Альфред де Виньи - Гамиани, или Две ночи сладострастия

• Название: Гамиани, или Две ночи сладострастия
• Автор: Альфред де Виньи
• Жанр: Эротика

Если ты веришь в зло, значит ты совершил его. Все мужчины – лжецы, болтуны, лицемеры, гордецы и трусы, похотливые, достойные презрения. Все женщины – хитрые, хвастливые, неискренние, любопытные и развратные. Но самое святое и возвышенное в мире – это союз этих несовершенных, отвратительных существ.

Появление романа Альфреда де Мюссе «Гамиани, или Две ночи сладострастия» на книжном прилавке произвело ошеломляющее впечатление на современников. Лишь немногие знатоки и ценители сумели разглядеть в скандальном произведении своеобразную и тонкую пародию на изжившие себя литературные каноны романтизма.

---

– Может быть, вам что-нибудь нужно? Позвать вашу горничную?

– Нет, нет… Какая у вас великолепная фигура! Какое тело! – с неподдельным восхищением воскликнула графиня.

– Вы находите, что я хороша?

– Восхитительна. Какая у вас прекрасная белая кожа! Вот чему можно позавидовать!

– Неправда, вы гораздо белее меня.

– Дитя мое, не думайте ни о чем, снимайте с себя все-все, как снимаю я. Ну, чего вам стыдиться, ведь вы не перед мужчиной! Вот, взгляните на себя в зеркало: в нем я и вы. Будь здесь сейчас мужчина, он, конечно бы, отдал предпочтение вам! – воскликнула графиня и в порыве экзальтации начала осыпать жаркими поцелуями лицо, шею, плечи и грудь Фанни.

Бедная девушка совершенно растерялась под страстным натиском подруги.

– Что вы, что вы? – лепетала она. – О, Боже… Оставьте меня, умоляю вас…

– Какая красота открылась моему взору! Какое зрелище взволновало мою кровь!.. – продолжала страстно шептать графиня, и ее губы пылко и сладостно пробегали по телу Фанни.

Девушка была подавлена этим бурным взрывом страстного восхищения и что-то стыдливо лепетала, позволяя графине делать с собой все, что было той угодно. Моему взору представилось поистине прекрасное зрелище: девушка-ангел в объятиях распаленной вакханки. Боязливый стыд, испуганное целомудрие, грациозная женственная покорность – с одной стороны, и ничем не сдерживаемая похоть, страстное, бесстыдное самозабвение – с другой. Эта картина привела меня в экстаз, но я еще владел своими чувствами и, понимая, что меня ждет еще много интересного, с большим трудом сдерживал себя, ибо если бы мое присутствие было обнаружено, мне пришлось бы покинуть свою ложу в самом начале представления.

Тем временем Фанни, как бы опомнившись и освободившись от сладострастных чар Гамиани, робко попыталась сопротивляться.

– О, что вы делаете! Умоляю вас, отпустите меня… О-о-о!

В ответ на это графиня еще более пылко и страстно принялась ласкать бедную девушку.

– Нет, нет, моя милая Фанни! Моя жизнь, мое дитя, моя радость!

Ты слишком прекрасна! Ты видишь, я люблю тебя! – страстно шептала она. – О-о-о, я схожу с ума!..

Тщетно беззащитная девушка противилась, – поцелуи заглушали ее крики и мольбы о пощаде. Заключенная в страстные объятия, нежно, но цепко обвитая руками Гамиани, уже начавшая сама проникаться духом сладострастия и разврата, она сопротивлялась все слабее и слабее. Наконец, графиня, доведенная уже до состояния аффекта, решительно и нетерпеливо подхватила ослабевшее тело девушки и стремительно увлекла его к своей кровати, как хищник добычу.

– Что вы со мной делаете? О, Боже! Остановитесь! Я буду кричать!

Оставьте меня, я вас боюсь! Помогите! – вскрикнула Фанни. Глаза ее были широко открыты, но ужас в них постепенно уступал место жгучему желанию еще неизведанных наслаждений.

Сильные руки графини крепче сжимали в своих объятиях девушку, горячие поцелуи покрывали ее всю. И вот уже два женских тела слились в едином страстном объятии.

– Ох, это плохо, дурно, – бессвязно лепетала Фанни, – вы меня погубите… ох, я умираю…

– Фанни, прижмись ко мне плотнее, умоляю… ближе… еще ближе… я хочу почувствовать тебя всю. Крепче обними меня, ну же… О, какое счастье… о, Боже… О-о-о-ох!.. – крик, вырвавшийся из груди графини, повис над двумя распростертыми на ложе телами.

Это было поразительное зрелище. Графиня, с горящими глазами, распущенными по плечам волосами, извиваясь, со страстными стонами все вновь и вновь бросалась на свою жертву, не находя, очевидно, способа удовлетворить желание. Фанни уже не только отдавалась ласкам Гамиани, но и сама отвечала на них со страстью ничуть не меньшей. Обе они находились в беспрестанном движении, сладострастные позы стремительно сменяли одна другую, огненные поцелуи заглушали крики и стоны. Особенно усердствовала графиня, изощряясь в своих похотливых движениях, развратных приемах и ласках. Кровать хрустела от ее исступленных толчков.

Вскоре изнуренная, ослабевшая Фанни, безжизненно раскинув руки, замерла. Смертельно бледная, она лежала среди беспорядочно разбросанных подушек и простыней, как прекрасная покойница. Видя, что обессиленная девушка не способна больше отвечать на ее исступленные ласки, доведенная почти до безумия незавершенным наслаждением, графиня, как в бреду, бросилась на ковер. Она, как израненный зверь, обезумевший от боли, каталась по нему, неестественно выгибала свое тело, стонала, кусала себе губы… Погрузив длинные тонкие пальцы в то место, где был расположен источник мучающего ее желания, скрежеща зубами, она старалась достигнуть вершины наслаждения.

При этом зрелище я совсем потерял рассудок. Сначала эта картина вызвала у меня отвращение, и я совсем уже было решил выйти из своего убежища и, обрушив на графиню лавину своего негодования, прекратить это надругательство над прекрасным телом, над самыми сокровенными человеческими чувствами. Но мой целомудренный и благородный порыв тут же был заглушен волной нахлынувших на меня сладострастных желаний. О, как слаб человек! Тело мое трепетало, и я был не в силах унять эту дрожь, обуздать свою плоть.

Сорвав с себя одежду, весь во власти самых низменных инстинктов, с гордо поднятым символом мужской силы, я устремился к прекрасной Фанни. Я видел перед собой нагое прекрасное женское тело и, не помня себя от страсти, заключил его в свои объятия. Прежде, чем Фанни поняла, что подверглась новому нападению, я торжествующе вонзил свой горящий от нетерпения приап в заветную ложбину… Я чувствовал, как подо мной, отвечая каждому моему толчку, извивается гибкое тело моей желанной. Я осыпал ее лицо страстными поцелуями и, впившись губами в пылающий рот девушки, нашел ее язык, колющий и жгучий…

– О, Боже, я умираю… – Фанни на мгновение судорожно сжала меня нежными руками, замерла, но тут же с новыми силами принялась дарить мне свои неистовые ласки.

– Ах, Фанни, – воскликнул я, – постой… теперь ты… о-о-ох! – и я почувствовал, что умираю от блаженства.

Лежа в объятиях Фанни, совершенно обессиленный, я внезапно ощутил, как чьи-то руки вцепились в меня. Графиня, привлеченная нашими бурными вздохами, вонзившись пальцами в мое тело, кусала меня в припадке ревности, стараясь вырвать из объятий своей подруги. Этот яростный натиск пробудил вновь мои угаснувшие было желания. Между двух голых женских тел, пылающих страстной жаждой наслаждения, возбужденных, алчущих, я снова овладел Фанни и, властвуя над покорной девой, продолжал бороться с графиней, решив не уступать ей свою возлюбленную. Я оказался в самом центре сплетения трех тел, мечущихся, сцепившихся одно с другим. Воспользовавшись моментом, когда бедра графини оказались рядом с моей головой, я крепко сжал их и жадно погрузил свой язык в воспаленную, влажную часть ее тела. Фанни в это время в самозабвении любовно ласкала пышную грудь графини. В мгновение ока безумствующая Гамиани была побеждена и усмирена.

– О, какой огонь вы зажгли! – восторженно восклицала ненасытная графиня. – Это безумие… о-о-о… пощадите… я не выдержу… о, какая жгучая сладость… вы сошли с ума… Боже… я задыхаюсь… я умираю…

Обмякшее тело графини, наконец, тяжело откатилось в сторону, и теперь я смог отдать весь свой пыл одной только Фанни. Она в безумном восторге прижалась ко мне всем телом, обвилась вокруг меня и скрестила ноги за моей спиной.

– Любимый… ты мой… весь… совсем… только мой… еще, еще… ну же подожди минутку… остановись… о-о-ох… постой… ох… я не могу больше.

Фанни была просто восхитительна. Я упивался ее ласками, казалось, что мое желание никогда не иссякнет. Но есть предел и у человеческих возможностей. Мы остановились почти одновременно и, обессиленные, широко открытым ртом жадно глотали воздух.

Мало-помалу мы пришли в себя. Все трое, поднявшись, мы с минуту молча смотрели друг на друга. Вдруг графиня, будто устыдившись своей наготы, поспешила завернуться в простыню. Фанни с не меньшей поспешностью последовала ее примеру. Теперь, скрыв свою наготу от моих глаз, Гамиани, по всей вероятности, решила, что должна каким-то образом отреагировать на мое присутствие в ее спальне и что лучшей реакцией на мой столь бесцеремонный визит будет именно возмущение, которое она не замедлила выразить мне.

– Сударь, – заявила она холодно и бесстрастно, как и подобает настоящей светской даме, – ваше вторжение для меня большая неожиданность, причем весьма неприятная. Я склонна расценивать ваш беспрецедентный поступок как крайне бесчестный и даже подлый.

Я попытался собраться с мыслями и найти себе какое-то оправдание.

– Вы должны понимать, – продолжала она, – что женщина никогда не простит тому, кто застал ее врасплох и воспользовался ее слабостью и беззащитностью. То, что вы сделали, ужасно…

Я прервал ее и с видом, выражающим полное мое раскаяние, предпринял попытку защитить себя. Я говорил о своей непреодолимой страсти к прекрасной графине, о том, как безумно я страдал, не надеясь на то, что она когда-нибудь будет принадлежать мне, что своей холодностью и безразличием она довела меня до отчаяния и что именно оно побудило меня прибегнуть к этой маленькой хитрости, а потом уже и к насилию, что совсем не входило в мои планы, но как я, слабый человек, мог устоять перед таким искушением.