Анна Калинкина - Метро 2033: Кошки-мышки

• Название: Метро 2033: Кошки-мышки
• Автор: Анна Калинкина
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078560-5

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!

Она живет сама по себе и ходит, где вздумается. Она не принадлежит ни к одному государству Московского метрополитена и берется только за те дела, которые выбирает сама. Она — легенда. Мрачноватая, но от того — притягательная. Кровожадная убийца. Мутант. Выродок. Женщина, выполняющая мужскую работу. Женщина, за голову которой мужчины назначили награду. Каждый день — как последний. Каждый час — игра в кошки-мышки с судьбой. Ни дома, ни семьи, ни друзей. Лишь надежда на сталкерскую удачу, звериное чутье да помощь таинственной святой Алики Заступницы. Беги, Кошка! Беги…

---

И еще кое-что слышала Кошка. Рассказывали, что в старину здесь тоже был прорыт подземный ход под рекой. Но сделали это тайно, по приказу какого-то царя, и видно, секрет этот царь так и унес с собой в могилу. Много раз потом, говорят, пытались люди отыскать этот ход, но безуспешно. А что, если те, на острове, не к ночи будь помянуты, отыщут его первыми и к людям в гости наведаются, в метро? Об этакой жути даже думать не хотелось.

В общем, для живых Остров — нехорошее место. Уходить, бежать надо отсюда, пока тоже не затянуло. Тем более от острова мост идет прямо к Главному храму, на крыше которого свили гнездо вичухи.

Да и про мост рассказывают какую-то жуть. Словно появляется там иногда тонкая девичья фигурка в пышном изодранном белом когда-то платье — Белая Невеста. Туда ведь новобрачные приходили, чтоб замочки на перила вешать — в знак долгой и крепкой любви. А тут не получилось долгой — парень, говорят, успел до метро добежать, когда Катастрофа приключилась, а девчонка его снаружи осталась. Вот она и ходит, плачет, ищет свой замочек — как будто тогда сможет успокоиться. Всех, кого ни увидит, жалобно так на помощь зовет. Издали кажется — как есть девушка заблудилась, вот иной и идет на помощь сдуру. А поближе подойдет — начинает понимать, что неладно дело. У нее лицо бледное, губы серые — жуть! Кое-где даже кости торчат из-под кожи, если присмотреться. Волосы светлые, длинные, спутаны, нарядное когда-то платье — в бурых пятнах. В руке пук белых цветов засохших. И нельзя с ней заговаривать ни за что — кто поверит ей, захочет к людям отвести, того она в реку, говорят, сталкивает. И в последний момент показывается в настоящем своем обличье — голый череп облеплен поседевшими волосами, а в костлявых руках не букет — коса. Лезвие такое широкое железное на деревянной ручке, каким траву раньше срезали. Из него и оружие неплохое получается — им ведь не только траву можно срубить. И вроде уже не один сталкер на том мосту смерть свою нашел. И еще говорят, до тех пор будет Невеста там появляться, пока жених ее не придет к ней, не сдержит клятву быть с ней всю жизнь в горе и в радости. Да только где ж его теперь найти, да и вряд ли он на такое решится. А может, он и сам уже сгинул давно где-нибудь в туннелях. Так что по всему выходит, что бродить ей теперь по руинам вечно. Если, конечно, кто замочек ее — красный такой, в виде сердца — не найдет и в реку на глазах Невесты не кинет. Тогда, дескать, и покойница вслед за ним бросится, и кончится наваждение.

А еще говорили, что иногда видели рядом с покойницей огромную черную собаку. Кошка поежилась. Из тех, кто Невесту видел, наверное, в живых уже никого не осталось. Потому

что даже те, кому удавалось после встречи с нею в метро вернуться, все равно потом вскоре погибали или исчезали. Говорят, если уж кто на глаза ей попался, того она потом везде найдет и не успокоится, пока не сведет в могилу…

Сбоку раздался шорох, и Кошка метнулась в сторону. Побежала куда-то сломя голову. Потом остановилась, пытаясь разобраться, где она оказалась. Ей стало стыдно. Скажут, не надо было бабу брать в проводники — трусиха. Она огляделась. Вон Седой стоит, какой-то кол в руках держит. Хотела привлечь его внимание и вдруг поняла — не Седой это, а какой-то старик в шапке-ушанке — стоит в железном корыте, в каких по реке плавают, а вокруг небольшой пруд. Кошка сразу не заметила, что и сама уже наступила в ледяную воду, и теперь вода эта просочилась в ботинки, обжигая холодом. В корыте у старика сидят ушастые мутанты — видно, он их выловил из воды. Еще один ушастый стоит на задних лапах сбоку на камне — лапы тянет к старику, видно, чтоб не забыли и его взять. А вон только уши торчат из-под воды — один прямо на дне распластался, неужели утонул, бедняга?

У нее защемило сердце и защипало в глазах — как не вовремя. Несчастный маленький мутант в ледяной, черной воде… «Стоп! Ведь это все истуканы железные, неживые — напомнила себе проводница. — Да, но если памятник поставили, значит, это и вправду было?» С трудом оторвавшись от памятника утонувшему мутанту, она кинулась дальше, в заросли — там что-то белело. Непрошеный страх сжал сердце — почудилась девушка в белом платье. Кошка снова шарахнулась, ей померещилось, что холодная костлявая рука вот-вот схватит ее за плечо. С треском вломилась в кусты, спугнув несколько мелких животных. Но нет, никто не гнался за ней. Она осторожно присмотрелась — девушка была, но каменная. Сидела возле лужи с водой, мечтательно подняв глаза к темному небу. «Дура, — укорила себя Кошка, — ведь говорили же мужики, что Невеста женщин вроде бы не трогает. И чего было так бояться?» Но от пережитого ужаса ее до сих пор трясло. Да и кто может знать точно, как Невеста к женщинам относится, если женщин-сталкеров в метро наверняка по пальцам одной руки пересчитать можно. «Особенно, если на руке шесть пальцев», — невесело усмехнулась она.

Недалеко от девы обнаружился какой-то мужик, тоже каменный. Кошка подивилась, как точно его изобразил неведомый мастер. Она и лицо узнала — видела в потрепанной книжке, которую ей как-то дали почитать ненадолго. Вроде бы он ту книжку и написал. Там еще было про кота ученого на цепи. Волосы у мужика хоть и каменные, а кудрявятся, и даже на щеки спускаются — не усы, не борода, а что-то вроде. Нос широкий, губы толстые. Сидит себе в пиджаке и смотрит задумчиво куда-то в сторону. Кошка проследила направление его взгляда — там стояли три красотки с крошечными головками, зато толстыми ногами. Одежды на них, в отличие от мужика, не было никакой, но они не смущались и, казалось, непринужденно беседовали друг с другом, не обращая внимания ни на него, ни на лютый холод. Попадались еще странные фигуры — и не человеческие, и не звериные. Сверху, вроде, человек, а ноги с копытами, как у свиньи. «Понаставили истуканов!», — в сердцах подумала Кошка. Двинулась обратно — и наткнулась на жуткую тетку, вкопанную по пояс в землю. Черная, страшная, вместо рук обрубки, на месте глаз и рта дыры, заделанные железными прутьями — не иначе, сама смерть это. Уходить, уходить надо отсюда — это, видно, нечистая сила водит.

А еще запах, этот странный запах. Доносился он явно со стороны острова, где возвышались полуразрушенные кирпичные дома, и каким-то образом чувствовался даже в противогазе. И не сказать, чтоб он был противный, наоборот — пахло одуряюще и сладко. Но в том-то и беда, что обоняние у Кошки было развито куда лучше, чем у обычных людей. Запах будоражил, словно хотел рассказать о чем-то, поведать свою историю, отвлекал и мешал сосредоточиться. Он был такой плотный, тяжелый и словно бы маслянистый, что им, казалось, можно было наесться. И хотелось остаться здесь насовсем — лишь бы и дальше вдыхать его и ни о чем не думать. Это было опасно.

Кошка вдруг подумала: как странно выглядит этот парк с голыми черными деревьями, тянущими ветви к небу, где среди кустов то и дело попадаются развалины небольших, точно игрушечных построек и караулят в самых неожиданных местах каменные и железные фигуры. Она наткнулась даже на огромную, в два человеческих роста, деревянную куклу с длинным носом и в островерхой шапке, валявшуюся на земле, уже порядком облезшую, полусгнившую. А потом набрела на тропу, вдоль которой на каменных подставках покоились одни головы — и словно следили за ней. Мысленно взглянув на себя со стороны, Кошка фыркнула. Несомненно, она и ее спутники, одетые в химзу и противогазы, среди этих фигур представляли собой зрелище не менее странное…

Мелькнуло что-то в кустах или ей показалось? Нет, вроде, там и вправду что-то движется. В одном месте сгусток мрака внезапно принял вид огромной черной собаки. Кошка попятилась, затем нервы у нее не выдержали и она кинулась бежать. Здесь и там валялись крупные валуны, и, споткнувшись об один из них, она свалилась. Сидя на холодной земле, опираясь спиной о камень, огляделась по сторонам. Собаки, к счастью, не было. Куда же она попала?

Поблизости, возле покосившегося маленького домика, стояла широкоплечая каменная девушка в косынке, рубахе и штанах, заправленных в грубые сапоги. Девушка смотрела сурово, а поодаль сидело остроухое животное с огромными выпученными глазами — возможно, тот самый кот ученый. «Может, это все-таки специальное кладбище для каких-нибудь особо выдающихся покойников всех времен? — подумала Кошка. — Тогда было бы понятно, почему фигуры такие разные». Суровая девушка в сапогах и в косынке явно имела мало общего с дамой в пышном платье, которая любезно и равнодушно улыбалась на соседней лужайке. Да, но тогда непонятно, почему нередко попадаются изображения одних и тех же людей?

Немного поодаль на подставках стояли еще две каменные головы. Один — лысоватый с прищуром, у другого был мощный открытый лоб, широкое лицо, небольшая бородка. «Умные, наверное, были люди, образованные — а до чего мир довели», — с осуждением подумала Кошка. За этими головами она увидела множество белых женских фигур — одна заломила руки как бы в отчаянии, другая сосредоточенно играла на дудочке, третья же развалилась нахально, подперев руками голову, и бесшабашно улыбалась с таким видом, словно ей на все было глубоко плевать.