Айтен Акшин - Post scriptum

• Название: Post scriptum
• Автор: Айтен Акшин
• Жанр: Русское современное
• Год: 2013

Возвращение в целом чревато неожиданными сюрпризами, тем более если пунктом назначения становится город детства. Но герой повести, эмигрировавший в годы, когда эмиграция была равносильна предательству, возвращается в город детства не за поисками следов утраченного. Он просто исполняет последнюю просьбу матери, не подозревая того, что ему предстоит пережить во время этой, отличающейся от всех других, командировки.

---

Талят неуклюже крякнул и вновь налил себе. Сделав большой глоток, вгляделся в задумавшегося Али, внезапно постаревшего глубокими складками на лбу.

Принесли горячее. Талят быстро разделался с бифштексом, посыпая обильно каждый отрезанный кусок перцем. Али, заказавший только суп, осторожно пил его маленькими глотками. Отложив ложку, потянулся за салфеткой, увидев, как задвигалась и замигала оранжевым квадратиком лежавшая на столе трубка его мобильного телефона.

– Ты еще занят?

– Нет, нет. Я уже в ресторане. Встретил одноклассника.

– Там?

– Да.

– А он кто?

– Вообще-то переводчик, но на этих переговорах…

– А как прошли переговоры?

– Нормально, ты же знаешь, что я не только ради этого приехал.

– Знаю. И все-таки, получится с ними что-то?

– Может получится, а может и нет. Давай смотреть проще.

– Ты это из-за мальчиков так расстроился?

– Как они?

– Матиас должен мне перезвонить. Я позвоню тебе, как только переговорю с ним еще раз.

– Может все-таки дождетесь меня?

– Нет, лучше это сделать без тебя. Все будет хорошо, Ал.

– Конечно.

Проводив глазами, отошедшего к стойке бара Али, Талят вновь повернулся к соседнему столу. Пройдя сквозь стеклянную крышу ресторана, солнечные лучи падали на пальмовые ветви, нежно рассыпаясь на сидящих за столиками вокруг фонтана с журчащей водой. Вообразив себя одним из этих лучиков света, Талят скользнул взглядом поверх головы сидевшей за соседним столиком женщины в ярко-красном платье, прищурился и словно нечаянно погрузился в ее темные прямые волосы.

Зажмурившись от удовольствия, осторожно открыл глаза и увидел себя уже выскочившим у нежно-розовой мочки уха. Медленно, растягивая удовольствие, осторожно спустился вниз по нервно вздрогнувшей на шее жилке и приготовился к тому, чтобы с бешеной скоростью устремиться в головокружительное путешествие собственной фантазии по соблазнительной ложбинке, обрамленной тканью алого цвета с двух сторон.

Нелепый поднос с расставленными на нем бокалами резко возник перед глазами. Талят глотнул холодной воды и, недовольно покрутив шеей, отвернулся. Официант удалился на цыпочках. Поискав глазами Али у стойки бара, он приподнял стакан с водой. Али поднял в ответ ладонь. Оглянувшись на соседний столик, Талят перехватил затем взгляд женщины в ярко-красном платье и, отложив в сторону стакан с водой, быстро взял стопку с водкой, приподнялся, галантно поклонился ей, выпил до дна и сел с довольным видом. Неожиданно для него женщина встала и подошла к нему. Талят внимательно смотрел на нее снизу вверх. Не выдержав паузы, она, томно потянувшись, вопросительно оглядела его и выпустила сквозь полураскрытые губы:

– Вы хотели что-то?

Таляту стало скучно. Он встал, взял ее за руку и, поднеся к губам тонкие пальцы, затем ловко просунул себе под мышку, прижал локтем и повел ее обратно. У столика, высвободив ее руку, еще раз поцеловал, затем отодвинул стул, помог ей сесть и, глядя на нее уже сверху вниз, не менее томно произнес:

– Я хотел лишь выпить за ваше здоровье. На большее не смею рассчитывать.

Али вернулся к столу и уже отсюда наблюдал за манипуляциями Талята. Усадив даму, Талят неторопливо подошел и сел напротив него.

– Проблемы?

– Нет. Жена звонила.

– А я вот принципиально без мобильника. И так покоя нет ни днем, ни ночью.

Али кивнул головой.

– А с женой на каком говоришь?

– Она наполовину русская, по отцовской линии.

Талят вдруг затрясся от смеха.

– Я… вспомнил, как ты утром вдруг зашпарил на французском… с моим боссом… А Нортон глаза вылупил…, – вытерев лицо салфеткой, он уже спокойно продолжил. – Думаешь, «мой» не говорит на английском. Это он перед Нортоном так. Не переносит его. Вообще американцев не любит. Еще говорит, что лучший язык в мире – это французский, а лучшая религия – это католицизм. И вот я, понимаешь, с этим каждый день…

– А что ты не женишься? – неожиданно перебил его Али.

– А зачем? – Талят криво ухмыльнулся и, бросив мимолетный взгляд на соседний столик, добавил. – Мне и так нескучно.

– Вижу.

Талят довольно хмыкнул, потом вдруг грустно сказал:

– При моей жизни и вечных разъездах. Какая уж тут семья? Я уже старик, Алик, конкуренции не выдерживаю.

– Ладно, не прибедняйся.

– Давай еще раз за встречу.

– За какую?

– Обижаешь, старик. За эту, конечно.

– У меня вода.

– У меня тоже… почти…

Али пригубил воду. Талят плеснул себе еще немного водки и опять разом осушил стопку.

– Помнишь старую церковь, ну музей, в который мы любили ходить всем классом?

– Конечно, помню. Что в банк переделали?

Словно не услышав едкой насмешки в вопросе Али, Талят спокойно продолжил:

– Отреставрировали. Действующая теперь. Аля все это пробивала.

– Алия? А она какое к этому отношение имела.

– А она вечно там, где голый неоплачиваемый энтузиазм требуется.

Али всмотрелся в сытое лицо Талята.

– А ты?

– А я – нет.

Али поймал себя на том, что Талят начинает его постепенно раздражать. Словно угадав его мысли, Талят шумно втянул ноздрями воздух и спросил:

– Чего ты придираешься, Алик?

Вопрос Талята повис в воздухе. Али боролся с неожиданно выросшим в нем чувством неприязни к бывшему однокласснику. Воспользовавшись этим молчанием, Талят горячо и быстро заговорил.

– Знаешь, иногда мне кажется. Речь не о тебе, конечно, только, вот…, – он запнулся, пытаясь подыскать подходящие слова. – Впечатление такое, что те, кто в свое время… выбирались отсюда теперь никак не могут примириться с тем, что, ну вроде, зря пострадали, а мы – вот отсиделись тут, из дерьма выбрались, отряхнулись и теперь живем спокойненько. Ты тоже так думаешь, да?

Талят пытливо смотрел на Али.

– К сожалению, не все спокойненько живут, – задумчиво возразил Али, – а только те, кто по-новому крутиться научился.

– Сами виноваты, – тут же парировал Талят. – Кто не работает, тот не ест. А в ноги падать и прощения просить никто ведь не будет.

У Али потяжелел взгляд. Он погрузился в себя и казалось уже ничего не слышал, а Талята понесло.

– А что всем эмигрантам памятники теперь ставить, да? А потом с ними выгодные для них сделки заключать, да? Да, тут иностранцев хоть пруд пруди и… без болезненного отношения к прошлому и к тому, что кто-то когда-то эмигрировал.

Словно услышав только последнее слово, Али эхом отозвался.

– …эмигрировал…, – затем добавил. – У моего отца только гроб с его телом эмигрировал. Он мне никогда не снился… там. А здесь… всю неделю… каждую ночь приходит…

Талят, неловко крякнув, смолк и только сейчас увидел, что Али сидит, как-то ссутулившись и уставившись в одну точку.

Документы на выезд собирали по крупицам. Отец Али долгими месяцами бессмысленно ходил по кабинетам. От него отмахивались, как от назойливой мухи, часто откровенно хамили. А он упорно ходил тенью за теми, от кого зависела подпись справок и справочек, одержимый одним – выбраться во чтобы то ни стало. Его унижали. Мать Али знала это и плакала по ночам, закрывшись в ванной. Бабушка уговаривала все бросить, перестать упорствовать, переехать в другой город и начать все заново там, где никто не знает этой затеи с эмиграцией, наивно полагая, что такое еще возможно. Отец слег. По вечерам начала приходить участковая врач, молча делать уколы и также молча уходить. От Али все тщательно скрывали, думая, что он ничего не знает, пока однажды полный мужчина в сером пальто, выйдя из черной машины, не произнес заранее подготовленную речь и не повторил несколько раз слова того, кому во всем подражал: «А кому у нас не нравится, пусть уезжает! Пусть уезжают и не надо им препятствовать, товарищи!»

Али глотнул воды. Талят рассматривал едва заметные узоры на однотонной скатерти. Почувствовав на себе взгляд, поднял глаза. Али словно прорвало.

– Да, что вы вообще о нас знаете?! Что вы вообще в этом понимаете?! «Выгодные сделки», – передразнил он Талята, – да, ты знаешь какой у меня там бизнес был?

– …

– Вставать в четыре утра и с пяти часов хлеб печь, каждый день, без выходных… семь лет, а потом я не спать шел, а мусор собирать.

– Алик, я же…

– Обида у меня какая-то сидит, – не слушая его, продолжал Али, – злость какая-то, понимаешь. Не могу это перебороть, не могу забыть, как выезжали, как у нас на границе последнее отнимали, как в лицо плевали, как издевались.

– А зачем забывать, Алик? Ты не забывай, но и зла не держи. Смысл какой? На время не обижаются. Время такое было. Сейчас ведь все по-другому.

– По-другому? – Али усмехнулся. – По-другому, говоришь. Гостиницы красивые, дорогие рестораны, дома понастроили суперэлитные. Тут, кажется, любят это слово. Даже при рекламе джинсов используют, потому что… мозги все те же.

– Да что ты, Алик. Ребята молодые все сейчас у вас там учатся, стажировку проходят.