Ричард Блэкмор - Лорна Дун

• Название: Лорна Дун
• Автор: Ричард Блэкмор
• Жанр: Классическая проза

1675 год. Англией правит король Карл II, но на западе страны мало кто признает власть короля. Местные феодалы, клан Дунов, убивают фермера Джека Рида и его сын Джон клянется рассчитаться с обидчиками. Но однажды на рыбалке он чуть не утонул, и его спасла Лорна Дун, юная наследница враждебного клана.

---

Но несмотря на все заверения, господину Пуке захотелось как можно скорее избавиться и от меня и от моего ружья. Надо сказать, что никогда я больше не покупал такого дешевого пороха, как в тот день. Всего за один шиллинг Тимоти выдал мне два мешочка пороха, да таких, что они не уместились у меня в карманах, и впридачу огромный кусок свинца. Все это я положил на спину Пэгги и надежно прикрутил веревкой. Но и это показалось несчастному Пуке недостаточным, и он добавил от себя большой пакет со сладостями для Энни, доброта и миловидность которой покоряли всех в округе.

День клонился к вечеру, когда я тронулся в обратный путь, размышляя по дороге, волнуется ли мать из-за моего отсутствия, или, дай Бог, она ничего не заметила. Мешки с порохом так сильно бились друг о друга, что я испугался, как бы они не взорвались от трения, а тогда бы я точно свалился через голову лошади со своего шерстяного подседельника. Надо сказать, что отец всегда клал на спину лошади шерстяной плед, когда отправлялся в дальний путь, чтобы в случае чего использовать его или как попону для коня, или укрыться самому. Отец считал, что седло — это излишнее баловство и предназначено для слабых и ленивых, поэтому никто из наших работников — ни стар ни млад — никогда не пользовались седлами, опасаясь, что хозяин, прознав про это, просто выгонит их. Сам я только один раз попробовал проехать на лошади под седлом ради любопытства, а потом целых два дня с трудом мог передвигаться — до такой степени натер себе ноги.

Итак, я мчался вперед. Пэгги всхрапывала, выпуская каждый раз маленькое облачко пара. Вскоре вышла луна, и мне стало поспокойнее, я перестал оглядываться на каждое подозрительное дерево. И тем не менее я был готов выстрелить в любого, кто преградил бы мне путь, поскольку верил в свои силы и умение владеть мушкетоном. Когда мы проезжали то памятное место, где Дуны убили отца, сердце мое замерло от страха, я закрыл глаза и крепче прижался к шее Пэгги. Но там никого не оказалось, и вскоре мы подъехали ко двору. Мать громко плакала, а Бетти Максворти ворчала в углу, занимаясь своими делами.

— Пошли со мной, — шепнул я Энни сразу после ужина, — и если будешь держать язык за зубами, я кое-что тебе покажу.

Она так проворно соскочила со скамьи, раскрасневшись от радости из-за оказанного ей особого доверия, что Бетти бросила на нас сердитый взгляд. Ей почему-то показалось, что я припрятал кое-что в шкафу за часами, и когда я отрицательно покачал головой, сомнения ее не только не рассеялись, но, напротив, возросли. Она не могла уличить меня во лжи, поскольку я всегда говорил только правду и ей, и матери, и возлюбленной, когда она вошла в мою жизнь. Нет, просто Бетти была женщиной пожилой, давным-давно она вышла замуж за садовника, и тех пор убедилась в том, что все мужчины от рождения до смерти неисправимые лжецы, а женщины, обращающие на них внимание — просто дуры.

Так и не найдя ничего в шкафу, Бетти оттолкнула меня к двери, а сама подошла к Энни и, ласково называя ее «госпожа Энни», стала гладить ее по длинным волосам, что-то нашептывая на ухо. Мать уже засыпала, изнервничавшись за меня, а отцовская любимая собака по кличке Кусай уютно пристроилась у нее в ногах.

— Энни, ты идешь со мной? — нетерпеливо спросил я, потому что она нужна была мне, чтобы держать ковшик для расплавленного свинца. — Если нет, тогда я позову Лиззи, и покажу ей то, что обещал тебе.

— Нет-нет, — заволновалась Энни. — Ты так не поступишь, Джон. — Лиззи ничегошеньки еще не понимает, она даже бульон как следует сварить не может, и ей все равно, что ветчина, что язык — лишь бы было вкусно, правда, Бетти? Какой толк в том, что она учится читать книги?

— Слава Богу, что этого нельзя сказать про меня, — проворчала Бетти. Она вступала в спор только тогда, когда была уверена в своей правоте. — Каждое утро я славлю Господа за то, что он вел меня правильным путем. Все мужчины лжецы, а образованные люди — тем более. Но самое опасное — это книги. Простаки верят всему, что там написано, хотя в основном в книгах — одни выдумки. Да простит Бог тех, кто читает их!

Бетти упрямо верила в то, что человек должен жить сердцем, а не печатным словом. Она сама не умела читать и никогда не хотела учиться. Бетти считала, что книги обманывают, как колдуны — в них все ненастоящее. И даже образованность пастора не могла переубедить ее. У нас на ферме она прожила лет сорок. Бетти нянчила еще моего отца, шила для него одежду, готовила еду, а потом сама одевала его для похорон. Поэтому она пользовалась огромным авторитетом и никто бы не осмелился ей перечить.

Энни была ее любимицей. Ради Энни Бетти была готова на все, даже на улыбку, когда ее маленькая хозяйка начинала хохотать или танцевать. Не знаю почему, но Энни у всех в душе вызывала только добрые чувства. Она казалась такой очаровательной, милой и безобидной, что невольно хотелось погладить ее по детской головке. В ее голубых глазах светилась радость от того, что ей удалось сделать кому-то приятное. Она научилась прекрасно готовить именно потому, что получала наслаждение, смотря на довольные лица всех, кто попробовал ее угощение. Я многое повидал на этом свете, в чем вы позже убедитесь, но ни один человек, встречавшийся мне на пути, не мог сравниться с Энни по душевной доброте.

Глава 7 Опасный подъем

Долгие зимние вечера мы провели вместе с Энни. Шипели блестящие круглые пули, скатываясь в воду, а рядом сестра поджаривала мне большие красные яблоки на сковороде. Мы ютились на маленьком чердачке над кухней, куда поместились стол и два стула, несмотря на то, что почти все пространство занимала труба. Направо стояла духовка, где Бетти грозилась нас испечь, когда мы шалили, а справа коптились свиные окорока, которые постепенно меняли цвет с розового на коричневый. Бекон делался из самых любимых и откормленных свиней, которых Энни помнила по кличкам, иногда подходя к ним в момент лирического настроения и даже спрашивала каждую свинью, как ей живется и когда именно ей хочется быть съеденной. Возвращалась она в слезах и я, тронутый ее заботой, в знак солидарности клялся, что не притронусь больше к бекону.

Но, конечно, это были только слова, ведь каждое утро за завтраком, после трехчасовой прогулки по болотам, я забывал о своей клятве и с удовольствием налегал на аппетитные ломтики свинины. У нас любят хорошо поесть, как, наверное, и во всей Англии. Ведь кто хорошо ест, тот хорошо работает, и сам воздух наших просторов способствует приятным воспоминаниям о прошлом и вдохновляет на подвиги в будущем. Поэтому, когда вы садитесь за стол, вы готовы съесть все, что бы вам ни подали.

Все в нашей округе знают прелесть окрестностей фермы Бэрроуз. Темные горы, могучие и безлюдные, возносят вершины к самому небу, а около нашего дома их сменяют долины, манящие своим теплом и уютом. Зеленеет трава, а в фруктовых садах деревья растут так густо, что вы не сразу заметите ручей, а скорее услышите, как весело журчит вода. Широкий ручей течет и по территории нашей фермы, в паводок он начинает бурлить, но в другое время Линн спокойно несет свои воды, сверкая и переливаясь на солнце. Ниже по течению, мили через две, в Линн впадает речка Бэгворти, и ширина реки становится весьма значительной. Линн постепенно набирает силу у подножья безлесной горы и уходит дальше к скалам, а оттуда снова в леса, где теряется в зарослях, образуя заводи.

По всей реке можно наловить много рыбы, но чем дальше забредешь, тем крупнее попадется добыча. Частенько летом, когда мать отпускала меня с фермы на несколько часов, мы с Энни налавливали по целой корзинке мелкой форели и пескарей. В качестве наживки мы пользовались либо червем, либо мухой.

Из всего того, чему меня учили в Блюнделе, я усвоил только две вещи: страсть к рыбной ловле и умение плавать. Надо заметить, что обучение детей плаванию проводилось весьма жестоким способом. Старшеклассники брали с собой малышей и начинался процесс, который они сами в шутку называли «купание ягнят». На лугу недалеко от школы была большая заводь на реке Лоуман, где она сливается с ручьем Тонтон, поэтому ее так и называли «заводь Тонтон». Сначала река течет ровно и довольно быстро, а потом неожиданно сворачивает, и там, где в нее впадает ручей, берег глинистый, достигает высоты полутора метров и более, а на противоположной стороне — плоский, покрытый галькой и очень удобный для выхода. Итак, старшеклассники брали в охапку визжащих и сопротивляющихся малышей и волокли их на крутой берег. Там им приказывали раздеваться до бриджей. Малыши, стоя на коленях, молили о пощаде, но тщетно. Тем более, что старшие хорошо знали — такие уроки будут только на пользу. Одного за другим мальчиков бросали с берега в воду. Сначала они, разумеется, шли на дно, а потом выныривали, барахтаясь и отплевываясь. Зрелище, уверяю вас, довольно приятное, тем более, что все мы знали, что бояться тут нечего — поток все равно вынесет на гальку. Меня пришлось бросить всего один раз, потому что жалкий Лоуман — ничто по сравнению с нашей могучей Линн. Тем не менее, по-настоящему плавать я научился именно в школьные годы, как и все другие мальчики. Самое главное было усвоить, что это необходимо и ты должен суметь выплыть. Я с детства любил воду и не могу без нее долго обходиться, но даже те ребята, которые испытывали к ней отвращение от природы, научились плавать только тогда, когда их в течение года или двух подвергали этому испытанию.