» » » Виктор Мануйлов - Распятие (сборник)


Авторские права

Виктор Мануйлов - Распятие (сборник)

Здесь можно купить и скачать "Виктор Мануйлов - Распятие (сборник)" в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Русское современное, издательство Авторское. Так же Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.
Рейтинг:
Название:
Распятие (сборник)
Издательство:
неизвестно
Год:
неизвестен
ISBN:
нет данных
Вы автор?
Книга распространяется на условиях партнёрской программы.
Все авторские права соблюдены. Напишите нам, если Вы не согласны.

Как получить книгу?
Оплатили, но не знаете что делать дальше? Инструкция.

Описание книги "Распятие (сборник)"

Описание и краткое содержание "Распятие (сборник)" читать бесплатно онлайн.



Две повести из разных эпох, но, в сущности, об одном и том же – о способности человека оставаться человеком в любых условиях. Повесть «Распятие» многоплановая, в ней перекликаются 1943, 1957, 1960 и 1974 годы. Каждый год – это ступенька вверх, но для разных героев и в разные эпохи. В повести «Одинокий голос в звездную ночь» рассказывается о «голодоморе» в начале тридцатых годов на Верхнем Дону, то есть о том, о чем долго молчали архивы. «Голодомор» в эти годы, охвативший хлебородные области СССР, был вызван коллективизацией сельского хозяйства, противодействием этому явлению со стороны большинства крестьянства, жестоким давлением на него со стороны партийной верхушки и начавшейся индустриализацией. Большевики во главе со Сталиным решили разрубить этот клубок одним махом, не разбираясь, кто прав, кто виноват. Единственным человеком, выступившим против такой политики и жестоких методов ее проведения в жизнь, был великий русский писатель Михаил Шолохов. Обе повести, в известном смысле, можно считать одним из многих предзнаменований начала девяностых годов прошлого века, потому что тогдашние социальные и экономические противоречия в советском обществе были загнаны внутрь, но так или иначе сказывались на жизни огромной страны. Повести, как, впрочем, и рассказы, основаны на фактическом материале.






– Ах, ты так? Ты так, значица? Ну, держись, коммунист с…ный! – тоже с хрипом выкрикнул он и, оттолкнувшись от стены, ударил Ножеватого прямым тычком, без замаха, будто гвоздь вгонял в его голову своим чугунным кулаком.

Теперь уже Корней Ножеватый охнул и выплюнул вместе с кровью выбитые зубы. Но не успел он малость очухаться, как получил еще одну оплеуху, так что голова его мотнулась, внутри у нее загудело, а в глазах замелькали огненные сполохи. Однако от следующего удара он все-таки как-то увернулся и тут же кинулся головой вперед, целя в живот своему куму. И достиг-таки намеченной цели, потому как сызмальства имел такую жизненную установку. Филипп согнулся, хватая открытым ртом неподатливый воздух, а Корней, сам едва держащийся на ногах, молотил его кулаками по чем попало, изрыгая из своей утробы самые дикие ругательства, какие только знал.

Но тут еще один сиделец, Тимофей Конников, оттащил его в сторону и толкнул в угол.

– Сказились, что ли? – рявкнул он фельдфебельским голосом. – Поубиваете друг дружку!

– И поубиваем, – прохрипел Ножеватый.

– А того не сообразите, дурачье, что этот Шарапов стравил вас, как тех кобелей, чтоб вы сами себя довели до последней возможности. Тоже мне кумовья: один дурак идейный, другой дурак за просто так, – кривил в злой усмешке свое задубелое лицо Тимофей Конников.

– Ну, ты, Тимоха, мою партийную идейность не замай! – окрысился на него Ножеватый. – А то я не посмотрю, что ты эскадроном командовал у товарища Буденного, а харю твою разукрашу.

– Отдышись покамест да мозгой своей пораскинь, ежели они не закисли у тебя на секретарской должности, – продолжал издеваться над Ножеватым Конников. – Может, чего и надумаешь. Я не удивлюсь, ежли сей же час кого-нибудь сюда втолкнут, и он кинется с кулаками на меня. Хоть бы и мой сосед, единоличник Митька Зюгалов. Тоже большой любитель кулаками помахать…

И как в воду глядел: через какое-то малое время, едва Малахов с Ножеватым, отплевавшись кровью и отдышавшись, свернули по цигарке и закурили, сидя, однако, в разных углах и зверьми поглядывая друг на друга, в дверь втолкнули Зюгалова. И этот начал с того, что, ничего не видя со свету, стал ругмя ругать Тимофея Конникова, который, сука из сук, наклепал на него, Зюгалова, будто у него имеются аж целых три ямы, в которых он держит зерно аж с позапрошлого урожайного года.

Все трое, слушая его ругань, зашлись хлюпающим смехом, приведя Зюгалова в полнейшее изумление.

– Чего ржете, жеребцы станичные? Вам хорошо ржать, а с меня обещали три шкуры спустить за ворованное зерно… – И, прислушавшись к смеху, спросил: – А никак и ты, Тимоха, тута обретаешься? Ах ты сучий потрох! Да я тебя!..

– Стой, Митька, охолонись малость! – прикрикнул на Зюгалова Ножеватый. – Тут мы все одним налыгачем повязаны, как быки в борозде: ты с Конниковым, а я с Малаховым… Но если имеешь желание подраться… зубы у тебя лишние или еще что, то давай, а мы с кумом уже посчитались, кто кому больше зубов выбил. Получается, что он мне на один больше. И я ему это припомню.


– Вот так-то, как собак, и надо их стравливать, – удовлетворенно потер свои руки Шарапов, выслушав доклад милиционера. – И дальше ведите такую же политику, – наставлял он хуторских активистов. – Пусть друг на дружке волосы рвут, морды бьют до крови. А сами идите в другую бригаду, и там то же самое. Не поможет, гоните на улицу семьи, не глядя на баб и детишков. Пусть подыхают на морозе, а зерно возьмите. И никакого слюнтяйства по отношению к ворам и кулацкому элементу. А я на пару дней сгоняю в Чукаринский колхоз. Организую там дело и вернусь к вам с проверкой.


К вечеру в холодной сидело уже человек двадцать казаков, в большинстве своем колхозников, но среди них было и несколько единоличников. А по куреням пошли комсодовцы, милиционеры и активисты, выгоняя на улицу, на мороз баб, стариков, детишек – всех подчистую, кто добровольно не хочет сдавать зерно, хоть бы и заработанное честным трудом.

Глава 6

За окном бешено прострекотали копыта, всхрапнул круто осаженный конь, звякнула щеколда открываемой калитки, послышались голоса: жены и чей-то мужской, до боли знакомый. Затем хлопнула входная дверь, проскрипели половицы под тяжелыми шагами. В дверь тихо постучали, голос жены известил:

– Миша, к тебе приехали…

И почти тотчас же дверь распахнулась, и на пороге встал бывший секретарь партячейки Лебяженского колхоза имени товарища Ворошилова Гордей Ножеватый, в заиндевелом полушубке, с плетью на руке, с лицом в синяках и кровоподтеках.

– Я к тебе, Ляксандрыч! – будто выплюнул он с хрипом разбитыми губами. И пояснил: – Никого в райкоме нету. Не обессудь.

Михаил подошел, пожал руку, предложил:

– Пойдем разденешься: жарко тут у нас, сопреешь.

– Да я на час: рассиживаться времени нету.

И все-таки Шолохов раздел его, провел к себе, шепнув жене, чтобы позвала фельдшерицу и приготовила чаю, усадил гостя на кушетку, предложил:

– Рассказывай.

– Да что тут рассказывать? Страшные дела делаются у нас в районе. Пока ты ездил в Москву, Овчинников с Шараповым тут такую деятельность развернули, что я тебе описать не могу. Уж чего-чего в жизни своей ни повидал, думал: все это в прошлом, и сам там, в этом прошлом, много чего наворочал по злобе да по глупости своей, а такого видеть не доводилось. Веришь, Михаил, иногда хочется взять шашку и пойти рубать, как… как в гражданскую… с оттяжкой… потому как другого выхода на сегодняшний текущий момент не вижу…

Шолохов заметил пену на губах у бывшего буденовца, а затем командира чоновского отряда, подошел к шкафчику, достал графин, налил из него в стакан до половины, поставил перед Ножеватым.

Тот взял стакан, молча опрокинул его в глотку, отерся рукавом гимнастерки. Прохрипел:

– Тут никакая водка не поможет. Разве что застрелиться… Или рубать… рубать всех этих Овчинниковых, Шараповых и всяких других… Вот ты, Михаил, скажи мне начистоту… Ты с товарищем Сталиным встречался – он, что, ничего про это не знает? Про все эти безобразия не знает? Ему, что, не докладывают?

– Думаю, что докладывают, но далеко не всё. А если и говорят о перегибах, то лишь по отношению к злостным врагам советской власти… Такое у меня сложилось впечатление…

Вошла жена Михаила Мария с подносом, стала расставлять чашки и чайники. Шепнула:

– Фельдшерица в отъезде. – Посмотрела на мужа вопросительно. – Может, я сама?

И оба глянули на Ножеватого.

А тот, уронив голову на руки, сложенные на столе, спал, постанывая и похрапывая.

Когда-то, еще в двадцатом, Шолохов, тогда пятнадцатилетний подросток, служил в чоновском отряде под командованием Гордея Ножеватого. Гонялись за мелкими бандами, осуществляли продразверстку. В двадцать первом оба попали под трибунал «за превышение полномочий». Жестокое было время, мальчишки взрослели быстро, а ума, знаний не прибавлялось, зато ожесточение не знало границ, и в каждом казаке чудился враг. Теперь Михаил, оглядываясь с высоты своего возраста и знаний о том времени, так бы не поступал. Но тогда сдерживать их безрассудство было некому, а взрослые даже поощряли жестокость и насилие.

– Ладно, потом. Пусть спит, – промолвил Шолохов после недолгого молчания. – А я пока пойду заседлаю Орлика. – И пояснил: – Смотаюсь в Лебяженский. Что-то там не то.

– Только, ради бога, поосторожней! – взмолилась Мария, прижимая руки к груди. – А лучше бы не ездил ты туда. Ну что ты там сможешь сделать? Один-то…

– Как это не ездить? Что ты, Маша! Да я сам себя уважать перестану.

– Револьвер-то хоть возьми: мало ли что.

– Зачем? Там же люди.


Еще издали Шолохов с Ножеватым услыхали надрывные женские вопли и детский безутешный рёв. Казалось, весь хутор стоном стонет по покойнику, или туда ворвалась степная орда, хватает девок и детишек, чтобы продать жиду-перекупщику, а уж тот погонит пленников в Багдат или в Персию на невольничьи рынки. Шолохов даже глаза прикрыл и представил на миг эту картину из далекого прошлого, о котором знал только по рассказам стариков да из истории Ключевского, и от этого представления мороз пробежал по коже, будто скакал он по морозу совершенно раздетым.

Бабьи вопли и детский рёв не умолкали, и когда они въехали на хуторскую улицу, вопли эти стали особенно невыносимы. Почти по всему хутору на улицах и в проулках там и сям горели костры, ледяной ветер рвал пламя, прижимал к земле, а возле костров, с подветренной стороны, шевелились темные фигуры, закутанные в тряпье, озаряемые неровным красноватым светом, будто справляющие некий языческий обряд.

Соскочив с коня, Михаил направился к первому же костру, с каждым шагом чувствуя, что ему не хватает дыхания. И не от дыма, стелившегося понизу, не от ледяного ветра, бьющего в лицо поземкой, а от ледяного ужаса, который объял его душу.

– Давно на улице? – спросил он у толстой бабы, прижимающей к себе малого ребенка.


На Facebook В Твиттере В Instagram В Одноклассниках Мы Вконтакте
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!

Похожие книги на "Распятие (сборник)"

Книги похожие на "Распятие (сборник)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.


Понравилась книга? Оставьте Ваш комментарий, поделитесь впечатлениями или расскажите друзьям

Все книги автора Виктор Мануйлов

Виктор Мануйлов - все книги автора в одном месте на сайте онлайн библиотеки LibFox.

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.

Отзывы о "Виктор Мануйлов - Распятие (сборник)"

Отзывы читателей о книге "Распятие (сборник)", комментарии и мнения людей о произведении.

А что Вы думаете о книге? Оставьте Ваш отзыв.