимость во время физической близости, качество, восхитившее моего отца особенно. Дневник, заполняемый в то время ежедневно, пестрел подобными замечаниями, едва не с первого дня их знакомства; я могу предположить, что близки они стали уже на второй-третий день.

Все свои дни отец старался проводить с Лидией, иной раз в ущерб работе. Она неохотно отпускала его от себя, видимо, желая занять его мысли и время максимально полно. Примерно через неделю после знакомства, Лидия уже окончательно переселилась к нему домой: это был незабываемый для него день. Мне пришлось перелистнуть, досадуя, две или даже три страницы, наполненные эротическими откровениями и фантазмами отца. Я же все ждал иного действия, которое просто обязано было последовать за переездом Лидии. Я искал его на страницах и нашел, почти между строк. Двумя неделями позже отец обмолвился о том, что получил "строгача" на работе за частые опоздания и прогулы. Он не придал выговору особого значения, отметив его как незаслуженное недовольство начальства своей персоной.

Я отвлекся от чтения вновь: надо было готовить обед, о котором я совсем позабыл, а заодно вынести мусор. Возвращаясь с пустым ведром, у самого подъезда я встретил соседку, так же откуда-то возвращавшуюся; не воспользоваться ситуацией и не задать ей еще несколько мучивших меня вопросов было просто невозможным.

В ответ женщина обрадовано закивала, точно ожидая от меня именно этого.

- Да, Павел Андреевич давно здесь жил, - и обратив внимание на выражение моего лица, уточнила, - почти двадцать лет. - От меня не укрылось то, что она ни разу не сказала "ваш отец", говоря о своем бывшем соседе. Вселился он как-то незаметно, почти как вы. Знаете, до него в вашей квартире свекровь моя жила, Катерина Семеновна, царствие ей небесное, так я узнала, что опустевшая после ее смерти квартирка вновь ожила, лишь когда увидела, как Павел Андреевич вещи вносит. А перед этим, почитай, десяток дней без малого прошел.

- Что же он, без всего приехал?

- Почти так. Мебели раз два и обчелся, все сумки да мешки. И при том, я бы не сказала, что он бедным человеком был, напротив. Да вы сами, должно быть, это знали, уж вам-то он... - и осеклась. Я не стал ее разочаровывать, кивнув в ответ.

- Вот видите, - продолжала она. - Что я и говорю. Он, видать, где-то высоко работал и при той власти, и при нонешней. И на совесть работал, скажу я вам: уходил-то он около семи утра, а возвращался никак не раньше восьми вечера. Субботу отдыхал, а в воскресенье хозяйничал.

- Не знаете, где работал?

- Я не спрашивала, а он сам мне не рассказывал, ни намеками, никак еще. Получал прилично, я говорила уже: шутка ли, за полгода в квартире всю обстановку переменил, и видели, на какую. А у свекрови моей мебелишка была грязь грязью, прости Господи, ей, как молодой партийке при установлении Советской власти от наркомата какие-то последки царских времен достались. От прежних хозяев, словом. Так с тех пор у нее в квартире ничего и не менялось. А Павел Андреевич все на помойке пожег. После все коробки фирменные, огромадные из-под новых приобретений на улицу выносил, пока я не попросила мне отдавать, для парника на балконе.

- Он один жил?

- Да, - резко кивнув, ответила она. - Всегда один. Никого к себе не водил, точно как в общежитии. Уж не знаю даже, были ли у него знакомства какие на стороне. Только я никого не видела. И еще говорила ему по этому поводу, мол, все один живете, Павел Андреевич, никак вы никого себе не найдете. А он не любил этих тем, похоже на то, что в молодые годы здорово на этом деле обжегся. И всегда, как я ни заговорю о хозяйке в доме, непременно он на что другое разговор-то наш переводил, а то и вовсе к себе уйти спешил, будто не по себе ему разом становилось. Я буквально чувствовала, как от этого у него внутри будто щелкало что - тотчас менялся.

- Значит, никого.

Отец, когда переехал в эту квартиру, был почти на десять лет старше меня. Но эти долгие годы разницы в возрасте не разделяли, а, как мне казалось, сближали нас.

Соседка кивнула, подтвердив.

- Никого. Что за душой у него лежало, не скажу, не знаю, но тяжелое что-то. Видный мужчина был, ну, не то, чтобы красавец, а вот сила в нем была какая-то: глянет он на тебя, - и чувствуешь эту силу. Я, скажем, как с ним случаем встречалась взглядами - так всегда первой и отводила, не могла выдержать. Что раньше, как переехал только, что в последние годы.... А и не скажешь, внешне он совсем не такой был. Да я говорила вам: тихий, скромный, спокойный, слова лишнего не скажет. Все больше "здрасьте" и "до свидания", частенько вот так общение наше и заканчивалось.

Последние слова она произнесла тихо, несколько смешавшись, словно не решаясь договаривать до конца. Вспомнила своего прежнего соседа. Или сравнивала его с нынешним, сравнивала явно не в пользу последнего.

Я попрощался и вернулся к себе. Не совсем к себе - к дневнику. Пока готовился суп из пакетика, я быстро продвигался вперед, большей частью оттого, что читал мелко исписанные страницы по диагонали - слишком уж они походили одна на другую. Знакомые слова, те же ситуации, соответствующие им мысли и наблюдения. Отец, должно быть, писал, не замечая очевидных повторов, писал каждый день, а иной раз - и по два раза: утром и вечером, когда у него оказывалась свободная минутка, и Лидия отпускала его ненадолго от себя.

Я снова оторвался от чтения, едва вспомнив о супе. Читалась рукопись все же очень легко, чем-то она все же захватила меня и не отпускала - я и не заметил, что потратил безмерно времени, рассчитывая скоротать минуты. Обыкновенно так захватывают приключенческие романы, - впрочем, история отца отчасти и походила на подобный опус.

Кульминация его наступила как раз перед тем, как я отправился обедать. Отца все же уволили с работы. Только дочитав до этого места, я и смог отложить дневник в сторону, убеждая себя в справедливости случившегося. Как ни покажется странным, отец присоединялся к моему мнению. Более того, он находил в этом и приятные моменты, очевидные для влюбленного, впрочем, он умел всегда, в любой ситуации увидеть приятные моменты, об этом мне еще говорила мама. А уж после встречи с Лидией.... Жаль, что начальная часть дневника уничтожена, и я так и не смогу узнать своего отца до повернувшей его жизнь встречи, разве что методом экстраполяции, как следует очистив вычитанные мной сведения от влияния Лидии.

Которое, с каждым днем усиливаясь, становилось все значительнее, все очевиднее.

Кажется, отец и сам стал замечать его. Далеко не сразу, конечно, лишь мимоходом он обратил внимание одно странное свойство своей возлюбленной, я не исключаю, что Лидия не всегда сама сознавала силу своих воздействий, и описал в свойственной ему немного поэтической манере. Отец упомянул о глазах своей возлюбленной "желтых, как у большой кошки и пронзительных как у самого близорукого человека", взгляд которых проходил как бы сквозь собеседника, обращаясь будто непосредственно к его внутреннему я, минуя все внешние, наносные, для него никчемные, оболочки.