Александр Дюма - Сальватор. Книга II

• Название: Сальватор. Книга II
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906122-07-0

Вниманию читателя, возможно, уже знакомого с героями и событиями романа «Могикане Парижа», предлагается продолжение – роман «Сальватор». В этой книге Дюма ярко и мастерски, в жанре «физиологического очерка», рисует портрет политической жизни Франции 1827 года. Король бессилен и равнодушен. Министры цепляются за власть. Полиция повсюду засылает своих провокаторов, затевает уголовные процессы против политических противников режима. Все эти события происходили на глазах Дюма в 1827—1830 годах. Впоследствии в своих «Мемуарах» он писал: «Я видел тех, которые совершали революцию 1830 года, и они видели меня в своих рядах… Люди, совершившие революцию 1830 года, олицетворяли собой пылкую юность героического пролетариата; они не только разжигали пожар, но и тушили пламя своей кровью».

---

Давайте сначала посмотрим, что происходит с Жюстеном и Миной. И это, естественно, вернет нас к господину Лоредану де Вальженезу.

Услышав пистолетный выстрел, Жюстен и Мина, уже пробежавшие несколько шагов по полю, остановились, как вкопанные. И пока Мина, упав на колени, молила Бога о том, чтобы он пощадил Сальватора, Жюстен, ухватившись за стену, слышал, чем закончилась схватка, и понял, что Лоредан был взят в плен.

И молодые люди смогли затем увидеть издали, как двое могикан уводили коня, на котором лежал господин де Вальженез. Они бросились в объятия друг друга, словно, заслышав издали звук грома, увидели в сотне шагов от себя вспышку молнии.

Склонив головы, словно в знак благодарности, они, в перерывах между двумя поцелуями произнесли имя Сальватора, а затем побежали вперед по узкой тропинке, на которую старались ступить так, чтобы не раздавить васильки. Они свято чтили эти полевые цветы, поскольку однажды ночью Жюстен именно посреди поля, заросшего васильками и маками, нашел Мину, заснувшую под бдительным взором луны, и она в тот момент напоминала маленькую фею урожая.

Добежав до более широкой тропинки, они смогли взяться за руки и продолжить движение вместе. Спустя несколько минут они достигли рощицы, в которой была спрятана коляска.

Бернар узнал Жюстена. А увидев, что тот был с девушкой, начал понимать смысл драмы, в которой ему суждено было сыграть чуть ли не решающую роль. И он почтительно снял украшенную лентами шляпу. Когда девушка и ее любимый уселись в коляску, ямщик сделал тот снисходительный жест, который означал: «И куда же мы теперь поедем?»

– Северная дорога! – ответил Жюстен.

Бернар направил лошадей по той же дороге, по которой только что приехал. И вскоре коляска скрылась на Парижской дороге, по которой следовало проехать, чтобы достичь заставы Фонтенбло, и дальше вплоть до заставы Вильет.

Давайте пожелаем нашим детям счастливого пути, оставим их сердца наполненными всеми возможными радостями и горестями и вернемся к нашему пленнику.

Стражников не остановило то, что надо было ввести господина де Вальженеза в хижину: главным препятствием было ввести туда его лошадь!

Хижина состояла из одного этажа, была пятнадцать метров шириной, не считая коновязи. Для трех человек и одной лошади места явно не хватало.

– Черт возьми! – сказал Жан Торо. – Об этом мы как-то не подумали!

– Мсье Сальватор – тоже, – сказал Туссен.

– Дурень! – произнес Жан Торо. – Да как же он мог это предвидеть?

– Как? Да разве он не все предвидит?

– Ну, коли он этого не предвидел, то об этом должны подумать мы сами, – продолжил Жан Торо.

– Давай подумаем, – сказал Туссен.

И они принялись думать. Но сообразительность не была самым сильным местом этих добрых людей.

После минуты размышлений Жан Торо сказал:

– А ведь здесь неподалеку река.

– Что? Здесь рядом есть река? – воскликнул Туссен Лувертюр.

– Да, черт возьми!

– И что же ты предлагаешь? Утопить лошадь?

– Подумаешь, – лошадь плохого человека! – сказал с неприязнью Жан Торо.

– Но лошадь даже очень плохого человека может быть вполне приличным животным! – напыщенно произнес Туссен Лувертюр.

– И правда… Что же делать?

– А не отвести ли нам ее в «Божью благодать»?

– Ну и дурень же ты! Даже для овернца!

– Ты так считаешь?

– Да пойми же ты: если хозяин «Божьей благодати» увидит, что Туссен Лувертюр или Жан Торо приведут к нему лошадь, он непременно спросит, кто же хозяин этой лошади… И что же ты ему ответишь? Ну, говори же? Если ты сможешь что-то ему сказать, бери лошадь и веди ее в «Божью благодать».

Туссен покачал головой.

– Мне нечего ему сказать, – сказал он.

– Тогда умолкни.

– Именно это я и делаю!

И Туссен замолчал.

Снова наступило молчание. По прошествии минуты Жан Торо заговорил первым.

– Слушай, а не хочешь сделать одну вещь? – сказал он Туссену.

– Конечно, хочу, если это можно сделать.

– Но для этого мы должны войти в дом.

– Давай войдем.

– Когда мы в него войдем, я отвечаю за все.

– Да ведь и я за все в ответе, черт возьми! Но единственное, что нам мешает, – это его лошадь!

– Ну, меня-то это не смущает.

– Так, значит, тебя смущаю я!

– Когда мы войдем в дом, то лошадью займешься ты!

– Ладно, займусь!.. Нет, как же я могу ею заняться, если не знаю, что с ней делать?

– Слушай!.. Ты возьмешь лошадь и отведешь ее…

– Куда?

– В замок Вири, понял?

– Слушай, а это – дельная мысль!

– Ты бы до этого не додумался! – сказал Жан Торо, гордый тем, что эта мысль пришла ему в голову.

– Нет, конечно.

– Ну, как тебе нравится моя мысль?

– Она великолепна!

– Тогда давай отвяжем его хозяина, – сказал Жан Торо.

– Давай отвяжем, – ответил Туссен Лувертюр, во всем согласный со своим приятелем.

– Нет!

– Тогда не будем отвязывать его!

– Да нет же, отвязать надо!

– А, я тебя не понимаю, – сказал Туссен Лувертюр, сбиваясь на свое овернское наречие.

– А что тебе, черт возьми, не понятно?

– Да что делать-то?

– Для начала придержи-ка лошадь.

– Держу.

– Вот ты говоришь: «Давай отвяжем хозяина». Хорошо! Но если мы будем этим заниматься вместе, никто не будет держать лошадь.

– И то верно.

– А когда мы отвяжем хозяина, лошадь сможет убежать.

– Опять верно.

– Тогда мы отвязывать его не будем… Я отвяжу его сам, а ты в это время будешь держать коня.

– Понял! – сказал Туссен Лувертюр, хватая коня за удила.

Жан Торо подошел к иве, взял из дупла ключ и открыл дверь хижины. Затем, желая осмотреть ее, зажег фонарик.

Закончив все приготовления, он отвязал пленника и снял его с лошади, словно ребенок куклу.

– Теперь левое плечо вперед, марш! – сказал Жан Торо Туссену, занося графа в хижину.

Туссен не стал дожидаться повторения приказа и, прежде чем его приятель повернулся к нему спиной, вскочил на коня и помчался с такой скоростью, словно хотел завоевать первый приз Парижа на скачках.

Достигнув входной решетки замка, он увидел, что она заперта. Он уже приготовился перелезть через стену, но тут послышалось ворчание собаки и Брезил поставил обе передние лапы на стальную перекладину.

– Отлично! – сказал Туссен на своем овернском наречии, которое так не нравилось Жану Торо. – Если Роланд здесь, то, значит, и мсье Сальватор где-то неподалеку.

И действительно, вскоре он увидел вспышку света.

– А! – послышался чей-то голос. – Это ты, Туссен?

– Я, мсье Сальватор, я самый, – сказал Туссен с радостью. – Я привел вам лошадь.

– А ее хозяин?

– О, он в полной безопасности, поскольку находится в руках Жана Торо. Но в любом случае я сейчас же туда вернусь, будьте спокойны, мсье Сальватор! Четыре руки сохранят его в еще большей безопасности, чем две.

И, предоставив Сальватору возможность самому отвести лошадь на конюшню, Туссен, отдадим ему должное, ринулся назад с такой скоростью, что, если и не выиграл бы первое место на скачках, то вполне мог бы побороться за первое место в состязании ходоков.

Глава XXXVII Где господин де Вальженез находится в опасности, а Жан Торо испытывает страх

Давайте посмотрим, что происходит в хижине на берегу реки, пока там отсутствует Туссен.

Жан Торо, введя, или, точнее, втащив Лоредана де Вальженеза в комнату, уложил его на время, связанного, словно мумия, на стоявший посреди комнаты длинный стол из орехового дерева. Этот стол и находившаяся в некоем подобии алькова кровать являлись основными предметами меблировки.

Лежа на столе, скрюченный и неподвижный, господин де Вальженез очень напоминал труп, приготовленный к вскрытию в анатомическом театре.

– Не волнуйтесь, дворянчик, – сказал Жан Торо. – Сейчас я закрою дверь, найду подобающее вам место и дам вам немножечко свободы.

Говоря это, Жан Торо запер дверь и принялся подыскивать, как он сам выразился, достойное место для своего знатного пленника.

Господин де Вальженез не отвечал. Но Жан Торо не обращал ни малейшего внимания на его молчание, находя его вполне естественным.

И продолжал:

– Честное слово, молодой господин, – сказал он, пододвигая ногой грустно стоявший в уголке комнаты табурет со сломанной ножкой, – здесь не Тюильри, и придется вам довольствоваться тем, что есть.

Придвинув табурет к стене, он подложил под короткую ножку пробку, как обычно наращивают каблук башмака, чтобы удлинить ногу, и вернулся к по-прежнему неподвижно лежащему на столе пленнику.

Для начала он вынул у него изо рта кляп.

– Вот так! – сказал он. – Теперь вы сможете свободно дышать!

Но к огромному удивлению Жана Торо, граф не издал того громкого вздоха, который обычно вырывается у любого человека, который получает возможность свободно дышать или по крайней мере свободно говорить.

– Что случилось, дворянчик? – спросил плотник так нежно, как только мог.