Александр Логачев - Белое солнце России

• Название: Белое солнце России
• Автор: Александр Логачев
• Жанр: Боевая фантастика

Жизнь «черного археолога» полна опасностей. Незаконные раскопки могут завести далеко, очень далеко, например… в прошлое. И хорошо бы забросило в тихий уютный мир. Так нет – в самое пекло, в историческое лихолетье.

И носило героя от выжженных полей империалистической войны до революционной Москвы. И везде приходилось несладко. Как можно не потерять себя в такой круговерти, не лишиться присутствия духа и просто выжить, тем более, если ты человек из другой эпохи? Трудно, конечно. Но можно.

---

– Наставили винтари и давай бить прикладами. Оружье наше отняли, решили, что с нами покончено, бросили и ушли. Они, видно, шуметь не хотели. А было их человек семь. Нет, скорее десять.

– Козинские? – спросил Комар.

– Не-е! – несколько голосов опередили Витьку. – Козинские их на месте убили бы. Особенно Топора. Виктор Топоров пять малолетних кулацких девок перепортил.

– Вроде не козинские, – сказал Витька. – Да, Колька?

– Ик, да.

– Другая банда, что ли, объявилась? – спросил Комар.

– Видать, другая. Я даже одного признал. Это кривой конокрад с монастырской ярмарки.

Комбедовцы возмущенно зашумели. Надо же, уголовная шпана добралась до их села, путается в ногах революционных бойцов.

– Чудной конокрад попался, – раздался сзади нежный женский голосок. Уже одевшаяся Дашка спустилась в гостиную. – У тебя же, Витька, два золотых перстенька, как у цыгана. Хорошие были воры: винтовки взяли, золотишко – оставили.

– Ну я почем знаю? – недовольно сказал Топор. – Правда, Колька, они нас сразу бросили?

– Конечно, он мужик честный, зачем ему твои кольца, – пробормотал Савельев.

– Это кто честный мужик? – тотчас же крикнул Слепак, схватив Кольку за шкирку.

– Ну этот, которого все знают. Назаров.

Если рядовые комбедовцы только ругались, их командиры тотчас перешли к действию. Слепак по-прежнему держал за шиворот Кольку, а Комар – Витьку Топорова. Потом они, не сговариваясь, потащили свои жертвы к столу, будто выискивая, куда их ткнуть мордами.

– Нет, хороши бойцы! – орал Сенька. – Один двоих обезоружил!

– Вот я сейчас тебя в кадке с огурцами мордой искупаю! Чтобы знал, как пьяным в патруль ходить! – кричал Комар.

Он подтащил Топорова к упомянутой кадке. В последнюю минуту Витька сообразил, какой новостью можно выторговать пощаду.

– Филя, я Барыньку нашел.

Комар отпустил Витьку, и тот рухнул на пол. Рядом свалилось тело Савельева.

– Где она?! – одновременно заорали Слепак и Комаров.

– В той избе, где мы были. Я видел на лавке книжечку из Усадьбы. Старик и старуха читать не могут, – тараторил окончательно протрезвевший от страха Топор. – Значит, она там прячется.

Слепак заметался по гостиной в поисках своей шинели, но наткнулся на опрокинутый стул и упал. Его поднял Комар.

– Сеня, ты куда собрался?

– За Назаровым и этой.

– Погоди, – сказал рассудительный Комар. – Посмотри, ты же свою шинель найти не можешь. И ребята, ну видишь, как осенние мухи. А у него два винтаря и револьвер. Он нас всех из окна пощелкает. С тебя, кстати, начнет.

– Избу спалю!

– Спички по пути обронишь, – сказал Комар, умевший трезветь, когда дело касалось реальной опасности. – Он, безоружный, двоих скрутил, которые час назад пошли. Я-то этот час с Дашкой провел, а ты сколько еще выпил? Не торопись. Утром придем, на рассвете. Из кроватки вытащим.

– А вдруг он уйдет?

– Ну и черт с ним. Она-то останется.

Слепак подумал, понял, что Лариса никуда не денется, и внезапно успокоился.

– Ладно. Хватит гулять. Утром дел хватит.

* * *

Назаров правил Сивкой, насвистывая солдатские песенки, а Тимоха Баранов, развалившийся на телеге, рассказывал приятелю об окрестных местах.

– Вот на той развилке, что мы сейчас проехали, купца зарезали. Я тогда был мальцом, помню, сколько разной полиции в село съехалось. Месяц почти вели дознание, чуть всех курей у нас не подъели. А все из-за одного мертвого тела. Ты и вправду умно сделал, в Зимино заночевав. А то пошел бы ночью и с ним повстречался. Он к тебе подойдет, будет ассигнациями трясти и просить: «Возьми все, добрый человек, только душу не губи». Потом золотишком зазвенит. Вроде все как настоящее. Но упаси тебя Бог хоть монету положить в карман. Сразу купчик закричит: «Вот кто мой погубитель!» И задушит. А за перелеском Филаретова чаща начинается. Жил здесь когда-то старец Филарет, в скиту, круглый год один. Ходил босой, питался лесными дарами, от людей мирскую пищу не брал, разве огородную овощь. Со зверем лесным уживался. С медведем дружил. Откуда пришел, почему поселился здесь – никому не ведомо.

А потом к нему стала барыня наезжать, вроде как жена деда Владимира Ивановича. Он ее наставил на ум в каком-то житейском деле, она хотела отблагодарить его. Старец долго никаких даров не брал. Наконец, видно, чтоб отстала, согласился принять сапоги – за валежником ходить. Надел, залюбовался, идет по лесу, поскрипывает. Навстречу медведь. «Посмотри, Михайла Иваныч, какая у меня обновка». А Михайла старца и задрал на месте. Видно, его, возгордившегося, в мирской обувке за приятеля не признал.

Назаров рассеянно слушал болтовню Тимохи. Не перебивал. Перебьешь – так Баранов сразу начнет расспрашивать про разные фронтовые истории. А для таких рассказов сейчас у Назарова настроения не было. Взбодрив лошадь, он начал насвистывать любимую военную песню:

Среди лесов дремучих
Разбойнички идут
И на плечах могучих
Носилочки несут.[4]
Носилки не простые —
Из ружей сложены,
А поперек стальные
Мечи положены.

– Вот здесь, – самые грибные места в округе, – продолжал Тимоха. – Особо богато ближе к осени. Волнушки россыпями в папоротнике, рыжики на полянах, березового гриба – хоть косой коси, груздя навалом, ну, а сыроег как грязи. Тут еще у нас глухаря на вырубках бьют – барин дозволял. Но и других охотников хватает. Иногда волки забредут. Помнится, раз у Семки Кривоступова лошадь из саней выели – сам не помнит, как ушел. Или Егорка-пастушок…

Припомнить историю пастушка Тимохе не удалось – помешали.

– Стой! Тпрру!

Наперерез телеге вышел бородатый мужик с винтовкой на плече.

Назаров натянул вожжи, останавливая Сивку. Сзади послышался треск ломаемых сучьев – кто-то еще выбирался из зарослей. Не оборачиваясь, по доносившимся звукам Федор определил – со спины подходят двое. Тимоха же от неожиданности свалился на дно телеги, будто одновременно увидел призрак купца и живого медведя, задравшего Филарета.

Первый мужик оказался уже около Сивки, взял его под уздцы. Подошли и те двое, встали по обе стороны от телеги.

Одного из них Назаров узнал: Гришку, стоявшего по правую руку, на этот раз вооруженного охотничьим ружьем. У Гришки не только распухла челюсть, но и были подбиты оба глаза.

– С возвращеньицем, Федор Иваныч, – поздоровался мужик, успокоительно поглаживая жеребчика. – Чего смотришь, как поп на антихриста? Али не признал? Я – Афанасий Жмыхов, который Афонька-Мельник. А вот и Петр Веретенников. И Гришка-балбес.

– Здорово, ребята, – ответил Назаров. – Узнал, почему ж не узнать. Вот вы, значит, где обитаетесь?

– Таков уж рок, что вилами в бок, – подал голос Петр Веретенников. – Знать, по судьбе нашей бороной прошли.

– Каждому свой удел, – на глубокомысленность Назаров ответил глубокомысленностью. – Кому сон, кому явь, кому клад, кому шиш.

– Ты, я вижу, с голопузыми на клад метишь, – недобро срщурился Афоня.

– У меня своя тропинка – мимо чужих огородов, – Назаров полез в карман штанов.

– Не балуй! – Жмыхов сорвал с плеча винтовку, передернул затвор, навел на Федора.

– Дерганые вы какие-то. Одичали, гляжу. Курево достаю, – покачав головой, заметил Назаров и медленно вытащил кисет. – Угощайся.

Мужики не отказались.

– Спасибо, – сказал Веретенников. – Махорка корешки прочищает кишки, кровь разбивает, на любовь позывает.

Некоторое время молча сворачивали цыгарки. Потом прикурили от назаровской спички. Повертели в руках германский коробок.

– Трофейный? – спросил Петр.

– Это точно.

– Ты не навоевался, что ли? На Гриху напал, отобрал ружьишко. Голопузые, слышал, к деду твоему ходили – водку пить за твое возвращение. Не в отряд ли к ним вступаешь? – Афонин голос звучал резко, раздраженно.

– Я навоевался, Афоня. Потому ни в Усадьбу, ни в лес идти не намерен. Я домой иду. А касаемо Гришки… Не люблю я, когда на дороге меня под винтовкой держат. Особливо те, кто с ней обращаться не умеет.

Как всегда рассудительно, заговорил Петр Веретенников:

– Известное дело, русак на трех сваях крепок: авось, небось да как-нибудь. Вот и ты мыслишь: авось, один управлюсь. Небось Бог не выдаст, свинья не съест. Как-нибудь в стороне удержусь. Ан не выйдет. Выбирать нынче треба. За них али за нас.

– Я за себя.

– Ладно, – Афоня-Мельник затоптал окурок в землю, – думай. А мы тебе поможем. Слезай, дальше пешком пойдешь. Телега нам твоя нужна.

– А еще что нужно? – Федор продолжал спокойно курить.

– Мы ее Никите Палычу после вернем, – миролюбиво пообещал Петр.

– Только он сам за ней к нам в лес явится, – зло сказал Афоня.

– И винтовочку мою прихватить не забудет, – встрял в разговор Гришка. – А то моду взял – людям морду бить и ружья отбирать.

Назаров обернулся к нему и наставительно сказал:

– Кстати, Гришка, оружие уход любит. Чистить надо, смазывать.