Александр Дюма - Сальватор. Книга IV

• Название: Сальватор. Книга IV
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-906122-07-0

Вниманию читателя, возможно, уже знакомого с героями и событиями романа «Могикане Парижа», предлагается продолжение – роман «Сальватор». В этой книге Дюма ярко и мастерски, в жанре «физиологического очерка», рисует портрет политической жизни Франции 1827 года. Король бессилен и равнодушен. Министры цепляются за власть. Полиция повсюду засылает своих провокаторов, затевает уголовные процессы против политических противников режима. Все эти события происходили на глазах Дюма в 1827—1830 годах. Впоследствии в своих «Мемуарах» он писал: «Я видел тех, которые совершали революцию 1830 года, и они видели меня в своих рядах… Люди, совершившие революцию 1830 года, олицетворяли собой пылкую юность героического пролетариата; они не только разжигали пожар, но и тушили пламя своей кровью».

---

– Позвольте вам сказать, генерал, что так поступил бы только неискушенный в нашей профессии человек: арестовав вас сразу же по приезду сюда, я не узнал бы, зачем именно вы прибыли, или узнал бы только то, что вам захотелось бы мне сказать. Тогда как, оставив вас на свободе, я мог быть в курсе всего. Итак, поначалу я предположил, что вы прибыли сюда для того, чтобы собрать сторонников Наполеона II. Но я ошибся. Однако, благодаря тому, что я оставил вас на свободе, я узнал о дружбе, которая связывает вас и господина Сарранти. Я узнал и о том, что вы связались с господином Сальватором. Мне стало известно о том, что вы вместе с ним посетили парк замка Вири. Наконец, когда я узнал о том, что генерал, сторонник флорентийских карбонариев, был принят масонской ложей на улице По-де-Фер, я подумал, что генерал, используя эти две связи и действуя в интересах господина Сарранти, мог набрать пятьсот, тысячу, даже две тысячи человек для того, чтобы спасти господина Сарранти. Сами видите, я ошибся всего на двести человек. Я тогда подумал: генерал богат, как набоб, он скупит все оружие в наших оружейных магазинах. Но от этих же самых оружейников я смог узнать количество закупленного оружия и, следовательно, прикинуть, на скольких человек оно куплено. За последнюю неделю в Париже было куплено две тысячи шестьсот пистолетов и восемьсот охотничьих ружей. Если допустить, что двести пистолетов были куплены обыкновенными людьми и две сотни ружей приобрели охотники, остаются шестьсот ружей и две тысячи четыреста пистолетов. Что же касается кинжалов, вы купили их где-то восемьсот – девятьсот штук.

– Точно, – сказал генерал.

– И что же я тогда сделал? – продолжал господин Жакаль. – Да то же самое, что и вы сделали бы на моем месте. Я подумал: генерал собирается вооружить две тысячи человек, значит, нам надо вооружить шесть тысяч. Одна треть этих людей со вчерашнего дня прячется в погребах Ратуши. Две тысячи сегодня ночью укрылись в соборе Парижской Богоматери, который сегодня будет целый день закрыт под предлогом проведения ремонтных работ. И наконец, оставшиеся две тысячи человек, сделав вид, что проходят по Парижу, направляясь в Курбвуа, остановятся на Королевской площади, а в три часа тридцать минут двинутся на Гревскую площадь. Сами видите, что ваши тысяча восемьсот человек будут пойманы в сети моими шестью тысячами. Вот мои возражения, генерал, которые я высказываю вам как стратег и как филантроп. Как стратег я вас побью: у меня преимущество в оружии, в знамени, в форме, в месте сбора. А как филантроп я говорю вам: вы рискуете, проводя отчаянную попытку, которая заранее обречена на провал, поскольку я ее предвидел. Кроме того, и вам об этом подумать тоже не мешало бы, мсье Сальватор, вы проиграете на выборах. Горожане, которых вы перепугаете и которые дня три-четыре после этого не захотят открывать свои лавочки, отвернутся от вас. Роялисты начнут кричать, что Наполеон II стакнулся с якобинцами и что все порядочные граждане должны объединиться, чтобы остановить новую революцию… Вот такими мне видятся последствия этой катастрофы. Можете теперь относиться к моему мнению как вам заблагорассудится, но я от всего сердца предупреждаю вас, что этим поступком вы не спасете господина Сарранти, а сами можете погубить себя. Тем более что, идя на это, вы попытаетесь спасти не бонапартиста или республиканца, а грабителя и убийцу. Вот таковы дела.

Сальватор и генерал Лебатар де Премон обменялись взглядами, которые были поняты всеми карбонариями.

– Вы правы, мсье Жакаль, – сказал Сальватор. – И хотя вы и являетесь единственной причиной несчастья, которое могло бы с нами приключиться, я вас тем не менее благодарю от имени всех здесь присутствующих и отсутствующих братьев. Есть ли у кого лучший план? – спросил он, вопрошающе глядя на всех собравшихся.

Никто ему на это ничего не ответил.

Господин Жакаль тяжело вздохнул. Он был полон отчаяния.

Это отчаяние, казалось, разделяла большая половина карбонариев.

И только Сальватор был безмятежен лицом.

Подобно тому, как орел парит над облаками, он, казалось, парил над людскими судьбами.

Глава СХ В которой способ спасения найден

После минутного молчания послышался, словно спустившийся с высот, на которых он парил, голос Сальватора.

– И все-таки есть один надежный способ, мсье Жакаль, – сказал он.

– Ну да? И какой же? – спросил тот, словно удивляясь тому, что сам до сих пор этого способа не нашел.

– Совершенно простой, – продолжал Сальватор. – И вы о нем, вероятно, не подумали именно потому, что он прост.

– Тогда скажите мне скорее, – произнес господин Жакаль, делая вид, что горит более, чем кто другой из служащих Сальватора, желанием узнать этот простой способ спасения господина Сарранти.

– Я, возможно, повторюсь, – сказал Сальватор. – Но поскольку вы, кажется, не поняли меня в первый раз, надеюсь, что поймете во второй.

Господин Жакаль сделал вид, что удвоил внимание.

– Вы помните, зачем я приходил к вам за несколько минут до того, как меня арестовали?

– Вы пришли, чтобы вручить мне и положили на стол доказательства невиновности господина Сарранти. Так вы мне по крайней мере сказали. Это был скелет ребенка, найденный вами в саду имения господина Жерара в Ванвре. Это ведь так, не правда ли?

– Именно так все и было, – ответил Сальватор. – А для чего я вручил вам эти улики?

– Для того, чтобы я доставил их в канцелярию королевского прокурора.

– Вы сделали это? – суровым тоном спросил молодой человек.

– Клянусь вам, мсье Сальватор, – торопливо ответил господин Жакаль проникновенным голосом, – что я уже направлялся к Его Величеству в Сен-Клу для того, чтобы переговорить с находившимся там министром юстиции о тех доказательствах, которые вы мне вручили.

– Давайте покороче, – сказал Сальватор. – У нас мало времени. Итак, вы этого не сделали?

– Нет, – ответил господин Жакаль, – потому что меня остановили на пути в Сен-Клу.

– Что ж, коли вы не смогли сделать этого в одиночку, мы отправимся вдвоем и сделаем это вместе.

– Не понял вас, мсье Сальватор.

– Вы проведете меня к королевскому прокурору и изложите ему все факты так, как вы их сегодня понимаете.

Каким бы большим ни казался интерес, который господин Жакаль проявил к предложению Сальватора, он не оценил его настолько быстро, как на это рассчитывал молодой человек.

– Я-то с удовольствием, – ответил он небрежно и покачал головой, словно бы не очень веря в успех того, что ему предлагалось сделать.

– Вы, кажется, не разделяете моего мнения, – спросил Сальватор. – Вам не нравится мой план?

– Ничуть, – ответил господин Жакаль.

– Изложите ваши мотивы.

– Когда мы приведем королевскому прокурору неоспоримые доказательства невиновности господина Сарранти, господин Сарранти останется тем не менее приговоренным решением суда присяжных. А решение этого суда, согласно нашим законам, неоспоримо. И какими бы вескими ни были доказательства его невиновности, никто не сможет выпустить его на свободу. Надо будет проводить новое расследование, начинать новый судебный процесс. А тем временем господин Сарранти будет оставаться за решеткой. Судебный процесс не имеет четко определенных сроков, он может длиться год, два, десять лет. Он может быть бесконечным, если кому-то будет нужно, чтобы он не закончился. Так вот, предположите следующее: вся эта затяжка времени утомит господина Сарранти. Устав бороться и ждать, он падет духом, впадет в маразм, в нечто вроде сплина. И наконец, в один прекрасный день ему взбредет на ум покончить с этой жизнью.

Эти слова, после которых господин Жакаль остановился, чтобы оценить произведенное ими действие, словно ударили током всех собравшихся: все сто человек непроизвольно вздрогнули.

Господин Жакаль и сам перепугался произведенным на слушателей действием. Он подумал, что это может иметь для него неблагоприятные последствия, и, чтобы отвести от себя гнев людей, который мог на него обрушиться, живо добавил:

– Заметьте, мсье Сальватор, и скажите этим господам, что я всего-навсего полицейский, маленькое колесико в государственной машине. Я получаю импульс, но не даю его. Я не распоряжаюсь, я просто исполняю. Мне говорят: «Сделать так», и я подчиняюсь.

– Продолжайте, мсье, продолжайте. Эти господа и я сам не сердятся на вас. Мы благодарим вас за разъяснения.

Эти слова мгновенно вернули господину Жакалю всю его смелость.

– Итак, я вам уже сказал, – продолжил он, – что в один прекрасный день, когда судебный процесс будет уже подходить к концу, – если, конечно, до этого дойдет – люди, возможно, прочитают в утренних газетах о том, что тюремщик «Консьержери», войдя в камеру господина Сарранти, нашел его повешенным, как Туссена Лувертюра, или же задушенным, как Пишегрю. Потому что, – добавил господин Жакаль с ужасающей наивностью, – сами понимаете, что когда правительство пускает машину в ход, она не остановится у первого же верстового столба.