Татьяна Аксенова - Рябины на снегу

• Название: Рябины на снегу
• Автор: Татьяна Аксенова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-7949-0378-2

«РЯБИНЫ НА СНЕГУ» – сборник стихотворений современного талантливого поэта. О чём эти стихи, которые похожи скорее на песню души автора? Конечно же, о любви, пусть и земной, но похожей на безбрежный океан. Автор предстаёт пред нами то кошкой со взглядом пантеры, то заботливой матерью двух сыновей, то молящейся на коленях пред иконами женщиной. Но Татьяна Аксёнова пишет не только о себе, о своих чувствах и переживаниях, она постоянно вспоминает поэтов Серебряного Века, посвящая строки Марине Цветаевой, Осипу Мандельштаму, Георгию Иванову.

---

У старой скорби новое лицо…

У старой скорби – новое лицо,
У новой песни – старое названье…
Мне грезится – с твоей руки кольцо
Надето на меня окольцеваньем.

Скатилась под ноги Луна и я шепчу:
«Не подрезай мне крылья, мой любимый!
Я всё равно однажды улечу
И, всё равно, как снег, невозвратимо.

Что мне – кольцо? Что мне твоё кольцо,
Морозящее холодом металла?
Я запрокину нежное лицо.
Ты взмолишься, чтоб я не улетала,

Но подо мною – полная Луна:
Мани́т магнит неодолимой силы.
Я – птица. И должна лететь одна,
И промедление – невыносимо.

А по кольцу ты сможешь угадать,
Что я живу по замкнутому кругу.
Сними его, попробуй волю дать,
И ты поймёшь, что́ можем дать друг другу!

Здесь, подо мною, звёздные миры,
Вдруг разверзается живая бездна…
Непоправимы правила игры.
И я в твоих объятьях не исчезну.»

У старой скорби – новый персонаж,
У новой песни – старые куплеты…
Вновь запорхает беспощадный, наш
Снег, сердце леденящий даже летом…

лето 2011 г.

Белой панной, чёрною мадонной…

Белой панной, чёрною мадонной,
Распустив крылатый плащ, парю —
Листик банный в глубине бездонной
Неба, стынущего к сентябрю.

Хладен ковш и звёздною монетой
Переполнен. Сыплет через край!
В жизни мига сладостнее нету,
Чем рождаться и не умирать…

Белой панной, чёрною мадонной,
Нагнетая в низких душах страх,
Быть желанной бездне полусонной
И летать листочком до утра.

Чур, меня, манящие светила,
Звёздный ковш, исполненный мечты!
Я ль не крепче крепкого любила?
И меня ль не пре́дал, милый, ты?

Бочку бондить не труднее будет,
Перелёт-травою ворожить,
Чем страдать, как довелось МНЕ, люди,
Как пришлось земную жизнь прожить!..

Лист берёзы с веника парного —
Вот – кто я – на донышке ковша…
В этой жизни ТАК любить – не ново,
Не любить – не вынесла б душа.

Белой панной, чёрною мадонной,
Руки разметавши, полечу!
Даль – туманна, ветрены – затоны,
Лишь пустынный берег – по плечу.

19.09.12 г.

Гадание

Мне карты не врут. В Сочельник
Вожу кругами расклад.
Вокруг – темнота да ельник,
Пушистый сосновый хлад…

Луна, отражаясь в снеге,
Горой самоцветов ждёт:
Когда же придёт Онегин?
Не во́время он придёт…

Круги колдовских инверсий:
Снимаю с правой руки
Свой маятник – верный перстень,
Созвездиям вопреки…

А то – за подъездом брошу
Сапог и свечу зажгу:
Смотреть на тебя, прохожий:
Что скажешь по сапогу?

Пройдёшь, чертыхаясь, мимо?
Возьмёшь ли, повертишь: «Да…
Подмётка моей любимой,
Некстати, совсем худа!

И – вот: каблуки сносила.
Знать, грызла железный хлеб…»
Дарует слепая сила
Прозренье тому, кто слеп!

«Татьяна!» – Онегин молвит…
Последний замкнётся круг.
Зигзагами звёздных молний
Обнимемся поутру…

04.01.2013 г.

Бредо́во, героями оперы…

Бредо́во, героями оперы,
За Пушкиным – Блок и Бальмо́нт
Под хлопанье пробок без штопора,
Овации, крики: «бомонд!»

Не сходят со сцены! Сатурнами
Сияют, созвездья поправ…
Преемственность литературная
Как преобретение прав

Последней инстанции истиной
Царей ли, вождей – всё равно! —
Смущать сколь прицельно, столь пристально,
Жемчужное бросив зерно…

Героями оперы наново,
Знамение времени в них,
Звучат силуэты Ива́нова,
Цветаевой и Петровы́х.

Войной ли, страной ли израненным,
(Везение, если – изгой!)
Есениным и северяниным
На смену родиться другой.

Бредовый, как все, изувеченный,
Не знавший ни ночи, ни дня…
Неужто же делать нам нечего,
Как только стихи сочинять?..

Не сходим со сцены! Сатурнами
Сияем, законы поправ…
Преемственность литературная —
Плохая, по сути, игра.

Плевки вытирая, оболганы,
Богема – знаменье времён!
За Слуцким, за Рыжим, за Болдовым —
Лишь перечисленье имён.

17.12.12 г.

Чем лучше поэт…

«Чем лучше поэт, тем страшнее его одиночество» —
Оно объяснимо, но не поддаётся уму…
Не хочется быть одиноким, по имени-отчеству,
Чужими-своими отвергнутым, как никому!

Ему невозможно такое терпеть положение,
Поэт без любви не продержится, этим – велик!
А книжек его дорожание – не дорожение
Дрожаньем огней на болоте, что хвалит кулик…

Не всякий кулик его славит, притом, одинаково:
Чем лучше поёт, тем вокруг него эхо – звончей,
И все – разбегаются: «Ишь, ты, поди ж, ты! Инако ты
Устроен, чем прочие! Прочь! Будешь вечно ничей!..»

Нечаянно жизнь оборвётся, почти что негаданно…
«Не гады – мы!» – взвоет толпа по причине толпы.
И солнце взойдёт, и всё снова пойдёт по накатанной:
Закаты в крови, да – в сто лет – верстовые столбы!

Что может быть участью, вымененной на участие?
Бывает ли счастие в имени заключено?
Ведь рифм сочетанием держится мир, чаще – часть его,
А ключ – не всегда отличается величиной.

03.11.2012 г.

На руках не плакала…

Памяти бабушки Е.П.

На руках не плакала —
Бабушкиных, щедрых…
Сколько лет накапало,
Что лежишь ты в недрах?..

Кран мой протекающий
Незажившей раной
Каплет про тебя ещё…
Что поделать с краном?

Ты – в землице русской,
В недрах – глубоко́нько…
Бабушка, мне – пусто!
Как там – у покойников?

Мне не надо ладана —
Тускло за стеною.
Платьице залатано
Ниткой шерстяною…

Всё с твоей заплатою
Мне милей обновы,
Бабушка! Ты – плакала,
Потеряв родного?

Ты душою кроткой
Внученьку послушай:
Рано я сироткой
Стала. Непослушной!

И живу, мятежной,
И топчу суглинок!
Бабушка, ну, где ж твой
Веничек полынный,

Что вдвоём вязали
Под лампады светом?
Я – как на вокзале,
Но пока – на этом

Свете… Есть ли поезд —
До тебя доехать?
Чтоб не плакать, то есть,
Оставаться эхом…

О, завихренья!

О, наконец-то белой пеленой
Не угрожающая слепота
Мне заволакивает зренье…

Как прежде, кепку – набекрень я:
Зиме с листа способна слепок дать!
Стихийный оттиск был когда-то мной?
О, завихренья!..

Да, был, я помню превращенья миг…
Восславлю снег, утяжеливший ветки!
Какая маета – прозренье…

Про зренье: вот шагаю напрямик
Без троп – я их не вижу без разметки
И спотыкаюсь о коренья
В метро… Вот – завихренья!

Упали небеса. В них вихрь царил
Набежчиком среди развалин…
Деревьям не расправить плечи —

«Тулупы» намело! Кто ж говорил,
Что снегопад не актуален?
Что «трогают», волнуют, лечат
Стихотворенья? Вот – завихренья!

Слеплю снежок и запущу туда,
Откуда города упали
Шарами, полными живущих:

Снующих, вязнущих – вот, ерунда! —
И убегающих – в опале —
Иль пребывающих в паренье…
Вот – завихренья!

Коровяковка

Коровьим пахнет молоком
Коровяковка. Пруд замком
Замкнул подлесок. Косяком —
Гусиный гай!..
Я снова здесь, и босиком —
Через луга
И обомлевшие от гроз,
И обмелевшие в покос.
Пасущихся коней и коз —
Приветный гам!
Лес лёг ковром полынных грёз
К моим ногам.
Лечу вершиной немоты
Сосновой рощи, до черты
Песка речного, до меты
Проточных вод…
Седлаю Сейм! И, без узды,
Он понесёт
На вспененной спине своей
Меня просторами морей
От белой мазанки дверей,
Раскрытых всем!
(Их никому не запереть,
И некому совсем…)
Под ставен яблоневый гнёт
Подставь ладони – упадёт
Закатом яблоко. Прождёт
Наш пёс Черкес
Хозяев… Всё, как в мой уход
Из этих мест.
Я вновь за изгородью лет
Коровий впитываю след,
Их шествие с полей – балет!
Полны бока
И солнца, в мой приход на свет,
И молока…

конец мая – 13 июля 1995 г.

«Я видел в детстве сон престранный…»

Я видел в детстве сон престранный,
Престранный видел в детстве сон…

И. Северянин

Пока я здесь, я буду помнить
Наш сад, и сколько было комнат,
Кухо́нку летнюю в саду,

И вдалеке я не забуду
Клубники полную посуду —
Вкус у́тра позднего во рту…

Я – частый аист над усадьбой.
С качелей старых не упасть бы
На острый сумеречный лес!

Разлит кувшин парного чуда,
Впитавший нежность незабудок,
Произрастающих с небес…

Над этим сном, как над истоком
Распахнутых дверей и о́кон,
Иконописных глаз и рук,

Там, где исконная отчизна,
Как вечный аист вечной жизни
Кружи́т мой беспокойный дух.

1991 г.