Анна Московкина - Правила боя. Исток

• Название: Правила боя. Исток
• Автор: Анна Московкина
• Жанр: Книги магов
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9922-1574-8

Вот уже триста лет в Велмании царит покой. Магия находится на высочайшем уровне благодаря здоровой конкуренции между двумя магическими школами. Вот только покой обманчив, и в тихом омуте рано или поздно заводятся бесы.

---

Когда вернулся колдун, несший в руках мокрую простиранную рубашку, я сматывала бинты.

– Срослась? – удивился он.

– Да. – Я демонстративно размяла кисть, сжала и разжала кулак. – Как-то быстро.

– Инициированный исток обладает практически мгновенной регенерацией. С костями только будь осторожнее, регенерация не помешает срастись неправильно, и придется снова ломать.

Зажил и порез, не оставив даже шрама.

– Теперь сила выходить не будет, – рассказывал Майорин; он искупался и переоделся в чистую рубаху. Высохнув, волосы распушились и красиво переливались на солнце. – Но разбуженный исток будет искать другие пути выхода. Ты должна научиться его сдерживать.

– И как? – Насмотревшись на чистого колдуна, я ощущала себя последней замарашкой и начала невольно почесываться. Нестерпимо хотелось искупаться, благо солнышко жарило все сильнее. Мы доедали вчерашнего зайца.

– Волей. Твое сознание должно хладнокровно душить все попытки истока вырваться наружу с помощью безумия. Малейшая вспышка злости, физическая боль – все может послужить дверцей.

– И так всегда?

– Нет. Но надо укрепить клетку, первое время очень важно. Часто оно решает все: будешь ли ты сумасшедшим сосудом для силы или сможешь с ней жить.

– А управлять?

– Над этим вопросом бьются не одну тысячу лет. Я тебе на него не отвечу.

– Можно я искупаюсь?

Колдун удивленно посмотрел на меня, скривил губы в подобие улыбки и кивнул.

Я довольно долго плавала, ныряя за рыбой, надолго задерживая дыхание. Рыба в панике неслась подальше и поглубже, намного быстрее, чем может плавать человек. Но мне казалось, что раньше неуловимые для моего глаза движения я стала распознавать. Нанырявшись до одури, я расплела косу и промыла волосы. Светлые пряди в воде перемежались с темно-медовыми. Помывка плавно перетекла в стирку. Рубашка после этого несколько позеленела, зато пахла только речной водой и немного мылом, которое мне дал колдун. Когда я вернулась к стоянке, у меня посинели губы и стучали зубы.

Колдун опять ушел и увел свою лошадь.

Странный это был ответ, будто не ответ вовсе. Он не сказал, что не знает, он не сказал, что управлять силой невозможно. Просто отказался отвечать. Я бродила по полянке, не зная чем себя занять, и рвала клевер, еще не съеденный лошадьми. Такого почти не осталось. Я судорожно пыталась вспомнить, что читала про истоки. Но в голову приходила только всякая глупость – байки про сумасшедших, из которых плещет сила. Этим мои вспоминаемые знания ограничивались, остальные так глубоко забрались в кладовку памяти, что обнаружить их под слоем пыли и паутины мне не удалось.

Венок получился лысоватый и кривоватый, я примерила его на голову, но, видимо, переоценила свой незаурядный ум. Голова прошла насквозь, и венок повис цветочными бусами. Белая с черным носом голова жадно потянулась к нежданному лакомству, пытаясь сожрать цветочки вместе с моими волосами. Насилу я отобрала у Пеструшки свою шевелюру и скормила ей обслюнявленное украшение. Четвероногая поганка в порыве жадности укусила меня за руку.

Может, и бывают лошади с покладистым нравом, но я их не встречала. Все коняги, на которых мне доводилось ездить, отличались дурным характером. Пеструшка объединяла все недостатки. Она не удалась мастью, хотя ее родители были образцами своей породы, на белый корпус с ног заползали меленькие рыжеватые пятнышки, слишком крупные, чтобы быть просто гречкой, но мелковатые для пегости. Ноги коротковаты, круп, наоборот, широкий, а грива в мелкий кудель, в который вечно набивался всякий мусор. Кобыла была на редкость неприхотлива в еде, но ее тянуло на всякую гадость поядовитей. Последним недостатком была маниакальная дружелюбность. Лошадь хотела дружить со всеми, но проявляла свои теплые чувства в кусаниях и боданиях.

Колдун пришел перед закатом, я собрала хвороста и наломала лапника – дым отпугивал комаров, вылетевших на охоту, как только спала жара, и теперь сидела у огня, расчесывая спутанные волосы. Он приехал верхом, судя по туго набитым седельным сумкам – ездил в село. Пеструшка, почуяв что-то вкусненькое под толстой кожей, призывно заржала. Майорин спешился, расстегнул ремни и стащил сумки на землю.

– Мог бы и предупредить, что уедешь.

– Я должен отчитываться? – В этот раз он удивился искренне, без поддевки.

– Может, я волновалась?

– По тебе не заметно. Разбери сумки, там овес.

Кроме корма для лошадей, колдун купил хлеба, сыра, крупы и вина. В отдельном свертке лежали свеженькие огурчики. Я отвлеклась на окликнувшего меня колдуна, одним огурцом стало меньше, а жующая Пеструшка звучно фыркнула, уличая меня в растяпстве.

– Хмельное расслабляет разум, освобождает дорогу истоку, – сказал колдун, откусывая огурец.

– Значит, мне нельзя пить.

– Нельзя, – подтвердил он. – Пей.

– Но…

– Лучше выпустить исток сейчас, когда, кроме лошадей, этого никто не почувствует. Пей-пей. В первый раз, что ли?

– Да нет. – Я отхлебнула и чуть не выплюнула обратно. Проглотила я с трудом. – Самогон?

– А ты чего, бражки хотела?

– Вина. Обычного вина. – Я с отвращением посмотрела на флягу. Майорин отломил мне хлеба и водрузил на него кусок сыра.

– На закуси. Ты пей, не отвлекайся!

– Я так не могу! – взвилась я. – Как можно так пить? Еще и одной!

– Ты предлагаешь составить тебе компанию?

– Хотя бы! Иначе не буду!

– Капризная дочка Владычицы. Все ждал, когда ты себя проявишь. – Но, несмотря на сарказм, флягу он взял.

– И что же будет, когда я опьянею?

– Откуда мне знать, все девки по-разному себя ведут.

– Не называй меня «девкой», колдун!

– Хочешь сказать, ты уже не девка? – Я с трудом подавила желание выплеснуть самогон ему в лицо. – Пей давай. Помни, что я сказал про злость.

– Теперь ты будешь меня злить? – Я выдохнула и отпила, маслянистая жидкость обожгла нёбо и расплавленным металлом полилась в горло. Я торопливо закусила сыром.

– Пить ты не умеешь!

– Будешь учить? Ты же так не любишь объяснять!

– С чего ты взяла?

– Ты же не потрудился объяснить той девчушке в деревне про чуму.

– Она все равно бы не поняла. – Майорин встал и нырнул под навес, какое-то время он там копался. Мне в плечо впился комар, легко пробуравив рубашку, боль осталась где-то на краю сознания, и я с интересом наблюдала, как длинное тельце круглеет от моей крови.

– Перестаешь чувствовать боль – исток просыпается. – Он резко хлопнул меня по плечу, на рубашке осталось красное пятно. – Это первый звоночек.

– А может, дело в самогоне?

– Опьянение хмелем и опьянение силой порой схожи. Ты мало выпила, пей еще. – На плечи мне рухнула моя собственная куртка. Я подняла голову, колдун хитро прищурился. – Еще не хватало простыть.

Как ни странно, он оказался отличным собутыльником. Не рвался изливать душу, не требовал этого от меня, а когда иссякла одна фляга, колдун достал следующую. Злить он меня не пытался, подкалывал, порой задевая за живое, но не специально. А я все пыталась докопаться до ответов, которые он не давал.

– Откуда ты так много знаешь про истоки?

– Нахватался.

– Слишком ты много знаешь для нахватанности.

– Не путай, девочка. – Я скривилась, но промолчала. «Девочка» мне не нравилась чуть меньше «девки». – Ты не знаешь ничего, я знаю немного.

– И что же ты еще знаешь?

– Почти все истоки сходят с ума. Чувствуешь сладкий вкус безумия?

Я помотала головой, чувствовала только, что хмель опутал меня с головы до ног. Колдун сидел, облокотившись на одну руку. Смутившись, я опустила глаза. Я росла среди колдунов и воинов, кто-то был благороден до тошноты, кто-то, наоборот, славился излишним цинизмом, нисколько этого не скрывая. Многие были сволочами или любили скабрезностями загнать девок в краску, а частенько не только девок. Но никого похожего я не встречала. Что-то было в нем иное, будто действительно он не понаслышке знал вкус безумия.

– Ты поехал в Мыльняки. Почему?

– Мимо проезжал.

– Вот и проезжал бы дальше. Ты же послал смотрящего, ему это не шибко понравилось, может и в Инессу написать.

– Пусть пишет. – Колдун запрокинул голову и сделал несколько долгих глотков. Меня передернуло. Фляга вновь сменила хозяина. – Мне все равно.

– Это я уже поняла. Не поняла почему?

– Хм… Если бы он мог меня проклясть и тем испортить мне жизнь, я бы, наверно, заволновался. А так, ну поворчит старичок, помянет меня недобрым словом, накатает кляузу в Инессу, а дальше что?

– Сказал бы, что собираешься заехать.

– Я не собирался, – спокойно сказал он. И я поверила. Он и вправду не собирался заезжать, плевать он хотел на задание, плевать хотел на село. Но он заехал. Зачем? Я пристально всмотрелась в блеклые глаза.

– А ты не такая сволочь, как кажется на первый взгляд.

– Деточка, ты опьянела! Вот тебе и мерещится всякое.