Борис Носик - Русский XX век на кладбище под Парижем

• Название: Русский XX век на кладбище под Парижем
• Автор: Борис Носик
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 2005
• ISBN: 5-342-00100-5

На уникальном русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем упокоились поэты и царедворцы, бывшие министры и красавицы-балерины, великие князья и отставные террористы, фрейлины двора и портнихи, священники и безбожники, герои войны и агенты ГПУ, звезды кино и театральные режиссеры, бывшие закадычные друзья и смертельные враги… Иные из них встретили приход страшного XX века в расцвете своей русской славы, другие тогда еще не родились – судьба свела их вместе на этом островке России в океане Франции, на погосте ушедшего века. Оживляя их имена, мы словно листаем книгу их радостей и горестей, распутываем хитросплетенье судеб…

Мы не выбирали соотечественников по профессиям и чинам, все достойны поминовенья. Может, поэтому иные из читателей нашей книги (выходящей ныне вторым, расширенным изданием) утверждают, что наша скромная кладбищенская прогулка вместила больше, чем эмигрантские энциклопедии.

---

В 1899 – 1901 годах Гиппиус печатает в «Мире искусства» статьи о литературе, чуть позже вместе с мужем и В. В. Розановым организует Религиозно-философские собрания, издает с мужем и Д. Философовым журнал «Новый путь». До 1910 года она успела издать двухтомник своих весьма популярных стихов, но еще более популярными были ее книги, изданные в последующие годы. Зинаида Гиппиус становится яркой и очень знаменитой звездой русского литературного небосклона. Сохранилось множество ее литературных и живописных портретов. Вот один из них, набросанный поклонницей (Бр. Погореловой):

«Соблазнительная, нарядная, особенная. Она казалась высокой из-за чрезмерной худобы. Но загадочно-красивое лицо не носило никаких следов болезни. Пышные темно-золотистые волосы спускались на нежно-белый лоб и оттеняли глубину удлиненных глаз, в которых светился внимательный ум. Умело-яркий грим. Головокружительный аромат сильных, очень приятных духов. При всей целомудренности фигуры, напоминавшей, скорее, юношу, переодетого дамой, лицо З. Н. дышало каким-то грешным всепониманием. Держалась она как признанная красавица, к тому же – поэтесса…».

А вот и еще один портрет, набросанный писательницей и общественной деятельницей (А. Тырковой-Вильямс), которая «массовому увлечению не поддалась»:

«Она была очень красивая. Высокая, тонкая, как юноша, гибкая. Золотые косы дважды обвивались вокруг маленькой, хорошо посаженной головы. Глаза большие, зеленые, русалочьи, беспокойные и скользящие. Улыбка почти не сходила с ее лица, но это ее не красило. Казалось, вот-вот с этих ярко накрашенных губ сорвется колючее, недоброе слово. Ей очень хотелось поражать, притягивать, очаровывать, покорять… Зинаида румянилась и белилась, густо, откровенно, как делают это актрисы для сцены. Это придавало ее лицу вид маски, подчеркивало ее выверты, ее искусственность. И движения у нее были странные, под углом… ее длинные руки и ноги вычерчивали геометрические фигуры, не связанные с тем, что она говорила. Высоко откинув острый локоть, она поминутно подносила к близоруким глазам золотой лорнет и, прищурясь, через него рассматривала людей, как букашек, не заботясь о том, приятно ли им это или неприятно. Одевалась она живописно, но тоже с вывертом… пришла в белой шелковой, перехваченной золотым шнурком тунике. Широкие, откинутые назад рукава шевелились за ее спиной, точно крылья».

Как многие русские интеллигенты, Зинаида Гиппиус призывала и приветствовала революцию, но зато сразу разглядела пришествие «власти тьмы» в октябре 1917-го: «О, какие противные, черные, страшные и стыдные дни!». Дневники последующих бурных трех лет («Синяя книга», «Черная книжка», «Коричневая тетрадь) представляют особый интерес среди всего написанного Зинаидой Гиппиус – для тех, кто хочет погрузиться в «окаянные дни». Зинаида Гиппиус до конца жизни оставалась непримиримым врагом коммунистического насилия, поборником свободы и веры… В 1919 году З. Гиппиус с мужем покинула Петроград. Она писала незадолго до бегства:

И мы не погибнем, – верьте!
Но что нам наше спасенье?
Россия спасется – знайте!
И близко ее воскресенье.

Но спасенье России было не близко. И в привычном Париже Зинаида Гиппиус томилась по оставленной земле:

Как Симеону увидеть
Дал ты, Господь, Мессию,
Дай мне, дай увидеть
Родную мою Россию.

Супругам Мережковским повезло – в один из прежних дореволюционных приездов в Париж они купили квартиру близ Сены, в 16-м округе. Здесь они и доживали эмигрантские годы, стараясь продолжать (на своих «воскресеньях») петербургские традиции литературных салонов и даже пушкинской «Зеленой лампы». У них дома по-прежнему спорили о литературе, религии, политике, и чета эрудитов задавала тон… Супруги по-прежнему много писали, много печатались, учили молодых литераторов… Квартира на рю Колонель Боне в Пасси долгое время спасала их от бездомности и одиночества. Но нужда, новая война, старость и болезни настигли их в свой черед…

ГЛЕБОВА-СУДЕЙКИНА ОЛЬГА АФАНАСЬЕВНА, 1890 – 1945

В этой могиле – подруга Анны Ахматовой и героиня ее знаменитой «Поэмы без героя», прославленная «Коломбина 10-х годов» (по выражению той же Ахматовой), королева питерской богемы и кабаре «Бродячая собака», вдохновительница поэтов, художников, актеров, да и сама – талантливая актриса, танцовщица, скульптор, швея, поэт-переводчик…

В эту пленительную Олечку влюблены были В. Хлебников, Ф. Сологуб, И. Северянин, С. Судейкин, А. Лурье, молодой гусар и поэт Всеволод Князев, покончивший из-за нее самоубийством.

Красавица, как полотно Брюллова,
Такие женщины живут в романах,
Встречаются они и на экране…
За них свершают кражи, преступленья,
Подкарауливают их кареты
И отравляются на чердаках…

Так писал об Олечке Судейкиной поэт Михаил Кузмин, дважды бывший ее соперником в любви. Ее называли «Весной Ботичелли», русалкой, Эвридикой…

Снегурка с темным сердцем серны,
Газель оснеженная – ты…

– сказал о ней Игорь Северянин.

Ольга играла на сцене, танцевала в «Бродячей собаке», лепила фигурки для фарфорового завода, шила кукол. «Ольга Афанасьевна была одной из самых талантливых натур, когда-либо встреченных мною», – вспоминал сорок лет спустя композитор Артур Лурье.

А на дворе сменялись война, революция, Октябрьский переворот, новая война, голод… Жизнь становилась все трудней и безнадежней. В 1924 году Ольга уехала в эмиграцию. Незадолго до ее отъезда Ахматова посвятила ей еще одно стихотворение:

Пророчишь, горькая, и руки уронила,
Прилипла прядь волос к бескровному челу,
И улыбаешься – о, не одну пчелу
Румяная улыбка соблазнила
И бабочку смутила не одну.

Перед последней войной Ольга Афанасьевна жила в крошечной квартирке дешевого дома у парижской заставы Сен-Клу. У нее появилась новая страсть: комната ее была заставлена клетками, в которых распевали птицы. Навестивший эту «могилку на восьмом этаже» Игорь Северянин назвал ее «голосистой могилкой». И вот в войну во время одного из налетов авиации случилось несчастье, возможно ускорившее Ольгину раннюю смерть. Соседи уговорили Ольгу Афанасьевну уйти в бомбоубежище, а тем временем бомба угодила в ее комнату, в ее птиц…

В январе 1945 года одинокая Ольга Глебова-Судейкина умерла в парижской больнице. В тот же год давно ничего о ней не слышавшая Ахматова вернулась из Ташкента в Ленинград и начала писать «Второе вступление» к поэме, которое она посвятила подруге. Может, она все же чувствовала, что произошло с Ольгой:

Хочешь мне сказать по секрету,
Что уже миновала Лету
И иною дышишь весной…

Из стихов, посвященных Ольге Глебовой-Судейкиной, можно было бы составить солидную антологию. Да и какое упоминание о Серебряном веке обходится без ее имени!

Январский день. На берегах Невы
Несется ветер, разрушеньем вея.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.