Анна Гаврилова - Смерть за смерть. Кара грозных богов

• Название: Смерть за смерть. Кара грозных богов
• Автор: Анна Гаврилова
• Издательство: Литагент «Яуза»9382d88b-b5b7-102b-be5d-990e772e7ff5
• Жанр: Русское фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-57882-5

Новый исторический боевик от авторов бестселлера «Кровь на мечах»! Русские боги против крестителей. Исконная вера против чужебесия. Языческая ярь против христианского смирения.

После гибели князя Рюрика, смертельно раненного отравленным клинком, судьба Русской земли висит на волоске – светлые боги не прощают отступников и предателей, Божий суд вершится огнем и мечом, а слабость, выдаваемая за милосердие, ведет лишь к еще большей крови… Кто станет преемником Рюрика – его старший сын, готовый ради власти на любую подлость, или его верный соратник Вещий Олег? По силам ли новому князю искоренить измену и отомстить убийцам? Достоин ли он продолжить великое дело покойного друга? Не распадется ли после смерти Рюрика созданный им союз словен, руси, варягов, чуди и кривичей? Есть ли у Славии будущее? Пусть рассудят грозные боги, чей закон: СМЕРТЬ ЗА СМЕРТЬ!

---

Новый удар Ловчана был так же красив, как и первый. И опять споткнулся о рассеянность и равнодушие соперника.

Розмич снова ответил нехотя – меч описал некрасивую, медленную дугу и не смог бы достать противника, даже в том случае, если бы тот сам прыгнул на остриё.

Звон железа отвлек корабельщиков и от стряпчего, и вертелов с рыбой. Все, как один, смотрели в сторону поединщиков. А некоторые, из числа людей Жедана, даже подтянулись поближе, в надежде на доброе развлечение.

Розмич, погруженный в мысли о Затее, этого не замечал, зато Ловчан, по праву трезвого, видел всё. Дружинник быстро смекнул – при таком поединке интерес девушки будет на его стороне, а он, вместо помощи, окажет Розмичу медвежью услугу.

«А может, всё неспроста? – подумалось ему, когда отводил очередной ленивый удар соперника. – Вдруг это проклятие? Боги нарочно делают влюблённых слепыми и глухими, чтобы, пока те мечтают о безграничном счастье, другие, с холодной головой, добивались этой же любви иначе – обыденно и беспощадно? А может, и не проклятье, наоборот – оберег? Вот влюбится Затея в Ловчана, а Розмич тем самым спасётся от семейных сетей, пагубных для всякого воина».

Со стороны поляны послышались одобрительные крики. Ловчан успел глянуть в ту сторону: кричали люди Жедана, а дружинники, знавшие мастерство Розмича, смотрели на схватку с недоумением. Ловчан и сам не понял, почему обозлился.

Он ушел в сторону, сделал несколько обманных выпадов, а приблизившись к Розмичу, провёл очень хитрый, очень дерзкий удар, который закончился не рубленой раной, а постыдным ударом рукоятью по зубам. Ожиданья Ловчана оправдались…

Противник очнулся, потому как удар этот был его кошмаром, гнойной занозой, бедствием. Ровно два лета Ловчан и Розмич, сходясь в шутейных поединках, до крови подначивали друг друга. Розмич в первые дни разгадал все хитрости соперника, но этот удар понять не мог, ну никак! Бесился, злился, рычал зверем, но только к исходу второго лета разгадал, в чём соль. С тех пор повторять хитрость Ловчан не решался, знал – добром не кончится.

Розмич взревел. Глаза, что прежде были мечтательными и светлыми, потемнели. Воин враз преобразился, стал похож на лютого зверя, готового к прыжку. И этот прыжок не заставил ждать.

Лезвие клинка распороло воздух перед самым носом Ловчана, тот едва успел уйти в сторону. Новый удар метил в плечо, от него Ловчан тоже ушел, в последний миг отбил лезвие. Пригнулся, прошмыгнул рядом с Розмичем, как воришка, и снова удостоился внимания смертоносного жала. Отбил не иначе как волшебством.

Звон железа, что поначалу напоминал крики сонной птахи, превратился в песнь. Страшную, оглушающую, но прекрасную.

У Ловчана не было уж ни единой возможности глянуть в сторону корабельщиков, он только и успевал уходить и уворачиваться, отводить и отбивать. Сам сделал от силы пару выпадов, зато Розмич разил без передышки. Встреться такой противник в настоящей сече – даже ужаснуться не успеешь.

В бешенстве Розмич действительно был прекрасен. Глаза пылают. Тонкий лён рубахи не может скрыть мощь тела, вздувающиеся бугры мышц. Каждый шаг, каждый взмах точен и невероятно быстр. А ведь ещё столь искусен, что в последний миг придерживает клинок, не позволяет ранить товарища. Сами богини не погнушаются поглядеть на такого мужчину…

А вот Затея, как выяснилось позже, погнушалась.

Девица получила-таки нагоняй от дядьки и поклялась быть тише воды и ниже травы, по крайней мере, пока не придут в Белозеро. И хоть самой так хотелось поглядеть, что аж глаза чесались – наказа Жеданова не ослушалась. И когда дружинники одобрительно бурчали и похлопывали взмокшего Розмича по плечам, даже взглядом не одарила.

После неудачи с Затеей Розмич ходил смурной. Говорить разучился окончательно. Единственное, что мог – рычать на дружинников: кому живот подтянуть, кому меч проверить, кому броню поправить. Даже испечённая Вихрушей рыба радости не прибавила.

У искрящегося костра было не столь весело, как в прошлый вечер – Затея сидела тихой мышью, рассказы мужчин слушала будто нехотя, то и дело перешептывалась с гречанкой.

– Покуда в Царьграде были, ромейский чуток выучила, – пояснил Жедан, уловивший недоумение Розмича. Гордости купец не скрывал. – Умная она у нас. Хотя на кой бабе ум? У баб всего делов-то: замуж выйти, детей родить и за хозяйством проследить.

– А зачем же ты её четыре лета по заморским странам возил? – встрял Ловчан.

– Так ведь… – Купец пожал плечами, его взгляд заметно потеплел. – Одна она у нас. Потому и балуем. Брат для неё лучших учителей нанимал, а девка о дальних странах наслушалась и на лодью напросилась…

– Одна? – изумился Ловчан. – Как это?

– А вот так, – сказал Жедан грустно. – Обделили нас боги. И меня, и брата. Правда, у брата хоть Затея народилась, и то… три коровы ведунье свести пришлось. – Помолчав, продолжил: – А я пять свёл, и всё равно ничего. В торговле удачи хоть отбавляй, а с детьми… Прокляты мы. Попорчены.

– А жену другую брать пробовал? – осторожно поинтересовался Ловчан.

– Пробовал. Первую выгнал, вторая сама сбежала, а третья – молодая – в Белозере сидит, ждёт.

– А порча? Неужто не снять?

– Наши ведуны не смогли. Заморские тоже. Может, после этого похода… получится.

При этих словах из взгляда Жедана впервые пропала хитреца, а в самом ни следа мужской стати не осталось. Сидит на бревне – как мешок, набитый сеном. А вот слёз нет – видать, все выплакал уже.

– Покайся в грехах своих! Прими веру новую! Господь милосерд… – начал было Ултен, заслышав их разговор.

– Изыди, поп! – отрезал Жедан. – Иногда лучше спать, чем говорить. Завтра труден день…

Розмич снова взглянул на Затею, но уже иначе.

– Не порча это, – неожиданно для самого себя заключил он. – Недуг редкий. Не к ведунье идти надо, к знахарке.

– Так у меня ж всё… – заикнулся Жедан, подразумевая – покуда шевелится, к знахаркам мужики не ходят.

– Говорю же – недуг! – зло бросил Розмич и отвернулся, не понимая, какая муха его укусила и что вообще произошло.

Спал в эту ночь, как девица перед свадьбой, – тревожно, урывками. И мамка с батькой снились, и порубленные враги. А под утро коркодила привиделась – разинула пасть, щёлкнула острыми зубищами и уплыла…

Дальше, как и обещалось, идти стало тяжелей. И даже попутный ветер не мог облегчить тягот, свалившихся на плечи корабельщиков. Река то петляла, то мелела, то сужалась. А пороги в этот раз испугали даже бывалых людей Жедана. Вдобавок с третьего дня зарядил дождь. Не сильный, но мерзкий – такой только жабам в радость.

Дюжина Розмича не роптала, трудилась в полную силу, никаких поручений не гнушаясь. Жедан забыл нагловатый тон, каким встретил воинов на пристани Алоди. Был до тошноты вежлив, и когда дело дошло до бечевы – первым впрягся в «петлю». Досталось и Ултену, но он, похоже, был только рад этому.

Сам Розмич уставал, как ромейский раб на триерах, но с радостью брался за любую работу – та в два счёта выгоняла из головы мысли о синеглазой Затее. Скоро на ладонях появились совсем не воинские мозоли, иные – рабочие.

Один раз, когда дождь сменило жарящее, как раскалённая сковорода, солнце, Ловчан уговорил Розмича снять рубаху и прямо так сесть на вёсла. Розмич так и не догадался, для чего это нужно, а вечером, поймав заинтересованный взгляд Затеи, смутился до одури и едва не набил морду всей вверенной ему дюжине…

Полбу сдабривали летними грибами, сухари после каторжного труда уплетали, как свежий каравай. Рыбу не удили, добывали острогами прямо у берега. Благо, даже в летнюю пору речка кишмя кишела живностью.

А раз Буй наудачу ткнул копьём в высокие, подозрительно раздвинутые камыши. Руки у воина крепкие и цепкие – отпускать древко даже не собирался, за что и поплатился. Мотнуло в сторону с такой силой, что тут же оказался в реке, завопил. На помощь ему подоспели ещё три пары рук, не менее крепких. Отпускать добычу рыболов отказался.

Огромная рыбина показала стоящим на берегу хвост – немногим уже, чем плечи Розмича, и потянула Буя ко дну. Трое помощников попрыгали в воду, разя могучего противника – острогами и топорами. Чуть сами не утопли, дно вроде бы и под ногами, да илистое оказалось. Огромную, неохватную склизкую тушу с превеликим трудом выволокли на сушу.

Глядя, как противится речная животина, решили, уж не первого ли слугу Водяного поранили. На деле оказался старый-престарый сом. Оказавшийся вне родной стихии, древний хищник пялил огромные глаза и, казалось, проклинал их. На заросшей мхом морде – лютая ненависть.

Увы, есть сомье мясо нельзя – больно старое. Таким даже подзаборный пёс в голодный год побрезгует. Зато хвастаться победой над чудищем можно до скончания века. И чтобы никто не подумал, привирают рыбари, каждый вырвал из пасти ещё трепыхающегося противника по зубу. Ултен тоже взял на память.